Адмирал Алексеев был типичным представителем царского генералитета. За несколько лет командования он сумел превратить корабли Тихоокеанского флота в пловучие казармы: вытравливал у подчиненных всякую инициативу; пресекал в зародыше попытки что-либо изменить или улучшить в боевой подготовке и деятельности флота; не прислушивался к подчиненным, игнорировал их и немедленно расправлялся с инакомыслящими.
Первостепенное значение в войне Алексеев отводил флоту. Поэтому главной задачей Маньчжурской армии он считал выручку Порт-Артура, после чего приведенная в боевое состояние эскадра могла бы, по его мнению, снова начать борьбу за господство на море.
Таким образом, взгляды двух высших начальников на ведение войны были различны, оба они смотрели на вопрос ведомственно, узко, не понимая роли сухопутных сил и флота при решении больших задач войны. В Петербурге же, вместо того чтобы возложить ответственность ведения войны на одного из них, шла борьба между сторонниками командующих. В результате, нарушение принципов единоначалия привело к грубейшим ошибкам, ускорившим падение Порт-Артура и способствовавшим проигрышу войны.
Отступление русских войск от границ Кореи (Ялу) на Ляоян в начале войны позволило японцам без противодействия и потерь высадить 2-ю армию в районе Бицзыво, которая и отрезала Порт-Артур от войск Куропаткина в Маньчжурии.
Умышленное оставление без упорной борьбы армией и флотом Кинчжоуской позиции и отвод 4-й дивизии генерала Фока в Порт-Артур позволили японцам захватить порт Дальний, через который они до окончания войны снабжали армии, действовавшие против Куропаткина, и в течение семи месяцев питали всем необходимым армию Ноги.
Совершенно неподготовленная, проведенная в угоду официальному общественному мнению операция по выручке Порт-Артура — неудачный бой корпуса Штакельберга под Вафангоу и его отступление — не улучшили, а ухудшили положение крепости; японцы поняли, что в создавшихся условиях выручить Порт-Артур Куропаткин не в состоянии.
Порт-Артур как приморская крепость, несмотря на упорную оборону, не обеспечил флоту безопасности, а он из-за бездарности руководителей не сумел прорвать блокаду японцев и отдал все [223] свои ресурсы для обороны крепости. Флот погиб не в открытом морском бою с противником, а защищая свою базу.
Таков был результат грубейших ошибок руководителей флота, забывших, что основные боевые силы флота предназначены не для обороны своих баз, а для борьбы с противником главным образом на море.
Необходимо подчеркнуть, что Порт-Артур стоил противнику колоссальных жертв. Японская армия, действовавшая на Квантунском полуострове против русской крепости, начиная от высадки в Бицзыво и до конца осады, потеряла убитыми, ранеными и выбывшими из строя по болезни свыше 110 тысяч человек, из них до 10 тысяч офицеров {188}.
Многие из военных авторитетов считают потери японцев больше официально сообщенных, так как в них не учтены легко раненые.
Потери противника на море по приблизительным подсчетам равны пяти тысячам матросов и офицеров, из них до двух тысяч убитых и утонувших: «Иосино» — 319 человек, «Хацусе» — 492 человека, «Такасаго» — 274 человека, на судах, участвовавших при закупорочных операциях, — до 300 человек и т. д.
Значительные потери понес флот и в корабельном составе. 4 января 1905 года адмирал Того в донесении в главную ставку сообщал: «...В течение длинной блокады была постоянная опасность от неприятельских мин заграждения и пловучих мин... Сначала мы потеряли «Мияко», «Иосино», «Хацусе», «Яшима», «Осимо», «Акацуки», «Каймон», а позже «Хаядори», «Хайен», «Атаго», «Сайен» и «Такасаго»{189}.
Того в донесении не назвал многих погибших миноносцев и умолчал о броненосцах, крейсерах и других судах, которые были серьезно повреждены («Сиракумо», «Чидори», «Чиода», «Миказа», «Цусима», «Асахи», «Акаси» и другие). Того не упомянул и о двух десятках транспортов, погибших у Порт-Артура во время закупорочных операций.
