- А как для Бога важнее, чтобы жить честно, и перед Ним, и перед собой, или чтобы Его закон исполнить? - спросила, наконец, Аня.

          - Смотря, что для тебя значит, честно жить, наверное, - перевела на нее взгляд Юля.

          - Честно, это если уже не можешь больше жить с человеком, это не жить с ним, вот моя правда. - Медленно произнесла Аня.

          - Может быть, если действительно не можешь... - после долгого молчания ответила Юля, и поспешно добавила, - Только если не ради кого-то другого его оставляешь. А именно  потому, что не можешь с ним быть, чтобы его не мучить... Только я вот все равно не уверена, что это правильно. Я бы так не смогла...

          - Юля, а ты Пашу любишь? - прямо спросила Аня.

          - Люблю, - улыбнулась Юля.

          - А он тебя?

          Юля только пожала плечами и отвернулась.

***

          В этом году зима кончилась как-то неожиданно, вечером было морозно и снежно, а с утра началась такая отчаянная оттепель, что снег сошел полностью за несколько дней, и стала пробиваться травка. Осуга вышла из берегов, ледоход от неожиданности все пропустили, зато только ленивый не сбегал посмотреть на речной разлив. Апрель радовал теплом, солнцем, и уже в начале мая цвели сады, одурманивая сладким запахом, шумели листья, и птицы, тоже, видимо, ошалевшие от такого буйства природы, давали такие оглушительные концерты, что некоторые дачники, приехавшие на майские праздники в деревню, и привыкшие к городскому шуму, не могли спать под эту лесную музыку.

          И в этом удивительном мае утонул Костик. Он с мальчишками полез в реку, что-то пошло не так и сильное течение после весеннего паводка унесло его на несколько километров. Несколько дней его искали всеми деревнями, надеялись, что ему удалось где-то зацепиться за кусты, выбраться на берег. Колян не спал ни часа в эти дни, все лазал по берегам, кричал, звал сына. Даже Ася боялась, что и он свалится в реку от усталости и тоже утонет. Что сын утонул, она почему-то не сомневалась. Когда только прибежали люди, стали кричать, что Костик упал в реку и его унесло течением, она уже знала, что его не найдут живым. Последнее время ее мучило предчувствие, что с сыном что-то случится. За несколько дней до трагедии ей приснился сон, в котором она видела, как Колька закапывает Костика в землю. Этот страшный сон окончательно убедил ее - что-то должно случиться. И хоть Костик  убежал с мальчишками на реку без спроса, Ася думала, что как только тело Колька убедится в гибели сына, он просто убьет ее, потому что и сама винила себя в случившемся, а уж о муже-то и говорить нечего. И вот, наконец, через несколько мучительных дней, поиски были закончены. Костика похоронили рядом с Колиным отцом. Ася не принимала участия в организации похорон, не было ее и на поминках. Коля о ней не вспоминал. Ромка спрашивал у тетки Анны о Асе, которую видел только на кладбище.

          - Прячется она где-то, Кольку боится, - плакала Анна в ответ. После похорон Колян несколько дней жил у своей матери. Но наконец, Наталья спросила сына.

          - Колюшка, ты домой-то пойдешь? Мне-то, конечно, хорошо, что ты у меня, но Ася-то там извелась ведь вся, наверное...

          - Что ей будет, - буркнул Коля, но в Прямухино ушел тем же вечером.

          Когда он появился на пороге дома, теща радостно захлопотала вокруг, а Ася с испугом вжалась в угол, из которого и так почти не выходила эти несколько дней.

          - Да всполохнись ты! - шепнула ей потихоньку мать, - домой ведь пришел, значит, не бросит!

          - Не прибил бы, - так же шепотом ответила Ася.

          Но Колька как будто не замечал жену. Он походил по дому, позаглядывал в шкафы. Тетка Анна догадалась, что он ищет.

          - Коленька, я собрала Костичкины вещи-то, пока вас с Асей не было, все собрала. На чердак подняла, чего, думаю, бередить они вас тут будут. Родите еще кого, так и пригодятся, а пока - не надо их тут, - поглаживая зятя по спине, проговорила она.

          - Понятно, - хмуро отозвался Коля.

