Я ничего не могу на это ответить. Я знаю, что Гэвину нужно вернуться в дом, где безопаснее, где он не будет в компании той, за кем охотятся феи. Они сразу же начнут преследовать его, если выяснят, что Охотницу сопровождал Видящий. Поверить не могу, что я это делаю!

Я вздыхаю.

— Ладно.

Боже, надеюсь, я не пожалею, что согласилась взять его с собой! Мы огибаем дом со стороны сада. Я прислушиваюсь к любым признакам приближения фейри, но ничего не слышу. Инстинктивно тянусь к успокаивающему ожерелью из чертополоха и не нахожу его — и вдруг понимаю, что не могу не только видеть их, но и слышать.

Тихо выругавшись, я спрашиваю:

— Ты слышишь вой?

— Пока нет.

— Хорошо.

Я присаживаюсь возле кустов, вытаскиваю свой саквояж из веток и первым делом достаю из него сапоги. Сдернув с ног проклятые туфельки, я засовываю их внутрь и шнурую более подобающую обувь. Всегда лучше заранее подготовиться к возможному бегу. Если бы только я догадалась взять с собой запас сейгфлюра… Но обычно я держу его дома или в летательном аппарате.

Затем кобура с электропистолетом. Это две вещи, без которых я не выхожу из дома. Я закрепляю ремень на талии и затягиваю пряжку.

— Ты всегда прячешь свое оружие в чужих садах? — спрашивает Гэвин.

— Только когда не хочу быть убитой, — весело отзываюсь я.

Остатки мокрых шелковых перчаток липнут к коже, я стягиваю их и бросаю в сумку. Теперь арбалет. Затем огнемет, который крепится к рукавице моего собственного дизайна. Я затягиваю ремешки на запястье и предплечье, вдоль которого ложится резервуар с горючим.

Я подхватываю арбалет и проверяю его внутреннюю камеру. Там хранятся двенадцать тонких болтов, наконечники которых смочены вытяжкой сейгфлюра. Они сконструированы так, чтобы раскрываться от удара, а внутри находятся крошечные кусочки чертополоха, которых достаточно, чтобы убить фейри почти мгновенно. Натяжное устройство и механизм перезарядки автоматически вытаскивают очередной болт после каждого выстрела.

— Что ж, — говорит Гэвин, — ты определенно не скучала.

— Леди нужно чем-то заняться между попытками рисовать пейзажи.

— Знаешь, я никогда больше не смогу смотреть на женщин прежними глазами. Я буду думать, кто еще может прятать оружие под кустами.

Я улыбаюсь. Мы огибаем живую изгородь и шагаем к боковой калитке, которая со скрипом открывается. Я выглядываю, чтобы проверить, есть ли на темной улице люди. Гэвин выглядывает вместе со мной и кивает, показывая, что фейри там тоже нет.

Единственный шум доносится из дома Гэвина. Из окон слышны смех, разговоры, оркестр, играющий быструю шотландку.

Это первый танец после перерыва на освежающие напитки — тот, к которому я обещала вернуться. Но я пропущу этот танец и все последующие. И не будет способа спасти мою репутацию после этого. Завтра она будет запятнана. И мне повезет, если отец не согласится на первое же предложение, чтобы вытолкнуть меня замуж. Сейчас мой последний шанс вернуться, прежде чем это случится.

Гэвин касается моего плеча.

— Ты в порядке?

Я принимаю решение. То же, что и всегда. Я выбираю выживание. Я выбираю охоту. Потому что отец говорит, что долг превыше всего, а это мой долг.

Гэвин осматривает дорогу.

— Айлиэн, теперь я их слышу.

Я хватаю его за руку и тащу за собой, срываясь на бег мимо соседских домов, отталкивая низко висящие ветки. Я ныряю сквозь ворота в общий сад, они захлопываются за моей спиной с резким грохотом, похожим на выстрел. Мы мчимся по дорожке между деревьев. Мои сапоги скользят и утопают в глубокой грязи.

— Куда мы бежим? — спрашивает Гэвин.

— Если хватит скорости, мы сможем опередить их на пути к площади Шарлотты.

Прочь из сада и на улицу! Мы все дальше от дома Гэвина, его гостей и музыки. Ноги расплескивают лужи, быстрые шаги звучат по мостовой. Я сворачиваю в слабо освещенный проем между двумя фонарями, на площадь Сент-Эндрю, ритм моего дыхания все такой же сильный и легкий. Я сжимаю руку Гэвина, наши пальцы мокрые от дождя.

