Разрисованный кальян, подарок Джунаид-хана, ударившись в грудь Абдыкерима, не раскололся, но украсил арестантскую куртку шпиона и чесучовый костюм следователя мокрыми желтыми пятнами. Покачнувшись от удара, Абдыкерим-хан выхватил из кармана револьвер и навел его на Эзиза. Переводчик успел подтолкнуть его руку, — пуля ударила в потолок. На выстрел вбежали конвойные и караульный начальник.

— Уведите арестанта! — приказал следователь, указывая рукой на Эзиза.

Английские интервенты получили все, что могли, от «теДженского хана». Больше он им был не нужен, и больше его никто не видел.

Дурды в начале апреля приехал в Ашхабад. В столице Закаспия он увидел неожиданную картину: интервенты спешно покидали пределы области. Они уже бросили фронт и торопились уйти за иранскую границу. Куда девался заносчивый вид их офицеров! Один из них стоял возле подготовленного к отправке эшелона индусов и, хмуря обожженное солнцем красное лицо, кричал резким голосом.

Оказалось, Тиг Джонс со своим штабом уже уехал из Ашхабада. Абдыкерим-хан исчез. Гостиница «Гранд-отель» опустела. Дурды смотрел на панику, охватившую «хозяев» области, прислушивался к разговорам на улицах и ничего не понимал. Что случилось с англичанами, которые ликвидировали правительство Фунтикова, образовали «Комитет общественного спасения», а теперь и сами бегут из Закаспия? Вскоре Дурды узнал, что новые правители чуть не на коленях упрашивали генерала Маллесона:

— Наш фронт держится только благодаря вашей помощи. Если вы уйдете, мы погибли. Не уезжайте, мы подпишем с вами любое соглашение. Неужели Туркестан так мало значит для Англии?

Генерал, мастер колониальных захватов, на этот раз равнодушно слушал мольбы авантюристов. Члены комитета попробовали воздействовать на него с другой стороны:

— Ваше превосходительство! Вы сами говорили, что укрепление большевиков в Туркестане опасно для Индии. Если вы уйдете, большевики завладеют всем краем. Это и для вас создаст угрозу. Пока не поздно, остановите свои войска...

Тогда генерал заявил более определенно:

— Возможно, что вы правы, но я не могу поступить иначе: мне приказано свыше. — Стараясь подбодрить своих верных слуг, он добавил: — Относительно Закаспийского фронта не беспокойтесь. Я передал свои полномочия генералу Деникину, и он окажет вам необходимую помощь.

Действительно, командование Закаспийским фронтом переходило к Деникину. Из Красноводска на фронт шли эшелоны полковника Бичерахова с войсками и дальнобойными орудиями.

За несколько дней пребывания в Ашхабаде Дурды узнал многое. Но видел он здесь перед собой лишь результаты более крупных событий, о которых еще не имел представления.

Туркестан соединился, наконец, с центром, с революционной Россией. На Амударью пришли регулярные, хорошо вооруженные и уже получившие боевую закалку части Красной Армии. Среди ферганских басмачей, которым красноармейские полки нанесли несколько крепких ударов, началось разложение. Дейхане с ненавистью смотрели на англичан, рабочие всюду брались за оружие. Туркменские джигиты, подобно Артыку, целыми отрядами переходили на сторону Красной Армии. Отряд Эзиза распался. Афганистан вступил в дружественные отношения с советским правительством, и война афганцев против Англии казалась неизбежной. Силы Красной Армии росли изо дня в день, планы англичан рухнули, и, чтобы спасти свою оккупационную армию от разгрома, у них не было иного выхода, как увести ее обратно в Иран.

Дурды понял, что положение в Ашхабаде представляет огромный интерес для командования Красной Армии, и поспешил в обратный путь. По дороге он заехал в отдаленный аул, где жила Айна со времени отъезда Артыка. Она уже немного успокоилась, ибо весть об аресте Эзиза-хана в один день облетела все аулы. Лишь только Дурды вошел в кибитку, как все обступили его. Даже маленький Бабалы потянулся к нему, что-то лопоча на своем непонятном языке.

Тут же в ауле Дурды поджидал командир отряда перебежчиков Токга. В ту ночь, когда Токга расстался с Артыком, он передал одно из его писем джигитам, а с другим помчался к Дурды в Теджен. Теперь, спрятав в кушак донесение Дурды, он, лишь только солнце склонилось к закату, погнал коня обходными путями в расположение Красной Армии.

