Все уже было готово, когда появился противник. Он шел со стороны Вагаршапата. Воины немедленно заняли свои места. Епископ Саак приказал, чтобы духовенство, не носившее оружия, собралось в церкви ко всенощной. Все время, пока длится осада крепости, будет продолжаться служба. По звуку колокола церковь наполнилась молящимися. Здесь были монахи и самые беспомощные из женщин и стариков. Службу совершал сам епископ.

Вражеское войско, приблизившись к крепости, сейчас же пошло на приступ. Бешир, думая, что католикос находится в крепости и беззащитен, решил неожиданным ударом устрашить патриарха и заставить его сдаться. Надменный араб считал лишним вести переговоры. Он считал себя вправе взять в плен католикоса, как последнего раба. Велико же было изумление Бешира, когда он увидел, что в Бюракане его встречают иначе, чем в Айриванке. Со стен и башен полетел град стрел. Сотни копий и дротиков пронзили груди и спины его воинов. Это было еще не все. С башни, возвышавшейся над воротами, полились на арабов потоки кипящей смолы. Многих сожгло тут же на месте.

— Значит, мы имеем дело не с беззащитным католикосом, а с вооруженной крепостью? — сказал Бешир своим приближенным. — Отступим, разобьем лагерь и подготовимся к настоящему бою.

Он велел трубить сигнал к отступлению, и войско отошло от стен. В крепости раздались радостные крики. Армяне, взобравшись на стены, стали насмехаться над арабами, обзывая их трусами и паршивыми вояками.

Враг безмолвствовал. В тот же день вечером на стенах Бюракана зажглись сотни огней. Войско и народ ликовали. Но в лагере противника были заняты другим. Мастера готовили тараны, баллисты и другие стенобитные машины. Строили черепаху и передвижную башню. Воины изготовляли лестницы. Бешир лично наблюдал за этими работами. На следующее утро из крепости заметили, что враг за одну ночь сильно укрепился.

В крепости тем временем тоже готовились к обороне. Прежде всего были увеличены запасы горючего. Под стенами пробиты проходы, через которые можно было поджечь черепаху и разрушить передвижную башню. Кузнецы занялись ковкой железных крюков. Женщины готовили тряпичные шары и обмакивали их в смолу и кипящее сало. Воины все это перетаскивали на стены и башни.

Через три дня враг снова подошел к стенам крепости. Воины передвигали на полозьях широкую плоскую черепаху, катили на колесах трехэтажную башню, тащили тараны, баллисты и бурдюки с водой для тушения огня.

В это время в бюраканской церкви епископ Саак служил торжественную обедню. Вместе с народом в церкви находилось и войско. Отсутствовали только караульные, которые охраняли крепостные ворота и следили за продвижением противника.

Перед тем как причастить воинов, епископ Саак сказал им с амвона:

— Четыреста семьдесят лет тому назад, о мои возлюбленные чада, храбрецы Вардана[21] приготовились воевать с врагом. Они, так же как и вы, обратились за помощью к богу. Они, так же как и вы, воевали не из-за мирской славы, а за освобождение отечества и церкви. Ныне, как и тогда, враг захотел отнять свободу и сделать рабами армянский народ. Храбрецы Вардана этого не допустили. «Лучше умереть свободными, чем жить рабами», — сказали они и вступили в бой с врагом, который был вдвое сильнее их. «Не побоимся числа язычников и грозного меча смертных, — говорил Вардан своим воинам. — Если бог нам поможет, мы их уничтожим, и правда восторжествует, а если настал час нашей смерти, то лучше умереть в священной битве».

Они бились храбро, уничтожили множество врагов и сами пали смертью храбрых с мечом в руке и ранами в груди… Но их имена сохранились до сих пор в нашей памяти и останутся бессмертными в веках. Кто бы знал о Варданах, если бы они из трусости остались жить? Ведь до них и после них жили миллионы людей, а разве их имена помнят? Храбрецов же Вардана не забывают, потому что они сражались и умирали за самое святое дело — за освобождение родины. Уподобьтесь Варданам. Вы, как и они, приготовились защищать свободу церкви и родины. И вы заслужите вечную славу. Не бойтесь врага. Ваше дело правое, и война ваша справедливая, а бог помогает правым. Если же вас настигнет смерть, примите ее с радостью, ибо в небесах вы унаследуете вечную жизнь, а на земле бессмертное имя.

