— Петрович! — окликнула меня оператор пульта моей смены, — тринадцатый транспортер не идет, ремни ослабли.

— Пошли Рахова, пусть подтянет.

— Да я послала, — раздраженно махнула рукой Татьяна, — только это было почти час назад.

— А…

— На звонки не отвечает!

Ох, блин, выходить в стылую башню элеватора и подниматься на высоту пятидесяти метров, хотя бы и на лифте, совершенно не хотелось. Я взял трубку пультового телефона.

— Соедини, пожалуйста с электромастерской.

Дежурный электрик ответил почти сразу.

— Леша, сделай доброе дело, поднимись к тринадцатому транспортеру. Надо помочь Рахову с ремнями.

С полминуты в трубке царило молчание и я чувствовал, как Алексей борется с желанием вежливо послать меня подальше, на что в общем-то имел полное право. Наконец он вздохнул.

— Ладно, иду.

Я положил трубку и налил себе стакан свежезаваренного чая. На пульте постепенно собиралась вся смена — время обеда, если можно конечно так выразиться, имея в виду час ночи. Развернул свой пакет и я. Но не прошло и семи минут, как дверь с треском распахнулась и Алексей влетел внутрь так, словно за ним гнались собаки. Рот его был перекошен, глаза лезли из орбит. Разговоры разом смолкли и все повернулись в его сторону.

— Там, там… — Фролов махал рукой куда-то себе за спину, словно там стояло привидение и никак не мог выговорить ничего другого.

— Лешенька, милок, да что ж ты так разволновался то, болезный. Да и нет же там ничего, — заглянув ему за плечо ласково сказала Нина Федоровна.

— Вот именно, что нет, — подскочил Алексей, — а вы то откуда это знаете?

— Дверь надо закрывать, не май месяц, — строго заметила Татьяна.

— Дверь? А, конечно, — Леша закрыл дверь и медленно опустился на стул, приговаривая себе под нос, — ничего, в том то и дело, что ничего!

Я встряхнул его за плечо.

— Леша, приди в себя. Что случилось?

— Случилось? — повторил он за мной, — случилось! И сделав над собой усилие, повторил снова:

— Случилось! Петрович, вам надо, наверное, самому посмотреть. Там у мотора…

Он не договорив, махнул рукой и откинулся на спинку стула. Было ясно, что дальше спрашивать его о чем-либо бесполезно. Я быстро допил чай. Лифт стоял на площадке. Леша не захлопнул за собой дверь, так что подъем на восьмой этаж много времени не занял.

Я потянул на себя оббитую жестью массивную дверь и вошел на надсилосный этаж. Пружина с громким стуком закрыла за мной дверь и наступила тишина.

— Сергей! Ты где есть?

Ответа не было. Я пошел вдоль транспортера и возле приводного барабана едва не наступил в лужу крови, или чего-то очень похожего на кровь. Я протер глаза руками, потряс головой, но ничего не изменилось! Передо мной по-прежнему была лужа, именно настоящая лужа крови, метра два в диаметра с раховской ушанкой по середине. Я присел на корточки и потрогал пальцем подсыхающий край. Кровь, вне всякого сомнения! Хоть бы след какой остался. Теперь то я понял, что хотел сказать Леша. Я огляделся по сторонам — ничего. Но куда же могло деться тело человека, потерявшего практически всю свою кровь?! Но его ли это кровь? Я попятился, не отводя глаз от кровавой лужи, и налетел на транспортерную раму. Что за черт! И что теперь делать? Мысль о не слишком удачной шутке я сразу отбросил — кровь настраивала на серьезный лад. С трудом подавляя желание удариться в бегство, я обошел этаж. Заглянул под все транспортеры, тщательно осмотрел сбрасывающие тележки. Ничего! Все силосные люки закрыты, нигде никаких следов. Пятясь я вышел с этажа и с облегчением захлопнул за собой дверь.

Как только я показался в дверях пульта все разом повернулись ко мне и заговорили наперебой, видимо Алексей все же рассказал им что к чему.

— Тихо! — я поднял руку и все умолкли.

— Все кроме Рахова здесь? С пульта никому не выходить!

— Как это не выходить? — переспорила оператор, — а отгрузка на мельницу? Если мы их без зерна оставим, с нас головы снимут.

