Майя одарила его тяжелым взглядом:

— Но как обычно никаких гарантий?

Малькольм пожал плечами.

— Маги независимы. Их трудно удержать. Как кошки, но с меньшим количеством хвостов. Нет, у некоторых он есть, но меня нет ни одного…

— Мальком, — предупредила Катарина.

— Суть вот в чем, — сказала Майя. — Либо сумеречные охотники одержат верх, либо Себастьян, и если Себастьян выиграет, то он придет за нами, за всем нижним миром. Все, чего он хочет — это превратить мир в пустыню из праха и костей. Никто из нас не выживет.

«Малькольм выглядел слегка встревоженным, хотя не настолько, насколько должен», подумала Майя. Его постоянной реакцией на все был наивный, детский восторг. У него не было ни капли мудрого озорства Магнуса. Ей стало интересно, сколько же ему лет.

— Не думаю, что мы сможем отправиться в Идрис и бороться рядом с ними, как мы делали прежде, — продолжила Майя. — Но мы можем попытаться передать сообщение. Добраться до других представителей нижнего мира раньше Себастьяна. Он попытается завербовать их; мы должны дать им понять, что означает примкнуть к нему.

— Разрушение этого мира, — сказал Бэт.

— В других городах тоже есть высшие маги. Они, наверное, рассмотрят этот вопрос. Но, как и сказал Малькольм, мы одиночки, — ответила Катарина. — Волшебный Народ терпеть не может общаться с нами, они никогда не…

— Кого заботит, что делают вампиры? — прервала ее Лейла. — Они все равно будут сами по себе.

— Нет, — произнесла Майя через мгновение. — Нет, они могут быть верными. Нам нужно встретиться с ними. Пора лидерам Нью-Йоркской стае и клану вампиров заключить союз.

Потрясенный ропот прошелся по комнате. Оборотни и вампиры не ведут переговоры, если их не объединяет большая внешняя сила, подобная Конклаву.

Майя протянула руку Бэту.

— Ручку и бумагу, — попросила она. Он передал ей их, и Майя нацарапала небольшую записку и передала ее одному из молодых волчат.

— Отнеси это Лили в Дюморт, — попросила она. — Скажи, что я хочу встретиться с Морин Браун. Она может выбрать любое нейтральное место для встречи, мы заранее одобряем его. Передай, что мы должны увидеться так скоро, как это возможно. Жизни обеих наших рас могут зависеть от этого.

— Я хочу на тебя злиться, — сказала Клэри. Они шли по извилистому тоннелю; Джейс держал ее ведьмин огонь, который освещал им путь. Она вспомнила, когда он впервые зажал у нее в руках гладкий резной камень. У каждого Сумеречного Охотника должен быть свой ведьмин огонь.

— Да? — сказал Джейс, глядя на нее с беспокойством. Под их ногами была гладкая поверхность, а стены коридора изящно вогнуты внутрь. Через каждые несколько шагов на камне была высечена новая руна. — За что?

— Ты рисковал своей жизнью, — сказала она, — Хотя, на самом деле и нет. Ты просто стоял там, а демоны схватили тебя. Признай, что вел себя отвратительно по отношению к Саймону.

— Если бы каждый раз, кода я вел себя отвратительно с Саймоном, меня хватали демоны, я бы умер в тот же день, когда мы встретились.

— Я просто… — Она покачала головой. От усталости у нее помутнело в глазах, а сердце сжалось от тоски по матери, по Люку. По дому. — Не знаю, как я здесь оказалась.

— Может, я мог бы отследить твои шаги, — сказал Джейс. — Прямо через тоннель фейри, налево к разрушенной деревне, направо по взорванной равнине проклятых, резкий поворот на куче мертвых демонов…

— Ты знаешь, о чем я. Я не знаю, как оказалась здесь. У меня была обычная жизнь. Я была заурядной…

— Ты никогда не была заурядной, — сказал Джейс тихим голосом. Клэри стало интересно, перестанет ли она когда-нибудь удивляться его внезапным переменам в настроении, от юмора к серьезности и наоборот.

— А я хотела. Хотела нормальную жизнь. — Она посмотрела вниз на себя, на свои пыльные ботинки и грязную одежду, ее оружие, сверкающее на поясе. — Пойти в художественную школу.