Потом епископ, совершив евхаристию, встал перед алтарем с чашей святого причастия в руке, и воины начали причащаться. За ними последовали все, от мала до велика. Народ готовился к смертному бою.

Спустя немного времени воины поднялись на стены и бастионы. К полудню передовые вражеские отряды окружили крепость и начали метать стрелы. Со стен ответили тем же. Потом постепенно подошли регулярные полки, вооруженные щитами. Некоторое время противники пускали друг в друга стрелы. Но вот подтащили к стене таран. Это было огромное бревно, висевшее на тяжелых цепях под подвижным прикрытием, укрепленным на колесах. К концу тарана было приделано железное острие. Десятки людей оттягивали бревно назад и отпускали его. Железное острие ударялось о стену. Таким образом старались расшатать камни. С другой стороны подкатывали баллисты, натянутые бычьими жилами. В них клали огромные камни, которые с чудовищной силой ударялись о стены. Вокруг стенобитных машин сновали многочисленные воины.

Лишь только первый таран ударил о крепость, со стен полились потоки горящей смолы и полетели пропитанные нефтью снопы сена. Они подожгли прикрытие тарана. Несмотря на то, что арабы потушили пожар водой из бурдюков, все же пламя сожгло прикрытие, и испорченный таран свалился на землю. Его заменил другой, прикрытие которого было защищено мокрым войлоком и сыромятной кожей. Но армяне справились и с ним.

Против баллист у осажденных было только одно средство: они спускали со стен на канатах огромные снопы сена, при соприкосновении с которыми камни баллисты теряли силу своего удара и делались безопасными. Но враг длинными факелами поджигал сено. Тогда осажденные, обрезая канат, сбрасывали горящее сено и заменяли его другим.

В то время как противник старался своими машинами разрушить стены и башни, смельчаки приставляли к стенам и башням лестницы и старались по ним взобраться наверх. Со щитами над головой и мечами в руках они с удивительной ловкостью карабкались по лестницам, стараясь прорваться в крепость. Но армянские воины не дремали. Длинными железными шестами, копьями и дротиками они отталкивали и сбрасывали нападающих вниз или, вонзая в их тела зубчатые крюки, тащили их вверх и беспощадно умерщвляли. Ни одна из сторон не уступала другой. Стрелы градом летели сверху вниз и снизу вверх. Копья и дротики сверкали в воздухе, лестницы разбивались, пики крошились, щиты ломались. Огромное пламя охватило крепость. Бешир, видя, что сопротивление бюраканцев грозит большими потерями войску, приказал отступить. Под стенами валялось множество убитых. Противник до вечера подбирал их. Трупы закопали в общей могиле.

Бешир от ярости скрежетал зубами, но ничего не мог поделать: осажденные героически защищались. Он решил было оставить мысль о взятии Бюракана и предложить католикосу мирные переговоры. Бешир был уверен, что патриарх находится в крепости и что рано или поздно он овладеет крепостью и возьмет католикоса в плен. Но, боясь, что осажденные могут не принять его предложения, высмеять и оскорбить его, отказался от этой мысли.

— Я возьму силой оружия эту крепость и сравняю ее с землей! — И он приказал войскам приготовиться к новому приступу.

На следующее утро, еще до рассвета, Бешир со своими полками снова двинулся на крепость. Стрелки и тараны начали свое дело. Кроме того, осажденные заметили, что арабы стали двигать к стенам деревянную башню и черепаху. Бюраканцев беспокоила мысль, что орудия могут придвинуть не к тем местам, где устроена ловушка. Поэтому в этот день, как и накануне, армяне-воины нарочно оставили эти места незащищенными. Противник решил, что на этих участках стена с внутренней стороны не имеет выступов, а потому воинов там нет. Скоро трехэтажная башня, покачиваясь на колесах, стала почти вплотную к стене. Радость осажденных была неописуема. Башня двигалась как раз к тому месту, под которое был подведен подкоп, скрытый дощатым настилом. Этот настил держался изнутри на подпорках. Под ним были сложены хворост и сено, залитые нефтью.