Сам дон Мигель принимал пищу дважды в день. Первый раз в середине дня, второй – ближе к ночи. Поздние ужины в замке затягивались далеко за полночь. После обильной еды, пирующие обращались к вину и начинали застольную беседу. За чашей вина они вели разговоры, схожие с научными диспутами. Сам дон Мигель в совершенстве знал множество языков, был превосходным архитектором, великолепно разбирался в философии, физике и математике и мог с полным правом причислять себя к числу ученых и исследователей. Дон Мигель создал в замке атмосферу тайны и жажды ее познать. Он признавал изящные искусства, прежде всего, музыку, но отвергал театр – любое притворство раздражало его.

В первый вечер в замке пилигримы слушали философию воздухоплавания, излагаемую Хуфтором в присутствии дона Мигеля в честь праздника воспарения корабля:

– Возноситься в воздух можно и без помощи кораблей. Халдеи выходили за пределы страстных помыслов, становились легкими, как ветер, и поднимались в воздух. Они освобождались от страха и обретали простор и свободу. Они не были полубогами или аскетами вроде рахибов, халдеи были обычными людьми. Но только тот, кто обладал способностью взлетать над землей, мог построить корабль, бороздящий воздушный океан, и стать его капитаном.

Хуфтор заявил о бессмысленности усилий инженеров Нибура, изучающих устройство летающего корабля. Из его рассказа логичным образом следовал призыв к самопознанию как к наилучшему средству для обретения способности летать. Гостившие в замке инженеры посмеялись над излишним доверием Хуфтора к древним легендам. Дон Мигель остался хладнокровен, несмотря на то, что проводник поставил под сомнение идею, избранную его предками, как предназначение рода. Он попросил назвать того, кто первым рассказал эту легенду. В ответ Хуфтор произнес имя одного из жрецов времен фараона Рамзеса и даже, развернув саисскую рукопись «История Египта», прочел изложение свершенных им деяний. Споры не утихали. И хотя Хуфтор предпочитал хранить молчание, у него появлялось всё больше и больше сторонников, а те, кто решил остаться при своем мнении, были всё более сдержанны в нападках на бедуина.

На следующий день Мал и Верн проснулись одновременно. Они поторопились покинуть душную комнату и направились к гостям замка, расположившихся под сенью растущих во дворе деревьев. Огненное око бога Ра обжигало взглядом человеческие тела и заставляло покрываться крупными каплями пота. Едва успев появиться на поверхности кожи, исторгнутая изнутри вода растворялась в воздухе, и тело было вынуждено вновь выдавливать из себя защитную влагу.

Вместе со всеми Морквард и Хуфтор наслаждались свежими фруктами. Жару им облегчала не только тень, но и слуги, машущие опахалами. Хуфтор предложил Малу задержаться в городе на несколько дней, пока не спадет жара. Принц, не раздумывая, согласился. Жара была невыносимой, но он думал не только об этом. Нибур притягивал его, в том числе, внешним сходством с Голландией и еще не поддающейся объяснению внутренней тайной.

Капитан и Илин с раннего утра ушли к речному причалу, чтобы встретить человека, связанного с ними дальними кровными узами. Уходя, они пообещали преподнести Хуфтору подарок. За ним следовало отправиться к причалу. Проводник пригласил Мала, Моркварда и Верна составить ему кампанию в прогулке по городу.

В Нибуре шел второй день праздника воспарения корабля – День возвращения. Улицы города, украшенные красными и белыми лентами, были заполнены состязающимися в стрельбе из лука, сошедшимися в поединках на мечах и жонглерами, виртуозно подбрасывающими в воздух всё, что могло попасться под руку. Танцующие непрерывно кружились, подхватывали стоящую вокруг публику и вовлекали ее в танец. Пение, восторженные возгласы и громкие разговоры слышались повсюду.

Мал шел и не мог оторвать взгляда от зданий, выстроенных жителями Нибура. Сочетания красок и форм захватили воображение настолько, что он забыл о самом себе. Мал словно бы растворился среди городских кварталов и площадей. И в самозабвении его настигли воспоминания о Маргарите. Как бы ему хотелось, чтобы она оказалась здесь вместе с ним – Маргарита смогла бы заполнить брешь, сквозь которую в душу, как бы ни был он счастлив, проникали печаль и тоска. Пусть даже это будет всего лишь часть ее спящей души, и она явится к нему в любом из доставшихся ей тел.

