Когда она вернулась в спальню, собрав влажные волосы в хвост, Саймон сидел на ночном столике и увлеченно разговаривал с ее мамой и Люком, повествуя о том, что случилось с ним в Нью-Йорке, как Марин похитила его, а Рафаэль вызволил и привел в Аликанте.

— Тогда надеюсь, что Рафаэль будет сегодня на ужине Летнего Двора, — сказал Люк. — Ансельм Найтшейд был приглашен, но если Рафаэль состоит в совете, то должен быть там. Особенно после того, что случилось с Претором, важность мира между нежитью и сумеречными охотниками как никогда велика.

— От Майи что-нибудь слышно? — поинтересовался Саймон. — Мне ненавистна мысль о том, что теперь она там одна, когда Джордан мертв, — когда он говорил, то слегка поморщился, словно слова «Джордан мертв» причиняли ему боль.

— Она не одна. У неё есть стая, которая позаботится о ней. Бэт связывался со мной — физически она в порядке. Морально — не знаю. Она та, кому Себастьян передал свое послание после того, как убил Джордана. Это не может быть легко.

— Стая собирается разобраться с Морин, — поведал Саймон. — Она в восторге от того, что сумеречные охотники ушли. Если она добьется своего, то превратит Нью-Йорк в ее кровавую игровую площадку.

— Если она убивает примитивных, то Конклав вынужден будет отправить кого-нибудь, чтобы убрать ее, — сказала Джослин. — Даже если это означает, что придётся покинуть Идрис. Если она нарушила Соглашение…

— Может нам следует рассказать об этом Джие? — спросила Клэри. — Мы можем поговорить с ней. Она не как предыдущий Консул. Она выслушает тебя, Саймон.

Он кивнул.

— Я обещал Рафаэлю, что поговорю с Инквизитором и Консулом от его имени… — внезапно он замолк, вздрогнув.

Клэри внимательней присмотрелась к нему. Он сидел на слабом дневном свету, под которым его кожа была цвета слоновой кости. Темные вены проступали под кожей, словно наполненные чернилами. Под его глазами залегли тени, сделав его скулы острее.

— Саймон, как давно ты ел?

Он отшатнулся. Клэри знала, что он терпеть не может, когда ему напоминают о его нужде в крови.

— Три дня, — произнес он тихим голосом.

— Еда, — сказала Клэри, переводя взгляд с мамы на Люка. — Мы должны достать ему еды.

— Я в порядке, — неубедительно возразил Саймон. — Правда.

— Самым очевидным местом, где водится кровь, является дом представителя вампиров, — сказал Люк. — Они должны привозить ее для члена совета от Детей Тьмы. Я бы сам сходил, но они вряд ли дадут ее оборотню. Мы может отправить послание…

— Никаких посланий. Слишком долго. Мы пойдем сейчас, — Клэри распахнула шкаф и схватила куртку. — Ты сможешь дойти?

— Это не так уж и далеко, — ответил Саймон приглушенным голосом. — Через несколько домов от жилища Инквизитора.

— Рафаэль спит, — предупредил Люк. — Сейчас середина дня.

— Тогда мы разбудим его, — Клэри надела куртку и застегнула. — Это обязанность представителей вампиров. Ему придется помочь Саймону.

Саймон фыркнул.

— Рафаэль не считает себя обязанным делать хоть что-либо.

— Мне плевать, — Клэри подхватила Эосфорос и сунула его в ножны.

— Клэри, я не уверенна, что ты достаточно здорова, чтобы пойти вот так вот… — начала Джослин.

— Я в порядке. Никогда не чувствовала себя лучше.

Джослин покачала головой, и солнечный свет засиял в ее рыжих волосах.

— Другими словами, мне ничем тебя не остановить.

— Именно, — подтвердила Клэри, закрепляя Эосфорос на поясе. — Как бы ты ни старалась.

— Члены совета приглашены на ужин этим вечером, — сказал Люк, прислонившись спиной к стене. — Мы уйдем, прежде чем вы вернетесь, Клэри, но мы поставим стражу у дома, чтобы убедиться, что вы вернетесь до наступления темноты.

— Ты издеваешься надо мной?

— Не совсем. Мы хотим, чтобы вы пришли и затем дом запрут. Если ты не вернешься до заката, Гард узнает об этом.

— Повсюду надзиратели, — проворчала Клэри. — Давай, Саймон. Пошли.

