12 августа, 5 час. 05 мин.

Через час к барку подплыла лодка, на борт поднялся «нужный человек» в чалме — красавец Рудольф.

— Кто ты и откуда — я не знаю и не желаю знать, — сказал он Бурковскому. — Я знаю, что тебе здесь оставаться нельзя. Я дам новые паруса, дам десять бочек воды, три бочки солонины. А взамен ты отдашь мне все свое оружие. Я проверю.

…Мрачные люди вытаскивали мушкеты и сабли из корабельного арсенала, а затем обыскивали каждого члена экипажа.

12 августа, 5 час. 50 мин.

Почти обезлюдевший барк «Святая Анна», подняв новые паруса, вышел из бухты.

— Гляди-ка, капитан, — Некрасов передал подзорную трубу Бурковскому.

К ним приближалась джонка. Боже, сколько ж на ней людей!

— Мы с вами, — на ломаном испанском, английском, португальском языке объяснил взобравшийся на борт здоровенный китаец.

— Что он там лопочет? — спросил Малинин.

— Говорит, что хотят вместе с русскими искать свободную землю, — пояснил Бурковский.

— Пущай! Все одно у нас людей почти не осталось… Стефан! — Малинин внезапно побледнел. — Кажись, пираты!

— Со стороны открытого моря к «Святой Анне» стремительно шел корабль. На капитанском мостике стоял знакомый, но уже без чалмы высокий человек, отобравший у экипажа оружие.

— Приготовиться к бою! — сказал по-русски, а затем по-польски Бурковский. И команду его повторили, передавая соседу товарищи по кораблю, каждый на своем языке.

Пираты приближались.

Лихой, рыжебородый красавец, поигрывая ятаганом, весело переговаривался с друзьями.

Зияли жерла пушек, блестело оружие в крепких руках.

На «Святой Анне», тесно прижавшись плечами друг к другу, приготовились к последнему бою.

Абордажные крючья зацепились за борт. Послышался сухой громкий треск.

Главарь пиратов, держа ятаган перед собой, приготовился к прыжку…

— И вдруг — выстрел!

Рудольф покачнулся, медленно наклонился, подгибая колени, — и рухнул лицом вниз в проем между бортами.

— Вперед славяне! — крикнул Бурковский и, воспользовавшись замешательством пиратов, перепрыгнул через борт.

И все ринулись за ним — и русские, и негры, и китайцы, ставшие в эту секунду единой грозной силой.

Завязалась отчаянная схватка безоружных людей с бандитами.

Бурковский подхватил на лету саблю. Оружие ему бросила молодая женщина, стоявшая на капитанском мостике, та, что выстрелила в спину главаря шайки.

Бурковский поймал саблю, и тут же увидел направленное на него ружье. Резко отпрянул — пуля чиркнула над головой. Пират взмахнул ружьем, целя прикладом в лицо, но Бурковский успел нагнуться и, что есть силы, протаранил врага головой в живот. Тот охнул и повалился навзничь. Бурковский отшвырнул ногой выпавшее ружье — в то же мгновение перед ним возник второй неприятель, уже занесший ногу для удара. Реакция Бурковского была мгновенной. Если б не боевой опыт, он не избежал бы удара в пах. Теперь же удар пришелся лишь в бедро, но и это заставило Бурковского покачнуться и отступить. Пират взмахнул ятаганом… Но тут подоспел негр. Кулак врезался в зубы бандита с такой силой, которую не смогла бы выдержать и кирпичная стена.

Пират отлетел к борту, голова ударилась о деревянную стойку и он, безжизненный, сполз на палубу.

Бой разгорался. Люди дрались за свою жизнь с яростью тигров.

Среди этого кровавого хаоса Бурковский сумел разглядеть, как его спасительница, стоя на капитанском мостике стреляла в упор в набегавших на нее корсаров.

Среди дерущихся вдруг появился, поднявшийся из трюма кок Мефодий. Он брел, задрав обросшее изможденное лицо, глаза его лихорадочно блестели:

— Древние… они были мудры, полагая… что несчастья располагают к размышлению…

Безумный, не замечая ничего вокруг, натыкаясь на павших и стонущих от ран, смотрел поверх убивающих друг друга людей — в небо, на высокие серебристые облака.