Речной причал находился вблизи городских стен. Спустившись, пилигримы увидели, как по реке движется величественное двухмачтовое судно с остроконечным носом. Его паруса наполняли мощные потоки воздуха. Мал никогда не видел этого корабля прежде, но чувствовал необъяснимую радость.

– Откуда ветер? Я не чувствую ветра! – едва слышно прошептал Хуфтор.

На палубе стояли капитан и Илин, а рядом с ними – русоволосый незнакомец. Его улыбающиеся глаза излучали ясный спокойный свет. Как только корабль пристал к берегу, он подошел к Малу с приветственным поклоном.

– Капитан Энаф приглашает нас на корабль, – пояснил Оцеано.

Взглянув в глаза Энафа, Мал словно бы сделал глоток жизненной силы, и у него не осталось сомнений. Пилигримы взошли на корабль, Энаф встал к рулевому веслу, подул теплый ветер, и корабль отправился в плавание по Нилу. Они продвигались очень медленно, Мал смотрел вперед, но видел только белый мерцающий свет. Он устремлялся в глаза из таинственного источника, проникал внутрь, и мысли, текущие в голове, преображались в лучики света, сливающиеся с нахлынувшем на них белым потоком. Тело стало невесомым, а палуба обратилась в мягчайший из ковров. Мал сделал шаг, но нога не коснулась поверхности корабля – он парил над ней. Мал оглянулся на своих друзей – их волосы развевались в воздухе. Распахнув руки и закрыв глаза, они летели вместе с кораблем среди облаков, как птицы. Мал посмотрел вниз и увидел безбрежное море, прозрачное, как стекло. Он заглянул на самое дно, поросшее извилистыми водорослями и усыпанное разноцветными камнями, между которыми плавали диковинные рыбы. А посреди моря высился город с белокаменными храмами.

– Где мы? – спросил Мал.

Капитан Энаф стоял на палубе как ни в чем не бывало. Мал понял, что он сам тоже опирается на ноги, а не парит в воздухе.

– Мы в Нибуре, – ответил Оцеано.

Корабль находился у городского причала, как будто и не трогался с места.

– Невероятно, – пробормотал Хуфтор, – я только что видел сон наяву.

– Так вот он какой, корабль, плывущий по небесам, – на таком можно отправляться хоть на край света! – проговорил пришедший в себя Морквард. – Первый раз в жизни меня не мутило и не хотелось блевать.

– Этот корабль призван покорять небесный океан иного мира – того, где был создан, здесь же он ничем не отличается от обычных парусников, – пояснил Оцеано.

Пилигримы, за исключением капитана и Илин, сошли на берег. Корабль Энафа развернулся и покинул причал. Его паруса были натянуты, несмотря на полную недвижимость воздуха, но никто из горожан, суетящихся возле реки, не выказал ни малейшего удивления.

– Люди всегда слишком заняты собой, – проворчал Хуфтор. – Они говорят, что жаждут чудес и проживают никчемную жизнь в ожидании, что вот-вот с ними произойдет нечто необыкновенное. Но когда чудо свершается, они даже не хотят протереть глаза, чтобы как следует разглядеть его. Жалкие слепцы, они даже и не подозревают, что перед ними корабль, паруса которого наполняет ветер из иного мира…

Жара спала к концу дня, но никто не проявил желания покинуть город: капитан и Илин еще не вернулись, Хуфтор в нибурском университете встречался с философами и историками, а Морквард отправился в школу военного искусства. Мал же захотел осмотреть весь город от начала и до конца. Свое желание он осуществил на следующий день. В обход Нибура Мал отправился в сопровождении Верна.

Вокруг центра города кольцами было выстроено пять стен, перемежающихся башнями. На некоторых из них были установлены метательные машины. Первое каменное кольцо укрепляли замки, отстроенные по каждую сторону света и принадлежащие греческим, испанским, арабским и египетским родам. Поблизости строители возвели храмы и бросили в землю семена деревьев. Со временем те проросли и превратили подножие стены в тенистый сад. Мал остановил взгляд на деревьях с очень узкими листьями, и, наоборот, очень широкими, обладающими множеством граней, – таких он еще не встречал. В садах росли по большей части фруктовые деревья, и в их тени можно было легко обнаружить одну из множества нибурских таверн. Между замками располагались торговые ряды, конюшни, постоялые дворы, кузницы и мастерские.