— Не смотри на меня, — сказал Джейс. — Мой приемный отец был массовым убийцей. И меня до сих пор волнует, что он думает. Мы на это запрограммированы. По сравнению с ним твой отец всегда казался отличным.

— Конечно, он тебя любит, — сказал Алек. — Ты гетеросексуал и не ждешь много от отца.

— Думаю, это можно вырезать на моем надгробии: «Он был гетеросексуалом и не ждал многого».

Алек улыбнулся — быстрая вымученная улыбка. Джейс строго посмотрел на него.

— Ты уверен, что не сердишься? Мне кажется, ты немного злишься.

Алек посмотрел на небо над головой. Сквозь облака не было видно звезд, только желто-черные пятна.

— Не все крутится вокруг тебя.

— Если тебе не хорошо, то только скажи мне, — проговорил Джейс. — Мы все находимся в состоянии стресса, но мы должны держаться вместе настолько, насколько мы…

Алек развернулся к нему. В его глазах читалось недоверие.

— Мне нехорошо? А тебе было бы каково? — потребовал он. — Как бы ты себя чувствовал, если бы именно Клэри забрал Себастьян? Если бы ее нужно было спасать, но при этом мы не знали бы, мертва она или жива? Как бы ты себя чувствовал?

Джейс почувствовал, будто Алек ударил его. А еще он почувствовал, что заслужил это. Ему потребовалось несколько попыток, чтобы выговорить следующие слова:

— Я… я был бы разбит на части.

Алек поднялся на ноги. На фоне красно-синего неба вырисовывались его очертания, сияние разбитых лун отражалось от земли. Джейс видел каждую грань его выражения лица — все, что он копил. Он подумал о том, как Алек убил рыцаря-фейри во Дворе: холодно, быстро и безжалостно. Ничто из этого не было похоже на Алека. И все же Джейс не переставал думать о том, что привело его к этой холодности: боль, злость, страх.

— Вот, — произнес Алек, показывая на себя. — Вот он я, разбитый на куски.

— Алек…

— Я не такой, как ты, — сказал Алек. — Я… я не могу все время создавать идеальную видимость. Я могу шутить, могу пытаться, но есть пределы. Я не могу…

Джейс вскочил на ноги.

— Но тебе не нужно создавать видимость, — в замешательстве проговорил он. — Тебе не нужно притворяться. Ты можешь…

— Я могу сломаться? Мы оба знаем, что это неправда. Мы должны держать себя в руках, и все эти годы, что я наблюдал за тобой, я видел, что ты держался. Я наблюдал за тобой, когда ты думал, что твой отец умер, когда ты думал, что Клэри — твоя сестра, я наблюдал за тобой, и так ты выжил. Поэтому я тоже должен выжить, тогда я смогу сделать то же самое.

— Но ты — не я, — проговорил Джейс. Он почувствовал, будто спокойная земля под его ногами треснула наполовину. Когда ему было десять лет, он строил свою жизнь на фундаменте Лайтвудов, особенно Алека. Он всегда считал, что как парабатай они всегда будут рядом, что в случае разбитого сердца Алека найдется он, как и для него — Алек. Но теперь он понял с ужасом, что мало задумывался об Алеке с тех пор, как забрали заложников, не думал о том, что для него значат каждый час, каждая минута без вестей о том, жив ли или мертв Магнус. — Ты лучше.

Алек уставился на него, его грудь быстро поднималась и опускалась.

— Что ты себе представлял? — резко спросил он. — Когда мы проходили в этот мир? Я видел твое выражение лица, когда мы нашли тебя. Ты не воображал «ничего». Из-за «ничего» ты бы так не выглядел.

Джейс покачал головой.

— А что ты видел?

— Я видел Зал Договоров. Там проходил огромный банкет в честь победы, и все были там. Макс был там. И ты, И Магнус, и все, а отец толкал речь о том, что я был лучшим воином, которого он когда-либо видел… — Его голос оборвался. — Я никогда не думал, что хочу быть лучшим воином, — сказал он. — Я всегда считал, что доволен быть темной звездой рядом с твоей сверхновой. Я хочу сказать, что у тебя ангельский дар. Я мог тренироваться и тренироваться… Но я никогда не стал бы как ты.

— Ты и не захотел бы, — сказал Джейс. — Это не ты.

Дыхание Алека замедлилось.

