— Негодяй! — Анна вырвалась.

— Стой, дура! — Малинин, громыхая сапогами, бросился за ней.

И столкнулся с Бурковским.

— Ты что? — Бурковский ухватил Малинина за плечи. — Сдурел?

— А как думал? — Малинин вывернулся, направил в грудь Бурковского пистолет. — Тебе все? И власть, и баба? Прочь с дороги! Пробью, как фанеру!

Внезапно лицо его перекосила мука боли. Малинин покачнулся, выронил оружие. Сделал неверный шаг к борту. Из его спины торчал нож… И рядом Анна — бледная, дрожащая от ужаса.

— Гады… — простонал Малинин, склонился над бортом. И рухнул в воду.

Все произошло быстро, неожиданно. Страшно.

Между мачтами, как всегда, как тысячи лет назад метался ветер, ничего не понимая в людях, не думая о них, мчался дальше в ночь…

— Что же теперь? — нарушила молчание Анна. Бурковский не ответил.

— Я испугалась… за тебя. В эту минуту он был, как зверь. Бурковский молчал.

— Я никого в жизни еще не любила. Пока не встретила тебя. Я это сделала ради нас!

— Ты это сделала ради себя, — Бурковский смотрел на ночной фосфоресцирующий океан и вдруг вздрогнул — за спиной его раздался выстрел.

И тут же — тяжелый всплеск.

Бурковский перегнулся за борт, в жутком смятении вглядывался в круги, расходящиеся по спокойной воде.

— Бог нам всем судья, Анна, — прошептал Бурковский.

По палубе тяжело бухали сапоги — бежали, спешили вахтенные.

— Что, господин капитан? Что, Стефан?

— Ничего, ребята. Отбой, — белое лицо Бурковского одеревенело.

25 августа. 12 час. 56 мин.

Бурковский вошел в свою каюту и увидел сидящего на койке Петю.

Рядом загадочно улыбался азиатский лекарь.

— Вот, Стефан… господин капитан. Я, кажется, живой, — Петя уперся обеими руками в койку, пытаясь встать.

1 сентября. 20 час. 08 мин.

— Земля! — оглашено кричал впередсмотрящий с мачты.

— Мадагаскар, — невозмутимо сообщил стоявший рядом с Бурковским индус.

2 сентября. 20 час. 47 мин.

Они вышли в долину, окруженную пологими холмами.

Свободные люди — белые, черные, желтые.

Кто-то от счастья, нахлынувшего безумного веселья начал напевать, прихлопывая, приплясывая. Люди входили в образовавшийся круг. Каждый пел и танцевал, как подсказывал ему голос далекой, навсегда потерянной Родины.

Но был этот праздник, обретенной очень долгожданной свободы.

А потом вспыхнул костер. И шло по кругу вино. И хлеб.

В разгар веселья кто-то тронул Бурковского за плечо, он поднял лицо и просиял:

— Каземир! Ты?

— Каземир, приземистый плотный человек в форме французской армии, поднес палец к губам и сделал знак следовать за ним.

Они поднялись на холм.

Они сидели на громадном валуне и все говорили, говорили…

Было что вспоминать…

Они верили и не верили, глядя друг на друга…

Встретиться!.. И где?.. В Африке!

Когда-то они, польские офицеры, сражались в одном полку. После разгрома русскими войсками варшавского восстания, судьба разбросала боевых друзей… Сегодня Каземир в составе польского отряда был на стороне французского императора.

Великий Наполеон гарантирует независимость Польши. Я и мои подчиненные охраняем берег французской колонии Мадагаскар от английского вторжения. Мы обязаны помогать Бонапарту, пока он не поставит британского льва и русского медведя на колени, — продолжал свой сбивчивый рассказ Каземир и неожиданно сменил тему. — Постой, кто эти люди. Что за сброд с тобой?

— Не будь так категоричен. Все не так просто.

— Хорошо, пошли к нашим, — встал с камня Каземир. — Объяснимся.

Они пошли к крепости, возвышавшейся на недалеком утесе. За ними тихо крался Петя. Он мало что понимал из разговора капитана с незнакомцем, но чувствовал нехорошее.

Он стоял в кустах возле освещенного окна, в котором, как в театре теней, двигались, что-то говорили возбужденные люди.