— Ага, снимут, Сергею ее похоже и впрямь сняли. Подождут. Давай, посмотри в списке телефон нашего райотдела.

После нудного и долгого объяснения с дежурным райотдела милиций — тот наконец-то пообещал выслать группу, я предупредил ВОХР и мы стали ждать, гадая, что же все-таки могло случиться с Сергеем. Вскоре показались сполохи мигалки и я вышел встречать гостей.

Лихо раскидывая свежевыпавший снег подкатил милицейский УАЗик. С переднего сидения легко спрыгнул щеголеватый лейтенант с «сучкой»[2] на плече, а с заднего неторопясь вылезли немолодой сержант и здоровенная овчарка.

— Оперуполномоченный, лейтенант милиции Горелов, — слегка прищелкнул каблуками лейтенант и протянул мне руку.

Начальник смены элеватора, старший мастер Краснов, ухмыльнулся я в ответ. Сержант молча кивнул.

— Ну что тут у вас стряслось?

— Лучше один раз увидеть, чем сто раз рассказывать, прошу за мной.

— Ну и лифт у вас, — лейтенант стукнул кулаком по железной стенке кабины.

— На полчасика остановить между этажами, лучше любого вытрезвителя будет!

Они захохотали.

— Производственная модель, но второй вполне цивильный, «деревянный».

Кабина наконец доползла до нужного этажа, мы вышли и я в двух словах обрисовал ситуацию.

— Значит кроме тебя и электрика на этаже никого не было? — уточнил лейтенант.

— Никого.

— Отлично! Михалыч, готовь Марса.

— Да чего его готовить, — хмуро отозвался сержант, он как пионер, всегда готов.

Пес и в самом деле рвался работать — рычал на дверь, то садился, то вскакивал и смотрел на нас так словно говорил:

— Ну что же вы, вперед!

— Ладно, пошли, — лейтенант распахнул дверь и вошел первым, за ним сержант с Марсом и я.

— Подождите здесь, — остановил нас оперуполномоченный, — сначала я сам посмотрю.

И он двинулся в указанном мной направлении.

— Я правильно иду?

— Правильно, сейчас увидишь!

Сдавленный возглас лейтенанта, послышавшийся минутой позже, подтвердил, что он и в самом деле увидел. Минут через пять, сильно побледневший, он подошел к нам.

— Образец я взял, хотя и так ясно, что кровь. Шапка его?

— Его, — кивнул я.

— Хорошо. Михалыч, пускай Марса.

Пес подбежал к темному пятну, обнюхал и вдруг вздыбив шерсть попятился под ноги проводнику с яростным и одновременно жалобным рычанием. Дальнейшие попытки заставить собаку работать не дали результата. Марс виновато скулил, припадал к полу, но к кровавому пятну больше так и не подошел. Успокоился он только, когда мы покинули этаж.

— Чтобы Марс, наша лучшая собака, так оскандалился! — развел руками сержант, и укоризненно посмотрел на пса.

— Ладно, будем работать сами. Привяжи Марса здесь и пойдем еще раз осмотрим все еще раз.

— А можно мне с вами? — спросил я.

— Можно, только осторожно.

— Мы внимательно осмотрели весь этаж и абсолютно ничего не нашли. Правда я заметил несколько белых волосков, похожих на шерсть, зацепившихся за ограждение приводных ремней, но поскольку не был уверен, имеют ли они отношение к делу, говорить о них не стал. По дороге вниз лейтенант заглянул на пульт и выяснив, что кроме Рахова, все на месте, собрался уходить.

— Как, вот так и уйдете? — остановил я его.

— А что вы хотите? Спецгруппу с Петровки?! Не вижу оснований. Пока что у вас ничего такого не случилось.

— Как не случилось!? Человек пропал!

— Так уж и пропал. А может он слегка расслабился, соскучился по дому, вот и решил плюнуть на родное производство. А может и другая, более веская причина есть! — лейтенант выразительно поиграл бровями.

— А кровь?!

— А что кровь, пока мы ведь точно не знаем, что это кровь, и тем более его кровь.

— Но шапка то в луже его!

— Шапка, да черт с ней, — разозлился лейтенант, — нет трупа, нет и убийства. Следователь у вас завтра будет. Работайте спокойно. Честь имею! — он прищелкнул каблуками и, поправив автомат, вышел.