Уилл включил настольную лампу и сел за стол. Он ненавидел вечера, когда все, что ему оставалось делать, — это заниматься отчетностью в ожидании информации, которую должны были доставить другие люди. В Теннесси имелся эксперт, специализировавшийся на отпечатках пальцев, оставленных на бумаге. Бумага была очень капризной поверхностью, и эксперт имел в своем в распоряжении не больше двух попыток, прежде чем процесс сам уничтожал все улики. Этот человек должен был приехать рано утром, чтобы взглянуть на записки, предоставленные Гейбом Коэном. Запись телефонного звонка с требованием выкупа была отправлена в аудиологическую лабораторию университета Джорджии, но профессор предупредил их, что на то, чтобы изолировать все посторонние звуки и шумы, уйдет много часов. Чарли до сих пор сидел в лаборатории, торопясь обработать собранные ими улики. Все звонки на горячую линию тщательно отслеживались. Полиция отсеивала шутников и психов, пытаясь найти реальные зацепки.

Все это следовало занести в отчет, но, вместо того чтобы обернуться к компьютеру, Уилл сидел и смотрел на свое расплывчатое отражение в темном стекле. Прошло уже почти тридцать шесть часов с момента, как Абигайль Кампано вернулась домой и обнаружила, что ее жизнь перевернута вверх дном. Два человека погибло. Одну девушку до сих пор не удалось найти. И по-прежнему ни единого подозреваемого на горизонте.

Он не мог понять требование выкупа. Уилл не был новичком. Он уже расследовал дела о похищениях, в том числе похищениях женщин. В обоих случаях существовали основные принципы. Похитители хотели либо денег, либо секса. Но ему не удавалось соотнести жестокость, с которой была убита Кайла Александр, с утренним телефонным звонком и требованием выкупа в один миллион долларов. Одно никак не вязалось с другим.

Кроме того, была еще ссора между Абигайль и Полом Кампано. Энджи оказалась права: Пол изменял своей жене. Судя по всему, он увлекался юными блондинками. Но включало ли это его собственную дочь и Кайлу Александр? Аманда поручила Уиллу взять у него образец ДНК. Возможно, она тоже права. Нельзя было забывать и о Фейт, которой удалось разговорить Гэбриела Коэна, и это в буквальном смысле слова оставляло Уилла в стороне, потому что теперь он был единственным, чей вклад в расследование равнялся нулю.

Уилл развернулся к столу, зная, что бесконечное обдумывание этого дела ничуть не приблизит его к разгадке. Его мобильный телефон лежал на столе. До драки с Полом он был раскладушкой, теперь же состоял из двух никак не соединенных между собой частей с треснувшим экраном. Уилл накрыл корпус крышкой и обмотал все это скотчем. Телефон по-прежнему работал. Выйдя из дома Кампано, Уиллу удалось сложить его достаточно для того, чтобы проверить голосовую почту. Там было несколько сообщений от Фейт Митчелл, которые становились все более срочными. Когда она рассказывала ему о записках угрожающего содержания, которые скрыл от них Гейб, ее голос дрожал от волнения.

Уилл до сих пор не был уверен, что ее решение не привлекать парня к ответственности было правильным, но ему оставалось только довериться ее интуиции.

По крайней мере, теперь у них было больше информации об автомобиле. Компьютерный поиск аспирантов Технологического исследовательского института в Ирландии выдал им имя Фароха Пансинга. Несколько телефонных звонков позволили раздобыть номер его мобильного, после чего они разбудили парня, судя по всему, от очень глубокого сна. Аспирант-физик предоставил Уиллу любовное описание синего «Шевроле-Импалы» тысяча девятьсот восемьдесят первого года выпуска, который ему пришлось оставить в Америке. Никакого кондиционера. Никаких ремней безопасности. Во время дождя водительская дверца заедает. Двигатель течет, как сито. Днище так проржавело, что, сидя на заднем сиденье, можно разглядывать проезжую часть у себя под ногами. Из-за возраста машины штат Джорджия признал ее старинной, что автоматически освобождало ее от каких бы то ни было требований по содержанию выхлопных газов. Фарох продал эту древность Адаму Хамфри за четыреста долларов. Адам так и не застраховал машину на свое имя. Запроса на получение новых номерных знаков от него тоже не поступало.

