Екатерина Павловна давно уже не удивлялась энциклопедическим познаниям своей наставницы-наперсницы, и только кивнула головой, давая понять, что слышала и поняла.

— Мадам права, — угодливо подхватил генерал-губернатор, — замок очень древний. Но его привели в порядок, переложили все камины, в личных покоях принцессы настелили паркет… Это я знаю точно, поскольку посещал замок, когда еще был жив его смотритель, генерал фон Польман.

— Знакомое имя, — сведя брови, заметила великая княгиня.

— С вашего разрешения, княгиня, раньше генерал был главным управляющим в Царском Селе…

— А, теперь понятно. Должно быть, в детстве я слышала о нем. Итак, принцесса Августа жила зимой в Ревеле, а летом в Лоде?

— Совершенно верно, ваше высочество. На это от казны отпускались достаточные суммы. Плюс, конечно, доходы с самого имения Лоде. Местные жители знали, что принцесса Августа жила весьма весело и явно «свыше ее доходов». К ней в замок постоянно съезжались гости. Танцы продолжались за полночь, и принцесса взяла себе за правило не прекращать их, пока не истреплются ее бальные башмачки.

— Как мило! — с некоторой иронией заметила Мария. — Теперь понятно, откуда у его высочества принца Вюртембергского такие способности к танцам. На конгрессе он просто блистал в этой сфере.

Екатерина Павловна бросила в ее сторону предостерегающий взгляд и снова обратилась к генерал-губернатору:

— Что же потом произошло с принцессой Августой? Я слышала, она скончалась совсем молодой…

— Увы, ваше высочество, так оно и было. В сентябре 1788 года генерал фон Польман сообщил императрице о внезапной смерти принцессы Августы от остановившихся кровей…

— Какой странный диагноз! — снова не удержалась Мария.

— Говорили, что с ней и прежде случались подобные припадки, — невозмутимо ответил генерал-губернатор. — Впрочем, ходили слухи и о ее насильственной гибели. Обвиняли генерала фон Польмана…

— Кто обвинял? — спросила великая княгиня.

— Молва, ваше высочество. Судите сами: за несколько дней до смерти принцессу навестила ее золовка, великая княгиня Мария Федоровна, ваша августейшая матушка. Она нашла свою родственницу здоровой и благополучной, о чем и сообщила императрице. А почти сразу после этого принцесса Августа скончалась…

— Герцог Брауншвейгский, ее отец, потребовал выдать ему тело дочери?

— Насколько мне известно, нет. Гроб принцессы был установлен в небольшой приходской церквушке неподалеку от Лоде. Ее и похоронили там же на кладбище.

— Странная история, — заметила Екатерина Павловна. — Впрочем, благодарю вас за ваши хлопоты, генерал, и за интересный рассказ. Вы уверены, кстати, что принцесса Августа скончалась не в тех покоях, где мы с вами сейчас находимся?

— Абсолютно уверен, ваше высочество. В этом доме никто не жил с тех пор, как принцесса уехала из него в Лоде.

— Это очевидно, — хмыкнула великая княгиня. — Еще раз благодарю вас, генерал. Но здесь нужно хорошенько проветрить, как минимум.

— Слушаюсь, ваше высочество. Немедленно пришлю людей, чтобы отперли все окна и растопили камины.

После ухода коменданта Екатерина Павловна сняла, наконец, шляпу и плащ и опустилась в глубокое кресло подле монументального ложа.

— Проветрить и протопить можно было бы и до нашего приезда, — заметила она. — Неужели о нем никого не оповестили?

Мария не слишком почтительно пожала плечами.

— О месте для вашего ночлега распорядился кто-то из дворца, а это — самое большое здание в городе, насколько мне известно, — только и сказала она.

Ужин был подан в огромной парадной столовой, где спокойно могла поместиться добрая сотня гостей. Обе женщины просто затерялись под готическими сводами залы, а растопленный камин мог обогреть только небольшой пространство перед ним.

Мария, как всегда, действовала решительно и спокойно, словно так и было нужно. Она придвинула к камину маленький столик и два кресла и приказала ошеломленному лакею перенести туда блюда и приборы. Потом придирчиво осмотрела поданные кушанья: жареную курицу, пирожки, заливную рыбу. И внезапно спросила замершего возле столика лакея:

— Кто все это готовил?

