Внезапно Чумак воодушевляется, заметив огромный пролом в стене дома, и оборачивается к нам:
— Вот здесь прошли танки Драгунского!
Немного погодя, когда мы выехали на площадь, Чумак вновь напоминает:
— А тут у Кур иста в бассейне перед вокзалом завяз танк...
— Ручаюсь, у него сейчас серед глазами план этого района,— кивнув на Чумака, вполголоса говорит мне Павел Семенович.— Феноменальная память!
— Почему — феноменальная? — пытается защищаться Чумак, не поняв, шутит командарм или говорит всерьез.— Ведь вы тоже, наверно, не забыли...
— Да ведь бассейна нет! Видишь — воронка от бомбы. Что-то ты напутал.
— Можете проверить по карте,— суетится Чумак, хватаясь за планшет.— Именно здесь штурмовала бригада Куриста...
— Ладно уж,— успокаивает со смехом Рыбалко.—• Верю, верю...
Помнится, я никогда не слышал от Павла Семеновича ни слова упрека в адрес своего адъютанта.
Андрей Спиридонович Чумак начал войну офицером связи в 7-м гвардейском танковом корпусе, затем—■ в шгабе армии. Благодаря своей исключительной зри-тельной памяти был замечен командующим и через некоторое время переведен к нему. Но и в должности адъютанта Чумак отличился как храбрый боевой офицер. Заслуги его отмечены двумя орденами Красного Знамени и орденом Александра Невского...
Поравнялись с походной кухней, у которой сидя спал щуплый солдат в поварском колпаке.
— Уморился паренек,— посочувствовал Павел Семенович.— Небось, до поздней ночи кормил голодных немецких ребятишек.
Примерно такие же картины по пути к рейхстагу мы встречали еще не раз. Видели и смореных сном солдат, группами и в одиночку сидевших или лежавших вокруг погасших костров. А рядом похаживали часовые, оберегая покой своих товарищей.
— Сонное царство,— заметил Рыбалко.— А через час-другой тут все оживет, забурлит, заликует... Нет,— подумав, поправился он,— будут готовиться к предстоящим схваткам. Не сложили еще оружие в Саксонии, Чехословакии, Австрии...
Но вот мы и у цели. Иссеченная пулями и осколками колоннада, превращенные в щебень части стен, обрушенный купол, откуда пробивается скудный свет; на полу — свалка, где словно бы уже успели спрессоваться обломки металлоконструкций, штукатурка, груды камня и стекла....
К рейхстагу с нами приехал кое-кто из офицеров штаба — генерал Д. Д. Бахметьев, полковники А. П. Еременко и Л. М. Шулькин... Все внимательно читают бесчисленные автографы победителей, отыскивают среди них и знакомые имена наших гвардейцев. Вдруг Еременко восклицает: «Смотрите, смотрите!» — и мы спе- ' шим к нему.
Высоко над головами белеет надпись:
«Это вам за Семена Хохрякова!»
— Не дошел Хохряков...— вздыхает Павел Семенович и отворачивается.
Я проследил за его взглядом и мне показалось, что он смотрит на видневшиеся сквозь пролом в стене Бранденбургские ворота. Но Павел Семенович не замечал их. Постоял молча и тихо произнес:
•— Вижу их, как живых: Хохрякова, Головачева... и других наших героев, кто по справедливости должен был стоять здесь рядом...
Я поспешил отвлечь командарма от печальных мыслей.
— Пора возвращаться! — решительно объявляю.— Нас может вызвать Конев...
Павел Семенович понимающе взглянул на меня, по губам скользнула грустная улыбка, и он пошел к машине.
Впереди были новые бои.
1
Заправилы фашистской Германии во главе с преемником Гитлера адмиралом Деницем все еще надеялись путем сепаратной сделки с правящими кругами США и Великобритании разобщить союзные державы и избежать безоговорочной капитуляции фашистской Германии.
Дениц, прикрываясь демагогическими фразами, уверял немецкий народ в том, что он принял на себя обязанности главы правительства только во имя спасения немцев от уничтожения наступающими большевиками и призывал всеми средствами продолжать борьбу на восточном фронте.