Однако немалый урон понесли и русские. В гарнизоне крепости, состоявшем в мае 1904 года из 41 938 человек (не считая моряков), за время осады с мая по декабрь было убито и умерло от ран и болезней 9 578 солдат и офицеров {190}.
По сведениям главного хирурга 3-го армейского Сибирского корпуса Б. Гюббенета, общее число погибших порт-артурцев достигает 12657 человек, из них убитых 5393, умерших от ран 2433 и умерших от болезней 1508, пропавших без вести 1087, умерших в госпиталях Порт-Артура в течение месяца после капитуляции [224] 1567, умерших при следовании в плен 40 и умерших в плену 350 человек{191}.
Много погибло и русских моряков. Из 11028 человек, составлявших команды кораблей и береговых частей, выбыло из строя 7744, т. е. примерно 70%; из них было убито 2939 (в том числе потери во Владивостоке и Владивостокском отряде крейсеров). Только в ноябрьских боях у горы Высокой моряки потеряли убитыми 9 офицеров и 362 матроса и ранеными 13 офицеров и 1020 матросов. На море порт-артурцы потеряли убитыми и утонувшими 1121 человек{192}.
Так, за отсталость царской России русский народ расплачивался своей кровью.
* * *
Основной силой, обеспечившей сопротивляемость Порт-Артура, были русские солдаты и матросы. Этого нельзя сказать о царских полковниках, генералах и адмиралах, которые, как правило, не отвечали своему назначению.
Во время боев солдаты и матросы дрались упорнее под руководством младших офицеров, командовавших к концу осады взводами, а во время штурмов зачастую и ротами. Неприязненное, а порой и враждебное отношение рядовых к офицерам особенно проявлялось по отношению к тем из них, кто зверствовал, издевался, смотрел на солдата свысока, не заботился о нуждах подчиненных и т. д. (Стессель, Фок, Вирен, Никитин и дц).
Следует сказать, что храбрость, героизм, выносливость солдат и матросов могли быть более высокими, если бы народ сражался, как это было в условиях Отечественной войны 1812 года, с врагом, вторгшимся на территорию Родины с целью ее порабощения. Русско-японская же война, война империалистическая, была непонятна рядовому составу. И это безусловно сказывалось на его боевых качествах.
Слов нет, русский солдат был упорен в бою, вынослив и храбр, но он был безграмотен, забит, бесправен.
По этому поводу В. И. Ленин писал:
«Без инициативного, сознательного солдата и матроса невозможен успех в современной войне. Никакая выносливость, никакая физическая сила... не могут дать перевеса в эпоху скорострельных малокалиберных ружей, машинных пушек, сложных технических устройств на судах, рассыпного строя в сухопутных сражениях» {193}.
Большинство царских офицеров, начиная с Куропаткина, не прививали солдатам и матросам инициативу, не воспитывали [226] в них сознательность. Нижний чин для них был пушечным мясом, бессловесным автоматом.
В 1906 году, подводя итоги войны, Куропаткин писал, что одной из причин поражения армии явился закон, принятый в середине 1904 года об отмене телесного наказания для солдат, и что он, Куропаткин, был против этого закона и в подчиненных ему войсках солдат продолжали бить, но мало. «Били иногда вместо розог шомполами» {194}. Били и розгами. Зверствовало высокое начальство, не отставало и меньшее чином.
Военный корреспондент Е. Ножин рассказывает: «Знаете, — неожиданно сказал мне Стессель, — с русским солдатом, этой сволочью, нужно уметь обходиться. Он ничего не понимает, кроме кулака и водки. С кулаком и водкой с ним можно чудеса делать. Все эти гуманности, школы, которые завели у нас в армии, только портят его. Нет ничего хуже грамотного солдата — пьяница и неисправимый негодяй».
Не лучше Стесселя был и генерал Смирнов, который называл солдат не иначе как смердами, бегунцами и т. п. Особенно издевался над ними Фок. По его словам все солдаты были мерзавцами, мошенниками, трусами и ворами. Когда люди умирали от цынги и других болезней, Фок говорил в это время: «солдат оброс жиром».