Майя сидела на пляже в Рокэвэй, смотря на воду и дрожа.

Летом Рокэвэй был переполнен, но пустой и открытый ветрам сейчас, в декабре. Тяжелые волны Атлантического океана цвета стали простирались до горизонта, сливаясь с небом того же цвета.

Среди развалин Претор Люпуса были сожжены останки оборотней, убитых Себастьяном, и Джордан был среди них. Один из волков стаи приблизился к берегу и развеял пепел из урны в воду.

Майя смотрела на поверхность моря, почерневшую от останков погибших.

— Мне жаль, — произнес Бэт, садясь рядом с ней на песок. Они смотрели, как Руфус снова подошел к берегу и открыл еще одну урну с пеплом. — На счет Джордана.

Майя отбросила волосы за спину. На горизонте собирались серые тучи. Она гадала, когда же начнется дождь.

— Я планировала порвать с ним, — сказала она.

— Что? — Бэт выглядел потрясенным.

— Я планировала порвать с ним, — повторила Майя. — В тот день, когда Себастьян убил его.

— Я думал, что у вас все отлично. Вы казались счастливыми.

— Разве? — Майя погрузилась пальцами во влажный песок. — Он тебе не нравился.

— Он причинил тебе боль. Это было давно, и я знаю, что он пытался исправить это, но… — Бэт пожал плечами. — Может я такой злопамятный.

Майя вздохнула.

— Может и я, — сказала она. — Город, в котором я выросла, все эти избалованные тощие бледные богатые девчонки заставляли меня чувствовать себя дерьмом, потому что я не была похожа на них. Когда мне было шесть, мама пыталась устроить вечеринку на мой день рождения в стиле Барби. Организаторы делают черную Барби, но к ней не прилагаются колпаки, свечки, украшения и все такое. Поэтому на моем празднике был набор куклы блондинки, все эти девочки пришли, и весь вечер хихикали в ладошки, — воздух на пляже охладил ее легкие. — Так что когда я встретила Джордана, и он сказал мне, что я красивая, этого было достаточно. Я влюбилась в него по уши за пять минут.

— Ты правда красивая, — сказал Бэт. Рак отшельник потихоньку полз по песку, и он ткнул в него пальцем.

— Мы были счастливы, — продолжила Майя. — Но когда все произошло, и он обратил меня, я ненавидела его. Я приехала в Нью-Йорк со своей ненавистью, а затем он вновь объявился, и все, чего хотел, так это чтобы я простила его. Он хотел этого так сильно, и он сожалел об этом. И я знала, что люди становятся безумными, когда их кусают. Я слышала о тех, кто убил свои семьи…

— Вот зачем нам нужен Претор, — сказал Бэт. — Ну, был нужен.

— И тогда я подумала, сколько мы можем наказывать тех, кто не может контролировать себя, за то, что они сделали? Я думала, что следует простить его, ведь он чертовски хотел этого. Он делал все, чтобы загладить свои ошибки. Я думала, что у нас снова все может быть нормально, как раньше.

— Иногда нельзя вернуть прошлое, — сказал Бэт. Задумавшись, он дотронулся до шрама на щеке; Майя никогда не спрашивала откуда он. — Иногда слишком многое меняется.

— Мы не смогли вернуть все, — сказала Майя. — По крайней мере, я не смогла. Он так сильно хотел, чтобы я простила его, что иногда казалось, будто он смотрит на меня и видит всепрощение. Искупление. Он не видел меня, — она покачала головой. — Я не чья-то мессия. Я просто Майя.

— Но он был дорог тебе, — мягко сказал Бэт.

— Достаточно, чтобы я продолжала откладывать разрыв. Я думала, что мои чувства изменяться. А затем началось: похитили Саймона, и мы пошли искать его, и я все еще собиралась поговорить с Джорданом. Я собиралась рассказать ему сразу же, как мы прибудем в Претор, но потом мы были там, и началась… — она сглотнула, — бойня.

— Они сказали, что когда нашли тебя, то ты держала его. Он был мертв и его кровь смывал прилив, но ты держала его тело.

— Каждый должен умереть на руках близкого человека, — сказала Майя, набрав горсть песка. — Я просто… чувствую себя виноватой. Он умер, думая, что я все еще люблю его, что мы будем вместе, и все будет хорошо. Он умирал с моей ложью, — она позволила песку просочиться сквозь пальцы. — Я должна была сказать ему правду.