— Оформление документов для прошения в Министерство внутренних дел — долгое и нелегкое дело. Кроме того, нужно предложить название города,— вздохнул Бернардацци.

Вам и карты в руки, почтеннейший. Составьте план, смету и все что нужно,— повернулся Емануель к архитектору.— А насчет названия — почему бы нам не сказать свое слово? По-моему, Горячие Воды или Горя-чеводск не годится. Для поселка, когда в нем были лечащиеся да обыватели,— соответствовало, а для окружного города надобно иное. Может быть, Новогеоргиевск?

— Если исходить из истории, то назвать город можно Коистантиногорском. Ведь с крепости здесь все начиналось,— предложил Чайковский, в тайне лелея горделивую надежду: новый город будет носить имя укрепления, воздвигнутого отцом, места, где сам он родился и вырос.

Иосиф Бернардацци заметил, что с древних времен на всех географических картах и в книгах средняя часть долины Подкумка называлась Бештау, то есть пять гор. Пятигорск — не точнее ли других названий?..

— Предложим три названия: Новогеоргиевск, Кон-стантиногорск и Пятигорск. А воля высочайшего начальства избрать из трех одно,— согласился Емануель...

Иосиф с головой ушел в составление Генерального плана, на котором нанес улицы, площади, сад и смежную Солдатскую слободку; обозначил также и перспективы развития города: новые улицы, скверы, площади, главные казенные здания; разработал проекты и фасады будущих зданий окружных присутственных мест: совета, казначейства, земского суда и полиции, двух частных управ и острога, а также зданий думы и словесного суда, составил смету на их постройку.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

МРАЧНЫЕ ГОДЫ

ДВА ПРОЕКТА

Вначале марта 1830 года в Ставрополе остановился на ночлег важный петербургский чиновник, ехавший по своим делам в Тифлис. Отмечая подорожную в штабе Линии, чиновник спросил дежурного офицера:

— Слышали ли вы, любезный, новость, приятную для Кавказа?

— Приятную?—удивленно взглянул офицер на столичного гостя.

— Да-с, приятную!—улыбаясь, подтвердил титулярный советник.— Государь 6 февраля благорассмотрел и подписал указ о преобразовании поселка Горячие Воды в окружной город.

Дежурный доложил о новости начальнику штаба, тот—командующему. Емануель облегченно вздохнул: «Наконец-то! Рассеялись все сомнения и тревоги. Теперь надо терпеливо ждать, когда поступит из правительственного Сената официальный документ»...

Прошел март, миновал апрель, а из Петербурга ни слова о прошении Емануеля. В начале мая Емануелю стало известно, что Сенат рассмотрел «кавказские бу-

6 Заказ № 372

маги» н принял решение о новом городе. Не обратиться ли с запросом к Паскевичу? Георгий Арсеньевич не мог сидеть сложа руки. Учреждение нового города требовало решения многих неотложных вопросов — бытовых, административных, экономических, финансовых. Упустишь время, потом будешь кусать локоть.

В голове Емануеля мелькнула дерзкая мысль: «А не попытаться ли получить официальный документ через голову Паскевича, в обход Тифлиса?» Это был, конечно, риск, нарушение субординации. Но Георгию Арсеньевичу не привыкать к риску. Снарядил он в Петербург штабного офицера, имеющего родственные связи в правительственных кругах, и тот через полмесяца привез нужную бумагу.

Емануель с волнением развернул толстый с водяными знаками лист: «Извлечение из Указа», в углу штамп Сената, с датой снятия копии 31 мая 1830 г.

«Указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского.

Из правительствующего Сената господину генералу кавалерии Кавказской области, начальнику и кавалеру Георгию Арсеньевичу Емануелю.

Высочайшим Указом 6 февраля, а Сенатским 14 мая сего года вместо города Георгиевска Кавказской области учредить окружной город при Минеральных Водах.