— Никто не ведает… — бормотал кок, — наша всеобщая скорбь есть фон жизни…

Мимо со свистом пролетали пули, в любой миг его могли ударить клинком, но Мефодий прошел невредимым через кровавую бойню, очутившись на корме, вытащил нож, обрубил им канат и спустил за борт шлюпку. Ловко управляясь единственным веслом, стал быстро удаляться от судна.

Больше его никто никогда не видел…

12 августа, 8 час. 06 мин.

Бой между тем не утихал.

Некрасов сидел, опершись спиной о грот-мачту, изо рта его сочилась струйка крови.

— Ты что? — подскочил к нему Бурковский. — Андрей, что? Ранен?

— Со мной все, Стефан, — с трудом шевеля спекшимися губами, прошептал Некрасов. — Видишь… так я и не открыл свой остров… Видно, не судьба…

Лежащий поблизости, раненый пират, подтянулся, подобрал валявшийся рядом пистолет и прицелился в спину Бурковскому.

— Дяденька Стефан! — бросился к Бурковскому Петя. Раздался выстрел — Петю отшвырнуло в сторону. Подоспевший Ваня ударил в голову пирата сапогом.

12 августа. 8 час. 20 мин.

Но вот все кончено.

Гнетущая картина: вся палуба покрыта телами убитых — и пиратов, и тех, кто бился с ними.

— Давай за победу, — Малинин отхлебнул из трофейной бутылки и протянул ее Ване.

— Не буду здеся, — отвернулся Ваня. — Грех.

— Ну и дурак! Весь день не пимши, не жрамши. Чего ж бросать добро?

— Покинуть судно! — приказал Бурковский.

Открыты кингстоны. Медленно пошел ко дну пиратский корабль со всеми погибшими — теми, кто совсем недавно были врагами, но для которых море стало общей братской могилой.

— Эти парни были хорошей закваски, — перекрестился вслед уходящим Бурковский.

12 августа, 10 час. 05 мин.

В каюту внесли Петю. Рядом с ним теперь были Бурковский, Малинин, Ваня, хрупкий маленький малаец — восточный лекарь. Круглое лицо покрывали бесчисленные морщины, годы долгой жизни пригнули его к земле, он был худ и согбен, но черные узкие глаза не утратили прежней зоркости.

— Надо головой на восток, — приказал малаец по-английски.

Бурковский перевел и Петю положили.

— Ты уйди, — обратился к Малинину малаец, Бурковский перевел. — А ты, капитан останься. Есть разговор.

— Чего ты эту мартышку слушаешь, Стефан? — оскорбился Малинин — Никуда я не уйду!

— Мудрый человек всегда стремится привести свой ум в состояние покоя, — сказал восточный лекарь, когда Бурковский перевел ему слова Малинина. — Успокой этого господина. Только тогда все мы приблизимся к истине. Я спасу мальчика, если этот злой господин уйдет. Он не может быть здесь. Иначе уйду я.

— Черт с ним! — пожал плечами Малинин — Мне — что? Мне не трудно, мы не гордые.

— Я пожалуй тоже пойду, — смущенно буркнул Ваня.

— Ваш маленький друг останется в живых, — повторил лекарь, когда они с Бурковским остались наедине. — Но прежде ответьте мне на один простой вопрос. Зачем Вы, капитан, загубили столько людей?

— Загубил, спрашиваете? — Бурковский покачал головой. — Они знали, на что шли. Мы придумали вместе свою мечту. Такие люди часто настигают свою жар-птицу, а если нет — гибнут. Или прозябают остаток дней на обочине жизни.

— Вы здраво судите, но ум хороший слуга, однако плохой наставник. Когда ум недисциплинирован, он сродни непослушному ребенку, — глаза малайца сумрачно горели. — Ваши чувства сейчас затмили разум, они бурлят, подобно кипящей воде, под крышкой котла. Вы живете не по закону жизни, а по закону, который хотят установить сами люди. Это такой порядок вещей, при котором одна ошибка громоздится на другую. Все строение в результате изначально перекошено, в нем нет никакого смысла и логики. Одна ошибка влечет за собой другую, и уже трудно определить, в чем корень зла. Я знаю — вы хотите создать большую семью свободных людей. Так не получится. Вокруг вас вражда, рабство, несправедливость. Нельзя быть островком счастья в океане беды. Море захлестнет вас. Невозможно создать рай для немногих.