Внезапно чьи-то сильные руки схватили его за горло.

…Петя очутился в освещенном помещении. За столом сидели офицеры в незнакомой ему форме. Горел камин. Расхаживал черный дог. Подносил к губам шампанское капитан Стефан Бурковский.

— Отпустите мальчика, — приказал Бурковский. — Он в некотором роде мой спаситель.

Петю посадили за стол.

— Не смотри на меня волчонком, — подставив бокал, подошел к нему Бурковский. — Довольно вражды. Экие вы — русские… Успокойся и выслушай. Все люди, которых ты перед собой видишь — мои друзья по оружию. Мы вместе поднялись против твоего русского царя, против твоей деспотической России. Мы — поляки! И не позволим, чтобы нас унижали. Ты — русский мальчик, русский дворянин, конечно, ни в чем не виноват. Все зло совершили наши отцы и деды. Панове! — обратился Бурковский к сидящим. — Я провожу мальчика.

2 сентября, 23 час. 01 мин.

Они вышли к океану.

— Ну вот, Петя все. Прощай, — сказал Бурковский.

— Зачем вы всем нам врали про свободную землю? — спросил Петя.

— В жизни все не так просто, малыш… Моя крохотная Польша и твоя гигантская Россия… Я католик, ты — православный. Меня ждут мои товарищи…

— Вы решили нас бросить? Мы же Вам верили!..

— Мальчик мой! Я уже ничем не смогу вам помочь. У меня другие обязанности, другой путь. Но ты должен — слышишь? — должен создать нашу коммуну, нашу святую коммуну свободных людей! Обязан! Перед совестью своей и Богом сейчас же поклянись!

По щекам Пети катились слезы.

— Дядя Стефан, я не смогу без тебя…

— Прощай, — Бурковский обнял Петю. — Прости, — и зашагал к утесу.

В противоположную сторону, не разбирая пути, побрел мальчик.

3 сентября, 0 час. 10 мин.

Океан выходил из темноты, царапал белыми лапами пологий пустынный берег.

Опять взошла луна, и тут Бурковский увидел невдалеке незнакомый корабль.

К берегу бесшумно приближались лодки с вооруженными людьми. Одна… вторая… пятая…

Бурковский скрылся в манговых зарослях, напряженно, всматриваясь, пытаясь понять — кто они, ночные пришельцы?

Лодки одна за другой, с хрустом, врезались в береговую гальку. Из них, помогая друг другу, выпрыгивали солдаты. Бряцало оружие, звучала негромкая английская речь.

— И сюда добрались, сволочи… — прошептал Бурковский.

Оглянулся: в форте, где были его товарищи, безмятежно светились огни.

Бурковский бросился вверх по скользкой кремнистой тропе, но тут же понял — предупредить не успеет.

Англичане проворно карабкались следом — Бурковский затылком чувствовал дыхание молодых тренированных людей.

И тогда он выпрямился и вышел на площадку — одну из немногих, что остались на пути к форту.

Его неожиданно возникшая из тьмы фигура — темный силуэт на фоне освещенного дома — была одновременно и внезапной опасностью и идеальной мишенью.

Бурковский смотрел на застывших в растерянности врагов… И вдруг громко рассмеялся. Нет! Этого не могло быть! И тем не менее… Во главе отряда на скалистой тропе стоял… боцман.

— Здравие желаем, Ваше превосходительство! Принимайте гостей! — боцман вскинул ружье.

Бурковский успел выстрелить первым. И тут же в ответ — беспорядочные торопливые выстрелы, град пуль…

3 сентября, 0 час. 20 мин.

Петя продирался сквозь колючий кустарник. И вдруг услышал недалекую стрельбу.

Сомнений не было: там, на берегу с его другом — беда. Петя рванулся назад.

— Стой, капитана! — перед ним выросли два китайца. — Надо уходить отсюда, капитана. Бистро нада!..

— Вы что, сдурели?! Там — Бурковский гибнет! За всех за нас!

— Не нада, капитана, мы не поможем!

— Отойдите — вы! — Петя, бросившись вперед попытался увернуться, но китайцы тоже были ловки — Петя попал в капкан крепких рук.