— Я знаю, — сказал он. — Я не завидую. Я всегда знал, с самого первого раза, что все считали тебя лучше меня. Мой отец так считал. Конклав так считал. Иззи и Макс смотрели на тебя как на великого воина, на которого они хотели походить. Но в тот день, когда ты попросил меня стать твоим парабатай, я знал, что ты достаточно доверяешь мне, чтобы попросить у меня помощи. Ты говорил мне, что не хочешь быть одиноким самостоятельным воином, чтобы все делать в одиночку. Тебе нужен был я. Так что я осознал, что есть только один человек, который не считал тебя лучше меня. Ты сам.

— Есть множество разных способов быть лучше, — проговорил Джейс. — Я знал это даже тогда. Я мог быть физически сильнее, но у тебя самое правдивое сердце из всех, кого я знал, и самая сильная вера в людей, и в этом, на что я мог только надеяться, ты лучше меня.

Алек удивленно посмотрел на него.

— Лучшее, что сделал для меня Валентин, — послал мне тебя, — добавил Джейс. — Конечно, и твоих родителей, но тебя в особенности. Тебя, Иззи и Макса. Если бы не ты, то я стал бы как Себастьян. И хотел бы вот этого. — Он показал рукой на пустырь перед ними. — Хотел бы быть королем пустоши черепов и трупов. — Джейс замолчал, вглядываясь вдаль. — Ты это видел?

Алек покачал головой.

— Я ничего не вижу.

— Свет, вызванный чем-то. — Джейс всматривался в тени пустыни. Он вытащил из-за пояса клинок серафимов. В лунном свете, еще даже не активированный, чистый адамас светился рубиновым блеском. — Жди здесь, — сказал он. — Охраняй вход. Я пойду посмотрю.

— Джейс… — начал Алек, но тот уже бросился вниз по склону, перепрыгивая с камня на камень. Когда он приблизился к подножию холма, камни стали бледнее в цвете и начали крошиться под ногами, когда он наступал на них. В конце концов, они уступили место порошкообразному песку, испещренному огромными изогнутыми глыбами. Пейзаж усеяли несколько возвышающихся объектов: деревья, которые выглядели так, будто окаменели на месте из-за какого-то внезапного взрыва, солнечной вспышки.

Позади него находился Алек и вход в туннели. Впереди — опустошение. Джейс начал осторожно пробираться среди разрушенных камней и мертвых деревьев. Пока он двигался, то снова это увидел — стремительную вспышку, что-то живое среди однообразия. Он повернул к нему, осторожно ставя ноги прямо одну перед другой.

— Кто здесь? — крикнул он, а потом нахмурился. — Конечно, — добавил он, обращаясь к темноте вокруг, — даже я, будучи Сумеречным охотником, видел достаточно фильмов, чтобы знать, что того, кто кричит «Кто здесь?», немедленно убивают.

В воздухе эхом раздался шум — вздох, глоток прерывистого дыхания. Джейс напрягся и стремительно двинулся вперед. Вот оно: тень, появляющаяся из темноты в форме человека. Женщина, скрючившаяся на коленях, в бледном платье, покрытом грязью и кровью. Похоже, она плачет.

Джейс крепче сжал рукоять своего клинка. В своей жизни он повстречал достаточно демонов, которые притворялись беспомощными или которые наоборот принимали свою истинную сущность, чтобы скорее вызвать меньше симпатии, чем подозрения.

— Дума, — прошептал он, и лезвие вспыхнуло светом. Теперь он видел женщину более четко. У нее были длинные волосы, спадающие вниз и смешивающиеся с выжженной землей, и железный круг вокруг лба. В тени ее волосы имели красноватый цвет, цвет старой крови, и на мгновение, прежде чем она встала и повернулась к нему, он подумал о Королеве Благого Дома…

Но это была не она. Эта женщина — Сумеречный охотник. И даже больше. На ней белые одежды Железной Сестры, перевязанные под грудью, а в глазах горит тусклый оранжевый огонь. Темные руны изуродовали ее щеки и лоб. Руки были прижаты к груди. Сейчас она их разомкнула и опустила по бокам. Джейс почувствовал, как воздух в его легких стал холодным, когда увидел огромную рану у нее на груди, кровь текла по белой ткани ее платья.

— Ты ведь знаешь меня, Сумеречный охотник? — спросила она. — Я сестра Магдалена из Железных Сестер, которую ты убил.