А сил и средств у фашистов тогда еще было немало. На территории оккупированной Чехословакии держали фронт основные силы почти миллионной группировки армий «Центр», возглавляемые генерал-фельдмаршалом фон Шернером. Перед ним Дениц ставил задачу: обороной занимаемых рубежей задержать продвижение советских войск на запад и готовиться к капитуляции перед американцами и англичанами.
Именно в те дни, как стало известно Советскому правительству, Черчилль направил командующему английскими войсками фельдмаршалу Монтгомери секретное предписание:
«Тщательно собирать германское оружие и боевую технику и складывать ее, чтобы легко можно было бы снова раздавать это вооружение германским частям, с которыми нам пришлось бы сотрудничать, если бы советское наступление продолжалось»24.
Ставка Верховного Главнокомандования утвердила план Пражской операции, целью которой была ликвида-
ция последних очагов сопротивления гитлеровцев и полное освобождение Чехословакии от фашизма. Развитие событий потребовало ускорить начало операции.
В Праге вспыхнуло народное восстание. Руководила им Коммунистическая партия Чехословакии. Улицы перегородили баррикады, дома превратились в крепости, завязались кровопролитные бои. Восставшие захватили радиостанцию, вокзал, почтамт, телеграф, электростанцию и другие важные объекты.
Но силы были неравны. Шернер отдал приказ подавить восстание, и на Пра у двинулись эсэсовские част Чтобы выиграть время до их подхода, статс-секретарь протектората Карл Герман Франк затеял переговоры с Чешским национальным советом, куда входили капитулянтски настроенные буржуазные элементы.
Между тем немецкие летчики начали сбрасывать на Прагу бомбы. Завязались бои с рвущимися в город фашистами. У восставших кончались патроны и гранаты» Положение складывалось критическое.
В эфир понеслись тревожные призывы о помощи. И все чаще звучало: «Красная Армия, помоги!..»
Чешские патриоты верили, что первыми на помощь придем мы, советские люди, верные своему интернациональному долгу.
И не ошиблись. По решению Ставки Верховного Главнокомандования войска трех Украинских фронтов немедленно устремились к Праге.
Маршал И. С. Конев вызвал нас с Рыбалко к себе в штаб и приказал к исходу 5 мая сосредоточить войска армии в районе Финстервальде, Естервальде, седлая дорогу, идущую к Ризе. Марш начать в ночь с 3 на 4 мая, соблюдая маскировку.
Командующий фронтом не скрывал от нас трудностей, с которыми мы неизбежно столкнемся, преодолевая лежащие на пути к Праге Рудные Горы.
— От вас, танкисты, — говорил он,— потребуется максимально стремительный темп наступления. Не ввязывайтесь в бои за города и опорные пункты, принимайте дерзкие решения, покажите образцы оперативного и тактического искусства, постоянно помните, что успех решит фактор времени...
Павел Семенович крепко запомнил напутствие командующего фронтом. Все его дальнейшие действия точно соответствовали требованиям маршала И. С. Ко-
нева, хотя обстановка для 3-й гвардейской танковой армии сложилась весьма нелегкая.
Только два наших корпуса — 6-й гвардейский танковый и 9-й механизированный — к этому времени закончили бои. 7-й гвардейский танковый еще очищал от Отдельных групп противника некоторые районы Берлина. Следовательно, для подготовки войск к новому наступлению оставалось менее суток.
Вернувшись из штаба фронта, Рыбалко вызвал на Военный совет командиров и начальников политотделов корпусов. Он ознакомил их с политической обстановкой в Чехословакии и тут же отдал приказ на сосредоточение частей в новом районе.
— Знаю, будет трудно,— сказал Павел Семенович,— но мы обязаны преодолеть эти трудности и спасти от истребления тысячи чехов и словаков, наших братьев по оружию, а город-красавец Прагу — от полного разрушения.
Рыбалко уже изучил своеобразие театра предстоящих боевых действий и со знанием дела знакомил с ним по карте командный состав:
— Местность характерна тем, что, начиная от Дрездена, постоянно повышается. В предгорье Рудных Гор много лесных массивов. От перевалов начинаются крутые, змееобразные спуски, резкие повороты; движение по ним возможно только одностороннее. Весь район изрезан оврагами, мелкими реками и ручьями.