Они разослали новую ориентировку на «шевроле», но она действовала только на территории Джорджии, а Эмма Кампано с таким же успехом могла находиться в Алабаме, Теннесси или любой из Каролин. С учетом двух дней, минувших с момента похищения, девушку уже могли переправить как в Мексику, так и в Канаду.

Компьютер Уилла запыхтел, как паровоз, сообщая о том, что система запущена. Уилл не был в кабинете целых два дня. Ему было необходимо проверить электронную почту и внести отчеты за каждый день. Он надел наушники и поправил микрофон, приготовившись диктовать отчет. Открыв чистый вордовский документ, он нажал на кнопку, но понял, что не может произнести ни слова. Он остановил запись, снова откинулся на спинку стула и, устало потерев глаза, ахнул от боли.

Пол не сломал ему нос, но удар оказался таким сильным, что повредил носовую перегородку. Уилл был настолько занят анализированием звонка о выкупе и доставкой в лабораторию угрожающих записок, что у него не было времени взглянуть на себя в зеркало. Он сделал это только за десять минут до того, как к зданию Бюро подъехали супруги Хамфри, явившиеся для процедуры опознания сына. Нос Уилла был сломан уже несколько раз. Его искривленная форма в сочетании с кровоподтеками сделала Уилла похожим на заправского дебошира, что не внушило родителям Адама особого доверия. Отец принял его путаные объяснения относительно азартного футбольного матча в минувшие выходные, но мать посмотрела на него так, будто у него на лбу красовался стикер с гигантской надписью «Лжец».

Уилл нажал пробельную клавишу на клавиатуре компьютера и мышкой кликнул окошко электронной почты. Снова надев наушники, он прослушал все электронные письма. Первые три оказались спамом, затем шел рассказ Пита Хансона, в общих чертах сообщившего ему то, что он уже знал от Фейт о вскрытии Адама Хамфри и Кайлы Александр.

Третье письмо было от Аманды Вагнер. Она назначила пресс-конференцию на шесть тридцать завтрашнего утра. Уилл догадался, что она следила за новостями так же пристально, как и он. В отсутствие тем для обсуждения репортеры принялись преследовать родителей, расчленять их личную жизнь и неуклонно настраивать общественное мнение против жертв. Журналистов ожидало разочарование, если они полагали, что завтра им удастся побеседовать с семьей Кампано. Аманда мастерски умела контролировать прессу. Она собиралась предъявить журналистам Абигайль и Пола, не дав им произнести ни единого слова и взяв на себя ответы на все вопросы. Уилл и представить себе не мог, как она собирается заткнуть рот Полу, но он уже видел слишком много трюков в ее исполнении, чтобы волноваться об эффективности ее методов.

Сообщение Аманды заканчивалось весьма категорично:

— Ты должен быть у меня в кабинете сразу после пресс-конференции, — произнес компьютер.

Насколько Уилл понимал, ей уже сообщили о нападении на него Пола Кампано.

Уилл еще раз нажал на клавишу, вслушиваясь в немногословное сообщение Аманды, как будто пытаясь разгадать его скрытый смысл. Программа позволяла наделять людей самыми разными голосами. Пит говорил голосом Микки-Мауса. Аманда была Дартом Вейдером. В тишине и темноте кабинета Уилл непроизвольно содрогнулся при звуке этого голоса.

Но у него тут же возникла идея.

Он снова открыл письмо Пита и, чтобы прослушать его сообщение, выбрал другой голос. Перебрав все возможности, каждый раз вслушиваясь в нюансы, Уилл понял, что выбрал неверный путь. Он открыл новое письмо и кликнул на тексте. Затем достал свой диктофон и выбрал файл с голосом похитителя.

Он поднес диктофон к микрофону и включил «воспроизведение».

— Это мать?

Запинающийся голос Абигайль произнес:

— Д-да… Это мать Эммы. С Эммой все в порядке? Могу я с ней поговорить?

— Твоя дочь у меня.