— Кухарка, милостивая госпожа, — с некоторым изумлением ответил лакей.

— Кто она?

— Не знаю, милостивая госпожа. Я служу у господина губернатора, сюда прислан только ради приезда ее высокой милости, великой княгини.

— Позовите сюда кухарку, — властно распорядилась Мария.

— Слушаюсь, милостивая госпожа, — отозвался совсем сбитый с толку лакей и отправился выполнять поручение.

— Что это на вас нашло, Мария? — устало осведомилась Екатерина Павловна. — Вы решили, что меня тоже кто-то намерен отравить?

— Береженого Бог бережет, ваше высочество, — ничуть не смутившись, отозвалась Мария. — Курицу зажарили недавно, пирожки явно подогреты, а заливное за один день не сделаешь. Довольно странный подбор блюд.

— По-моему вы переутомилась, — констатировала великая княгиня. — Но у меня тоже нет сил с вами спорить. Могу я по крайней мере выпить глоток вина?

Мария молча налила темно-рубиновый напиток из почтенного возраста бутылки в два бокала и пригубила свой. Долгую минута она молчала, полуприкрыв глаза и словно смакуя старое вино. Потом сказала:

— Пожалуй, с вином все в порядке. К тому же оно явно из местного погреба.

Екатерина Павловна только пожала плечами и взяла свой бокал. Она уже привыкла к тому, что с возрастом ее дорогая Мария становилась немного странной. И к тому, что она, похоже, слегка помещалась на состоянии здоровья и безопасности своей воспитанницы и госпожи.

В этот момент вернулся лакей и привел с собой дородную женщину средних лет в темном платье и ослепительно чистом накрахмаленном белом переднике и чепце. Просто образец немецкой добропорядочной фрау.

— Она говорит только по-немецки, милостивая госпожа, — предупредил лакей. — И боится, что не угодила такой высокой гостье.

— Это вы приготовили? — спросила Мария, кивком головы указывая на блюда.

— Я, милостивая госпожа. Ее светлости что-то не нравится? Я старалась…

— Вы постоянно служите в этом доме?

— Нет, милостивая госпожа. Я служу в доме у господина пастора Берга, неподалеку отсюда.

— Почему прислали вас?

Женщина молчала, то ли не понимая вопроса, то ли боясь ответить.

— Я спросила, почему прислали вас, а не кого-нибудь с кухни господина губернатора? — чуть повысила тон Мария.

— Никто не захотел, — пробормотала чуть слышно женщина.

— Что?

— Никто не захотел идти в этот дом. Господин пастор прочитал особую молитву, чтобы я могла прийти сюда и приготовить все.

— Что за чепуха? — фыркнула Екатерина Павловна, видимо, потеряв терпение. — С чем эти пирожки, голубушка?

Кухарка явно оживилась:

— С позволения ее светлости, мой муж сегодня утром набрал свежих грибов. И я решила…

Никто не успел опомниться, как великая княгиня откусила чуть ли не половину пирожка. Судя по всему, она просто умирала от голода и не собиралась дальше поощрять странности Марии.

— Вкусно, — заметила Екатерина Павловна, покончив с первым пирожком и берясь за второй.

Кухарка расцвела.

— С позволения ее светлости, господин пастор тоже считает, что мои пирожки — лучшие в городе. И рыбу я готовила вчера, как только рыбаки привезли свежий улов.

Мария хранила молчание, не спуская испытующего взгляда с простого лица кухарки. Но беспокойства в этом взгляде уже не было.

— А курица, с позволения ее светлости, еще утром была в курятнике господина пастора. Все свежее, не извольте беспокоиться.

— Спасибо, милая, — рассеянно обронила великая княгиня, принимаясь именно за только что упомянутую птицу. — Зажарено отменно. Но почему все-таки…

— Ужин не приготовил повар господина губернатора? — закончила ее вопрос Мария.

Кухарка затеребила передник, видимо, подыскивая слова. Это явно надоело лакею, который тоже решил внести свою лепту в это своеобразное расследование.