Бригада Куриста выполнила поставленную задачу. Переправилась через Нейсе вброд и, отражая контратаки пехоты и танков противника, овладела перекрестком автострады и железной дороги у селения Дамсдорф. Прочно удерживая захваченный плацдарм, она обеспечила корпусу форсирование Нейсе, что позволило развить наступление дальше.
На участке 7-го корпуса 54-я бригада И. И. Чугун-кова овладела населенным пунктом Гари — предместьем города Котбуса. Это был важный опорный пункт обороны противника; пытаясь восстановить положение, гитлеровцы бросились в контратаку. Гвардейцы Чугунков а отразили их натиск и удержали занятый район. Поздравляя отличившуюся бригаду, мы с глубокой печалью узнали еще об одной тяжелой утрате. Здесь, за Гари, отдал свою молодую жизнь прославленный комбат— дважды Герой Советского Союза Семен Васильевич Хохряков.
Его батальон занял выгодные позиции на опушке леса и вел точный огонь по наступавшим «тиграм» и «пантерам». Комбат был тяжело ранен, но продолжал руководить боем. Второе ранение оказалось смертельным.
Военный совет принял решение похоронить этого замечательного воина-коммуниста, как и А. А. Головачева,
в Василькове. Подписывая приказ, Павел Семенович сокрушался:
— И тридцати не было Семену Хохрякову. Но какую прожил геройскую жизнь!..
Вечером 16 апреля Нейсе форсировали главные силы армии, а 17 апреля была прорвана вторая полоса обороны гитлеровцев, и бригады устремились к последней большой водной преграде на пути к Берлину — реке Шпрее.
В ночь на 18 апреля мы получили директиву командующего фронтом: 3-я гвардейская танковая армия в течение ночи с 17 на 18 апреля должна форсировать реку Шпрее и развивать наступление в общем направлении Фетшау, Гольсен, Барут, Тельтов, южная окраина Берлина. Задача армии — в ночь с 20 на 21 апреля ворваться в город Берлин с юга. Слева от нас наступала на Берлин 4-я гвардейская танковая армия (командующий генерал Д. Д. Лелюшенко).
— Значит, будем брать Берлин! — обрадовался Рыбалко и, приказав немедленно довести директиву до командиров корпусов и бригад, выехал в части.
Трудно передать, какое ликование вызвало это известие в войсках! Более трех лет шли к Берлину наши воины, теряя боевых товарищей, выдержав немыслимые испытания. И вот, наконец, заветная цель!
Политработники, партийные и комсомольские организации частей и подразделений разъясняли задачи предстоящей операции каждому бойцу, призывая добить фашистского зверя в его логове и водрузить над Берлином знамя Победы.
Но до Берлина еще надо было дойти. Его окружала глубоко эшелонированная оборона, к нему были стянуты десятки танковых и моторизованных дивизий, огромное количество техники. И на каждом рубеже браже-ской обороны развернулись кровопролитные сражения. Гитлеровцы дрались отчаянно, понимая, что отступать некуда. Да они и не могли отступать. Эсэсовские заградительные отряды беспощадно расстреливали и вешали каждого, кто оставлял позиции или только подозревался в том намерении.
...Передовые отряды танковых корпусов под шквальным огнем неприятеля приступили к форсированию Шпрее.
Действовавшую в передовом отряде 7-го корпуса 56-ю бригаду 3. К. Слюсаренко командующий застал на восточном берегу Шпрее. С противоположного берега ее обстреливали тяжелые орудия, что препятствовало форсированию реки. Слюсаренко и его замполит полковник М. М. Большов сидели на КП и искали выход из создавшегося положения. Выслушав доклад комбрига, Рыбалко предложил:
— Пойдем на берег, на месте разберемся в обстановке.
Они вышли из землянки, но не сделали и десятка шагов, как рядом разорвался снаряд. Рыбалко крикнул: «Ложись!» — и все трое прижались к земле. Обстрел продолжался. Переждав немного, Рыбалко сказал:
— Они взяли на прицел ваш КП. Но не век же нам тут лежать, надо как-то подойти поближе к берегу.— И решительно поднялся, жестом приглашая их за собой.
Комбриг пошел, а замполит незаметно вернулся в землянку. Он понимал, что никакие уговоры переждать обстрел в укрытии не помогут, и решился на хитрость. Приказал телефонистке снять трубку и держать до прихода командарма. А сам побежал на берег и доложил:
— Товарищ командующий, вас просят к аппарату из штаба армии.
