Список подобного рода авантюристов продолжать здесь не имеет смысла, природа японского милитаризма общеизвестна, И если бы в планировавшемся Гитлером блицкриге (плане «Барбароссы») противостояние войск на линии Архангельск — Волга — Астрахань стало реальностью, созданная на Ляодунском полуострове и впоследствии расквартированная вблизи границы СССР в Северной Маньчжурии Квантунская армия, безусловно, вторглась бы в пределы советских территорий.

Конечно, Красная Армия в этом случае понесла бы значительно больше потере и ущерб, причиненный агрессией, наверняка тоже вырос бы, но зато потом скамья подсудимых Международного военного трибунала оказалась бы куда длиннее, а число приговоренных к смертной казни преступников было бы гораздо большим, не говоря уже о том, что американскому сержанту Джону Вуду, приводившему в исполнение приговоры над военными преступниками, осужденными на Нюрнбергском и Токийском процессах, работы намного прибавилось.

Одолеть антигитлеровскую коалицию державам оси Рим — Берлин — Токио не представлялось возможным. Приходится лишь удивляться оголтелому авантюризму захватчиков, их политической близорукости. Одно дело захват малых стран Европы, включая Францию, которая явно не была готова к войне, а также отсталый в то время Китай вместе с разобщенными колониальными и полуколониальными государствами Юго-Восточной Азии и стран Южных морей; другое дело — Советский Союз и антигитлеровская коалиция в целом с ее неисчислимыми материально-техническими и практически неисчерпаемыми людскими ресурсами, да еще при наличии громадных территорий, охватывающих почти весь земной шар.

Все это, естественно, не умаляет значения великой победы над коварным и жестоким врагом, оснащенным к тому же по последнему слову техники, а также получившим на первых порах в результате вероломного нападения колоссальные преимущества.

Однако никакие слова, кем бы они ни были сказаны, никакие выводы, пусть даже обоснованные «железной» логикой, не имеют ни малейшей ценности, если все это не будет подкреплено соответствующей реальной силой и действиями сторон, судьями которых должны быть определенные строго регламентированные законы ведения военных действий в особо крупных масштабах.

Во время Великой Отечественной войны Советский Союз выпускал в среднем за год больше, чем Германия: самолетов — почти в два раза, танков и самоходных орудий, артиллерийских орудий всех систем — в два раза, минометов и автоматов — в пять раз. При этом в самой развязавшей непосильную для себя войну Германии, несмотря на принимавшиеся гитлеровской камарильей драконовские меры, производство вооружения, наоборот, ежегодно прогрессировало в обратную сторону.

Это происходило прежде всего потому, что в действующую армию было призвано около 13 миллионов военнообязанных, которые в отношении к общей численности населения — 80 миллионам человек — составляли 16 процентов. К началу войны в Советском Союзе население составляло 194 миллиона человек, тогда как количество призванных в армию равнялось даже на заключительном этапе военных действий против Германии — 11,4 миллиона военнослужащих, то есть чуть больше 5 процентов.

При предельном напряжении в стране число мобилизованных для непроизводительного труда, иначе говоря, воинского контингента, непосредственно участвующего в военных действиях, а также необходимое количество людей, состоящих в армейском резерве, не должно превышать 6 процентов.

В противном случае никакая экономика не выдержит длительной непосильной нагрузки. Материально-техническое обеспечение, будучи главным условием, от которого зависит основной успех в операциях, все чаще начнет давать сбои и в дальнейшем (медленно или в связи с другими причинами форсированно) неизбежно сойдет на нет и приведет воюющую сторону к катастрофе.

Причины тут предельно просты: кому-то надо растить хлеб и производить другие продукты питания, ухаживать за престарелыми и детьми, обеспечивать медицинской помощью раненых и больных, обслуживать и охранять с каждым днем удлиняющиеся коммуникации, не говоря уже о все возрастающих потребностях в вооружении, снаряжении и боеприпасах к концу любой военной кампании.

Итак, сам по себе напрашивается вывод, что при максимальном напряжении всевозможных ресурсов, ту ношу, которую взвалила на себя фашистская Германия, развязав войну против СССР, она долго нести не могла.

Кроме того, здесь вовсе не берутся в расчет прочие факторы — такие, как борьба партизан против захватчиков, растущий внутри страны саботаж из-за бесчисленных лишений населения, и многое другое, что подчас в экстремальных условиях войны не поддается никакому подсчету.

Как выяснилось немного позже, те же самые причины привели к поражению и союзницу Германии — Японию. Время, как известно, все ставит на свои места, и сегодня, опираясь на цифры и факты, можно проанализировать все эти причины, до поры до времени остававшиеся не вполне ясными.

Незадолго до войны генеральные штабы, Тайный совет империи и сам император многократно ставили один и тот же сакраментальный вопрос: стоит ли Японии вступать в войну против СССР? После долгих дебатов во всех инстанциях одни только самые закоренелые милитаристы стояли за продолжение своих авантюр, все же другие, хоть сколько-нибудь трезво мыслившие политики отвечали однозначно: нельзя, очень опасно!

Чем же руководствовалась в этом случае японская военщина, делая столь нелицеприятный для себя вывод? К чести этой самой военной верхушки, надо признать, что руководствовалась она вполне реальными данными, которыми располагала о Советском Союзе, об обстановке в Юго-Восточной Азии и в странах Южных морей, то есть в тех районах мира, где ведение военных действий Японией считалось не только возможным, но и необходимым.

Когда из тайных архивов будет наконец извлечен доклад генерала Доихары, в котором дан анализ сложившегося на тот момент внутреннего и международного положения Японии, станет окончательно ясно, что это именно он, генерал Доихара, в своих рекомендациях Тайному совету империи и военному министру генералу Хидэки Тодзё всесторонне осветил все возможные аспекты предстоявшей войны с ее последствиями, обосновав их обстоятельными разведданными, собранными из различных источников за последние годы.

Руководитель разведывательной службы. Японии в этом своеобразном меморандуме считал, что основными факторами, дающими право Японии на развязывание войны, являются следующие: во-первых, удаленность колониальных и полуколониальных территорий юго-восточной части Азиатского континента, а также стран Южных морей от метрополий, что создаст для них определенные трудности при переброске военных контингентов и обеспечении их всем необходимым в целях ведения военных действий против Японии; во-вторых, отсутствие в местах будущей оккупации японскими войсками национальных формирований по современному образцу, что могло бы создать риск в получении надлежащего военного отпора; в-третьих, наличие у Японии самого большого и мощного флота на Тихом океане, тогда как такого количества и качества боевых кораблей у стран, подлежащих оккупации, не было и при любом их сочетании, ибо, по данным военно-морского генерального штаба, даже единовременный залп эскадр императорского флота в три с половиной раза превышал данный боевой показатель всех вместе взятых морских сил этого региона.

Однако на этом весьма и весьма скользком пути стояло большое «но» — Соединенные Штаты Америки. Руководящие круги самой крупной и богатой страны капиталистического мира сами питали надежду на превращение Тихого океана в некое подобие американского «озера». Короче говоря, нашла коса на камень!

Американцы, прикрываясь своей насквозь фальшивой демократией, в течение всей истории существования своего государства нигде и никогда еще не упускали случая оттяпать у кого бы то ни было хотя бы малую часть его национальной территории и постоянно навязывали, кому только было возможно, свои какие-то «исторические права», делая это при помощи двусторонних «равноправных» договоров.