Глава двадцать вторая

Донесение о положении в Ашхабаде, привезенное Токгой от Дурды, заставило командование Красной Армии принять окончательное решение о переходе в наступление в ближайшие же дни. Токга рассказал также, что отряд Кизылхана разошелся по домам, а в отряде Кельхана продолжаются волнения, причиняющие белым немало хлопот.

Иван Тимофеевич, чувствуя усталость и решив немного отдохнуть, послал вестового за Артыком. Когда тот вошел к нему в купе, командующий протянул ему руку:

— Здравствуй, Артык, садись. Сейчас я не командующий и ты не комполка. Мы — прежние Иван и Артык. Будем пить чай и разговаривать.

За чаем вспомнили встречи в маленьком домике Ивана Тимофеевича в Теджене возле железной дороги, погибшего Василия Карташова, прежнего Дурды, из которого вышел теперь ловкий разведчик, приезжавшего из Баку Артамонова и самого Артыка тех времен, когда волостные отобрали у него любимого коня. Но говорили о старом уже новые люди. Невольно подмечая новые черты в Артыке, Иван Тимофеевич не мог не заговорить об этом.

— Да, друг, ты уже не прежний, — сказал он задумчиво.

— Иван, и ты ведь не прежний. Теперь ты Иван-сердар.

— Я не об этом. Смотрю вот на тебя и радуюсь: и понятия твои и взгляды на жизнь стали глубже.

— Я всегда буду благодарен за это тебе и Алеше Тыжденко.

— Но остались у тебя еще и кое-какие недостатки.

— Если есть, укажи.

— Прежде всего ты все еще очень горяч. Все остыть не можешь. Сердце у тебя всегда скачет впереди рассудка.

— А у тебя, Иван, сердце скоро высохнет от рассудка. У тебя иногда такой вид, что я подходить боюсь.

— Не поверю, — усмехнулся Иван Тимофеевич и продолжал: — А главное, ты все смотришь только на свой Теджен. Теперь надо смотреть и видеть намного дальше.

— Не понимаю.

Чернышев заговорил серьезно:

— Все мы считаем, что скоро покончим с Закаспийским фронтом. Но положение у нас останется тяжелым, если даже здесь мы и разобьем белых.

— Почему?

— Чтобы объяснить это, нужно время. — Чернышев взглянул на свои старые, из белого металла часы и щелкнул крышкой. — Ничего, есть еще время. Давай посмотрим на все четыре стороны... Наша восточная сторона — Бухарское ханство. Эмир бухарский, стремясь овладеть Чарджоу, угрожает нам сбоку. Хивинское ханство, на севере, уже начало войну против нас. Членов правительственной комиссии Туркестанской республики Джунаид-хан убил. Он стремится овладеть всем Хорезмом и Амударьинским округом. Юго-восточная сторона — Афганистан. Аманулла-хан начал войну с англичанами. Генерал Маллесон и без того, под предлогом, что мы угрожаем Индии, наводнил Иран англо-индусскими войсками. Не думаю, чтобы Аманулла-хан мог долго сопротивляться. А если в Афганистане опять станут хозяйничать англичане, то добра с этой стороны тоже не жди. Ну, а на юге у нас, сам знаешь,— враждебный Иран. Советскую миссию там арестовали, иранское правительство действует по указке англичан...

Артык сжал кулаки.

— Иран всегда дрожал перед туркменскими джигитами. Я с одним своим полком заставлю его склонить голову!

Чернышов улыбнулся.

— Нет, Артык, не удастся. Не забывай, что нынешний Иран — не Иран времен твоих дедов. А кроме того, за его спиной, как я уже сказал, стоит Англия. Англичане все еще хозяйничают в Баку. Сейчас они уходят из Закаспия, но могут вернуться, как только обеспечат себе прочный тыл. Да и не ушли они, по правде говоря. Их агенты, шпионы, подкупленные ими бандиты действуют повсюду. В Серахсе и под Кушкой опять появились басмачи с одиннадцатизарядками...

Быстро проглотив остывший чай, Иван Тимофеевич поднялся.

— Как видишь, положение у нас все еще сложное. Скажу теперь тебе, что ввиду всех этих обстоятельств Главное командование Красной Армии назначило командующим Туркестанским фронтом товарища Фрунзе и членом Реввоенсовета товарища Куйбышева. Как ни опасен враг, с помощью Советской России мы его победим!