          Он долго еще сидел у окна, смотрел на улицу. Тетка Анна куда-то вышла, видимо, желая оставить супругов наедине.

          - Как жить будем? - охрипшим голосом вдруг спросил Коля у жены, не глядя на нее.

          - Не знаю, - тихо подала голос из своего угла Ася.

          - И я не знаю, - Коля опустил голову, и Асе показалось, что он плачет.

          Осмелев, она подошла к нему и села рядом на лавку. Они молчали долго. На Прямухино опустилась майская ночь, которая никак не могла потемнеть. С улицы слышался птичий гомон, и от этого тишина в доме казалась неестественной, оглушительной. Так же, в тишине, они жили дальше. Почти неделю не разговаривали вовсе.

          Коля первым нарушил молчание, вернувшись к разговору, который не заводил давно - о том, чтобы Ася родила ему ребенка.

          - Ты мне жена, в конце концов, роди ребенка-то хоть! - просил Коля.

          - Не могу я от тебя забеременеть! Что я сделаю-то! Может, ты и детей-то не можешь иметь вообще! Вон, что-то Любка тоже пустая ходила! - догадалась Ася.

          - Как не могу? - поднял бровь Колян, - а аборт ты тогда от кого же делала?

          - Ну да вообще-то, я и забыла, - пожала плечами Ася.

          - А с Любой у нас и не было ничего, - вздохнул Коля, - Но вот как ты забыла про то, что ребенка убила - не понимаю.

          - А я не понимаю, как это при такой великой любви, что она от тебя аж в монастырь сбежала, у вас ничего не было? - подозрительно спросила Ася.

          - Потому что, когда любишь, по клетям не щемишься, - съязвил Колян, - Чтобы не обидеть, не оскорбить... Да и вообще... Потом-то оказалось, что оно и лучше было, что ничего не было...

          Ася с завистью посмотрела на мужа и закусила нижнюю губу. Она завидовала Любке, которую любил Коля, завидовала мужу, потому что он умел любить так, как сама Ася и представить не могла. Иногда ей казалось, что сама она никогда не любила, чувства, бывшие к Лешке, стерлись, как старая подошва - вроде бы и было что-то, но теперь это уже было неважно и никак души не трогало. Ей было отчаянно жаль себя, своей жизни, но как изменить ее, она не знала, да если бы и знала, то, скорее всего, не смогла бы ничего поделать, потому, что просто сил бы не хватило. Все они ушли на какую-то пустую возню, бесплодные мечты, ссоры с мужем, да вечное желание какого-то волшебного счастья, которое наступит вдруг и обязательно.

          В эти пустые дни без Костика, Ася никуда не ходила, только все сидела у окна, и ждала чего-то. В один из таких дней к ней пришла Маринка. Она подошла к раскрытому окну, у которого сидела Ася, и спросила, глядя снизу вверх.

          - Что-то ты не заходишь?

          - Не до гостей мне, - пожала плечами Ася, - Зайдешь?

          - Ась, ты знаешь, Мишка-то от меня ушел ведь... - со слезами проговорила Маринка.

          - Куда?

          - К богдановской одной там... Как жить не знаю.

          - Маринка, ты знаешь, мне не до того счас. Вернется он, наверное.

          - Да уже не вернется, Ася, - покачала головой Маринка, - пойдем, посидим, а?

          - Нет, Маринка, потом давай. Не до Мишки мне счас.

          Маринка ушла домой, не скрывая слез. Ей было обидно, что теперь, когда ей так нужна компания, никого нет рядом. Она понимала, что у Аси случилась трагедия страшнее ее, Маринкиного горя, но от этого легче не становилось. Она пошла в Мытницы, надеясь найти в Вике собеседницу. Так была устроена Маринка, что все, что копилось в душе, ей нужно было проговорить с кем-нибудь.

          У Вики в гостях была Катя, ее школьная подруга. Долгое время после школы она жила с двоюродной сестрой в Твери. До тех пор, пока сестра не вышла замуж. Кате стало дорого и скучно снимать квартиру одной, и она приехала на родину, чтобы жить с матерью в Мытницах. В Твери она окончила медицинское училище, и теперь думала устроиться в больницу. Девчонки обрадовались Маринке, и недаром - она принесла с собой самогону.