Рыбалко недоверчиво посмотрел на него, но все же пошел. Слюсаренко и Большов — за ним. Павел Семенович взял трубку, послушал, но, разумеется, ничего не услыхал, и рассмеялся.
— Обманываешь? Оберегаешь? Я тебе задам! — погрозил он трубкой Большову.
Максим Маркович Большов, вспоминая этот эпизод, говорил:
— Я был готов к любому наказанию, но иначе поступить не мог. Мы все хорошо знали, что Рыбалко терпеть не может, когда подчиненные его оберегают. Но фашисты били прямо по тому месту, где он стоял, и я ничего лучшего придумать не смог.
Бригада Слюсаренко форсировала Шпрее и захватила плацдарм на западном берегу. Вслед за ней переправились остальные силы корпуса, а затем и вся армия. Выйдя на оперативный простор, мы начали наносить удары по Котбусской группировке противника, настойчиво продвигаясь все ближе к Берлину. 6-й корпус, которым командовал уже В. А. Митрофанов, овладел Ба-
рутом — важным узлом коммуникаций гитлеровцев на подступах к Берлину — и вторгся в Цоссенский рубеж обороны.
От Барута до Цоссена всего 18 километров, но на этом участке противник оказал корпусу Митрофанова сильное сопротивление. В районе города Цоссен находился командный пункт генерального штаба немецко-фашистских сухопутных войск. Поэтому гитлеровцы оградили Цоссен четырьмя полосами мощных оборонительных сооружений. Фашистское командование стянуло сюда все силы, которые были в резерве, а озера? межозерные дефиле, прикрытые противотанковыми средствами и инженерными сооружениями, укрепляли позиции обороняющихся.
Рыбалко приказал командиру 7-го корпуса (теперь им командовал В. В. Новиков) частью сил совершить обходной маневр и оказать помощь замедлившему продвижение 6-му корпусу, а тем временем остальные силы армии стремительно продвигались к Берлину.
В ночь на 22 апреля Цоссен был взят. Танкисты так напористо взламывали оборону, что верхушка гитлеровской армии едва успела унести ноги, а взорвать и затопить свою подземную штаб-квартиру уже не смогла.
К утру соединения Сухова и Митрофанова форсировали, канал Нотте и прорвали внешний оборонительный обвод Берлина. А к концу дня мехбригады Сухова ворвались на его южные окраины. Однако, выйдя на Тель-тов-канал, остановились: с северного берега противник вел интенсивный огонь.
К южной окраине Берлина устремились и войска 6-го корпуса. Передовая бригада Куриста заняла по пути город Тельтов и вышла к Тельтов-каналу. Следом за ней подошли и части 7-го корпуса. Иными словами, вся наша армия сосредоточилась на южном берегу Тельтов-канала, развернувшись на фронте в 12 километров.
Командующий фронтом поставил Рыбалко задачу: утром 24-го форсировать Тельтов-канал и ворваться в Берлин. На подготовку отвел день 23 апреля.
По данным воздушной и наземной разведки было известно, что на северном берегу канала отрыты траншеи в полный рост, сооружены железобетонные доты, врыты в землю танки и самоходки; дальше — полоса строений с метровой толщиной стен. В обороне у противника более 250 орудий и минометов, 130 танков и бронетранс-
портеров, свыше 500 пулеметов и тысячи фаустпатронов. Обороняют канал 15 тысяч человек. Мосты через канал либо взорваны, либо подготовлены к взрыву. Ширина канала — 40—50 метров, глубина — 2—3 метра, берега бетонированы 22.
Маршал Конев понимал всю трудность задачи, возложенной на 3-ю гвардейскую танковую армию, и пере-подчинил Рыбалко 10-й артиллерийский корпус прорыва, 25-ю артдивизию прорыва и 23-ю зенитно-артиллерийскую дивизию прорыва; передал также в оперативное подчинение Рыбалко 2-й истребительный авиакорпус и 48-ю стрелковую дивизию из 28-й армии генерала А. А. Лучинского.
На главном участке прорыва протяженностью четыре с половиной километра сосредоточилось около 3000 орудий, минометов и САУ, то есть 650 орудийных стволов на километр фронта 23. Небывалая за всю войну плотность артиллерийского огня!