Он останавливается так резко, что я чуть не падаю.

— Гэвин? — спрашиваю я. — Что случилось?

— Что-то не так, — говорит он. — Я больше не слышу их…

Он втягивает воздух, затем его взгляд фокусируется на чем-то позади меня.

Я оборачиваюсь, но вижу только брусчатку, мокрую и блестящую. Затем вкус дыма оседает на моем языке. Они здесь.

Я сжимаю арбалет. Гэвин притягивает меня к себе.

— Тише, — выдыхает он. — Нас пока не заметили.

Он становится у меня за спиной, чтобы арбалет оказался на уровне его глаз, и поднимает мою руку, чтобы я могла прицелиться.

Я упираю приклад арбалета в плечо и позволяю Гэвину себя направлять. Жуткая кислота силы cù sìth так остро чувствуется на языке, что я не могу сглотнуть. Приходится глубоко дышать через нос и сосредоточиваться на арбалете настолько сильно, что вкус становится едва заметной помехой.

Гэвин шепчет всего одно слово.

— Сейчас.

Я спускаю курок. Резкий вопль ошеломляет настолько, что я едва замечаю течение силы фейри сквозь меня.

Я его слышала! Я смотрю на улицу и вижу, как мостовую заливает кровь.

Мягкий голос Киарана эхом звучит в мозгу.

Ты единственная, кто может справиться с этим.

Seabhagair. Соколиная Охотница.

Гэвин сжимает пальцы, возвращая меня в реальность.

— Пойдем!

Я следую за ним, и мы бежим мимо белых резиденций на площади Сент-Эндрю, в которых темно, не считая нескольких огоньков в окнах подвальных этажей, где все еще работают слуги. Гэвин тянет меня сквозь прореху в кустах, которые ведут в сад в центре площади. Ветви цепляются и бьют по лицу. Юбка рвется еще больше. Мы бежим мимо колонны памятника Мелвиллу и снова на улицу.

Гэвин останавливается, и я едва не врезаюсь в него. Он ставит меня перед собой и помогает целиться.

— Там, — шепчет он. Он так близко, что его дыхание щекочет мне ухо.

Я спускаю курок. Тонкий вопль резонирует с площадью, сила фейри врезается в меня. Грудь расширяется, я распрямляю спину. На этот раз чистая радость убийства едва не оглушает меня. Едва.

Гэвин обнимает меня за талию и разворачивает, другой рукой сжимая мое запястье, чтобы направить арбалет.

— Давай!

Я не медлю, и, как только болт срывается в полет, Гэвин снова меня разворачивает. Его нога оказывается между моими, он крепко прижимает меня к себе, чтобы было проще целиться. Рукой, прижатой к моему животу, он направляет меня.

— Давай!

Я стреляю.

Так мы и действуем: Гэвин указывает, куда стрелять, а я спускаю курок. Кровь и дождь блестят на мостовой. Фонари окрашивают мрачную сцену в оранжевый цвет, их окутывает густой туман. Мокрые волосы падают мне на лицо, Гэвин снова целится моей рукой, и я стреляю. Я задыхаюсь от пьянящей радости, сила наполняет мои легкие, мою грудь. Мы кружимся снова и снова, это наш смертоносный танец. Наши ноги время от времени скользят на брусчатке, но мой прицел не сбивается.

Дыхание Гэвина теплом обдает мою шею. Я чувствую каждый вдох и каждый выдох. Мы движемся вместе куда лучше, чем во время вальса. Наши шаги становятся связанными, едиными, все более синхронными. Каждое убийство заостряет мою восприимчивость к феям. Вскоре я могу стрелять раньше, чем Гэвин заговорит, ощущая, куда именно нужно целиться.

Концентрированный вкус дыма от силы cù sìth высушил рот и горло, но я слишком довольна, чтобы об этом беспокоиться. Я легкая, как сам воздух, несокрушимая, сильная…

До тех пор, пока Гэвин не разворачивает меня в очередной раз и я не слышу многозначительный щелчок, прежде чем спускаю курок. У меня закончились болты.

— Твой пистолет? — спрашивает Гэвин.

Я вырываюсь из его объятий и забрасываю арбалет в петлю за плечом.

— Он нужен мне, чтобы защищаться на пути к площади Шарлотты, — отвечаю я, улыбаясь. — Не волнуйся, у меня есть сюрприз.

Я поворачиваю колесико, чтобы активировать огнемет, и тянусь в кошель за стеклянной бутылкой. Сую ее в руки Гэвину.