В минувшем 1829 году начальник Кавказской области доставил в Министерство внутренних дел:

1. Сочиненный с натуры архитектором 12-го класса Бернардацци Генеральный план городу, учреждаемому при Кавказских Минеральных Водах, с обозначением кварталов для каменных казенных и частных зданий, улиц, площадей, церквей, сада, слободки;

2. Планы и фасады окружным присутственным местам и другим зданиям, как-то: окружных — совета, суда и казначейства, земского суда, городской полиции, двух частных управ и острога;

3. Ходатайство о награждении архитектора 12-го класса Бернардацци следующим чином и старшинством со дня выслуги лет за труды, понесенные при составлении планов новому городу и казенных зданий;

4. Ходатайство о наименовании нового города Новогеоргиевском, Константиногорском или Пятигорском...

Главнокомандующий в Грузии генерал-фельдмаршал

граф Паскевич-Эриванский изволил ходатайствовать высочайше. Высочайшее Его Императорское Величество утвердили:

1. К построению в новом городе по представленным планам и сметам каменных присутственных мест для помещения окружного управления, как-то: совета, суда и казначейства, земского суда, городской полиции, двух частных управ и острога, а также городской думы и словесного суда приступить.

2. Присутственные места перевезти из Георгиевска.

3. Утвердить суммы 2700 р. на наем частных домов для присутственных мест, 4200 р. на выдачу квартирных денег чиновникам.

4. Архитектора Бернардацци за труды по составлению плана новому городу и планов фасадов казенных зданий наградить следующим чином со старшинством.

5. Дать новому городу название Пятигорск...»

В тот же день из Тифлиса Емануелю доставили письменное уведомление: поселок Горячие Воды преобразован в город Пятигорск, в связи с этим за казачьей станицей, что расположена на правом берегу Подкумка, напротив солдатской слободы Кабардинка, оставить прежнее название — Горячеводская. Далее отдавалась дань деятельности главнокомандующего генерал-фельдмаршала в превращении поселка Горячие Воды в город. Во всех документах, касающихся истории Кавказа, граф Паскевич избегал называть имя Емануеля, словно его и не существовало. Это было мщением последователю Ермолова.

Паскевич догадывался, что Емануель не доволен политикой царя на Кавказе. Правда, вслух это недовольство он не высказывал, умел держать язык за зубами, но дела его говорили сами за себя: видите ли, не усилением карательных экспедиций в горы, а расширением и углублением хозяйственных и культурных связей с горцами надо завоевывать симпатии. Это мы слышали еще от Ермолова! А мягкотелость Емануеля горцы воспринимают как слабость России. На левом фланге Линии, в Дагестане и Чечне поднимают головы приверженцы газавата — «священной» войны против немусульман. Если вовремя не принять мер, то через два-три года может вспыхнуть война. Емануель упускает время, занялся, видите ли, «важным» делом — благоустройством городов своей области.

Емануель знал, что Иван Федорович поджидает удобного момента, чтобы сместить неугодного военачальника, смотрящего сквозь пальцы на то, что творится у него на левом фланге. О том, что происходит в Дагестане и в Чечне, Емануель был осведомлен в десять раз больше, чем граф в Тифлисе. И не только на левом фланге, но и на правом— в Адыгее —у линейного начальника были надежные люди, которые регулярно доносили об обстановке в аулах. О создавшемся в опасных очагах положении Емануель судил здраво: развитие событий в горских аулах, недовольных русской политикой на Кавказе, никакими репрессиями остановить нельзя. Тяжелые сражения предстоят, и к ним нужно готовиться. Создать крепкий, надежный тыл. Это залог победы ценой малой крови...

Маневрируя в жестких условиях, Емануель добивался улучшения боевой выучки войск, сконцентрировал также внимание на подъеме роли тыловых подразделений, создании достаточных запасов провианта, фуража, обмундирования и снаряжения, транспортных средств, строительстве медицинских учреждений, на укреплении городов, станиц и сел.