— Выйти замуж за Саймона? Родить шестерых детей? — сейчас в его голосе присутствовала некоторая острота. Коридор резко повернул налево и Джейс исчез за ним. Клэри ускорила шаг, чтобы его догнать…

И ахнула. Из тоннеля они попали в огромную пещеру, наполовину заполненную подземным озером. Пещера уходила в тень. Тут было очень красиво, самое красивое, что Клэри видела с тех пор, как попала в царство демонов. Сверху пещера была из волнистого камня, деформированного капающей на него годами воды. Она сверкала ярким ярко-голубым светом биолюминисцентного мха. Вода внизу была голубой, как глубокие светящиеся сумерки, а из нее то тут, то там торчали стержни из кварца, как кристальные жезлы.

Перед ними открывалась тропинка к узкой полоске пляжа, с очень мелким песком и таким же мягким, как пепел, который вел к воде. Джейс направился к воде и присел на корточки, опуская руки в воду. Клэри подошла к нему сзади, поднимая ботинками песочную пыль и наклонилась, когда он плеснул водой себе на лицо и шею, смывая следы ихора.

— Будь осторожен, — она поймала его за руку, — вода может быть отравленной.

Он покачал головой.

— Нет, посмотри на дно.

Озеро было чистым, как пергамин. На дне гладкие камни, покрытые рунами, которые излучали мягкий свет. Эти руны обозначали чистоту, исцеление и защиту.

— Прости меня, — сказал Джейс, выводя ее из задумчивости. Его волосы были мокрыми и прилипли к его скулам и вискам. — Не следовало говорить так о Саймоне.

Клэри опустила руки в воду. По поверхности пошла небольшая рябь от ее пальцев.

— Ты должен знать, что я не хотела бы другой жизни, — сказала она. — Эта жизнь дала мне тебя.

Она набрала в руки воды и поднесла их ко рту. Вода была холодной и сладкой, и как будто вернула ей энергию.

Джейс улыбнулся ей искренне, а не просто скривил губы.

— Будем надеяться, не только меня.

Клэри искала подходящие слова.

— Вот эта жизнь настоящая, — сказала она. — Другая жизнь была бы ложью. Сном. Просто…

— Ты больше не рисуешь, — сказал он. — С тех пор, как начала тренироваться. Не в серьез.

— Нет, — ответила она тихо, потому что это было правдой.

— Иногда я думаю, — сказал он. — Мой отец — Валентин, я имею в виду, — он любил музыку. Он учил меня играть. Баха. Шопена. Равеля. И однажды я спросил его, почему все композиторы были примитивными. Нет таких Сумеречных Охотников, которые написали бы музыку. И он ответил, что в их душах, в примитивных, есть творческая искра, а наши души обладают искрой воина, и обе эти искры не могут существовать в одном месте, разделить можно лишь само пламя.

— То есть, ты думаешь, что Сумеречный Охотник во мне… вытесняет из меня художника? — спросила Клэри. — Но моя мама рисовала, то есть рисует.

Она подавила боль от того, что подумала о Джослин в прошедшем времени, даже на секундочку.

— Валентин говорил, что Небеса дали примитивным артистизм и дар к творению, — сказал Джейс. — Вот, что делало их достойными защиты. Я не знаю, есть ли в этом правда, — добавил он. — Но если в людях есть искра, тогда твоя горит ярче всех, вот, что я знаю. Ты можешь сражаться и рисовать. И ты будешь.

Клэри наклонилась и поцеловала его. Его губы были холодными, со вкусом сладкой воды и Джейса. И она бы углубила поцелуй, но между ними, словно статическое электричество, пробежал электрический ток. Клэри отклонилась, а ее губы покалывало.

— Ой, — с сочувствием произнесла она. Джейс выглядел скверно. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к его влажным волосам. — Тогда, у ворот. Я видела, как твои руки сверкали. Небесный огонь…

— Я не могу контролировать это здесь так, как дома, — сказал Джейс. — В этом мире что-то есть. Будто что-то толкает огонь ближе к поверхности. — Он посмотрел на свои руки, которые перестали сиять. — Думаю, нам обоим нужно быть осторожнее. Это место влияет на нас больше, чем на других. Более высокая концентрация ангельской крови.