Он стоял позади нее, обхватив ее за талию, такую теплую после беготни по всему дому. Элиза взялась за рукоять и повернула. Механизм пришел в движение с дивной легкостью. Миры вращались слева направо, луны вальсировали вокруг них, и лишь огромный медный шар Солнца, в котором отражался свет лампы, был недвижим, словно идол.

— А это что за планета, у которой столько спутников?

— Юпитер.

— Какой ты умный!

— Ужасно. Просто невероятно, — и он поцеловал ее в шею.

День был ясен и упруг. В кронах деревьев шелестел ветерок. По синему небу ползло высокое белое облако. Тропа пахла выжженной пылью. До сих пор никто не наказал ее за грех, никто не впился когтями, не было даже стыда. Она лишь выполняла Его волю. И у нее было еще немало дел. В изгнании бесов настал решительный момент. Она закрыла глаза и приступила к молитве.

И услышала голос:

— Боишься взглянуть, да?

Открыв глаза, Мария увидела ту, кого ждала, — ведьму Клару. И возблагодарила Господа за то, что Он ее сюда прислал.

— Мне нечего бояться. Боишься ты. Повсюду ты зришь…

Клара хихикнула.

— А ты лгунья! — сказала она. — Я знаешь что могу с тобой сделать…

— Нет, не можешь. Я неуязвима, ибо…

— А вот и могу! Мало не покажется. Ты даже представить себе не можешь…

— Я одна, и к тому же в сумасшедшем доме. У меня нет ничего, кроме Его защиты. И что ты можешь со мной сделать? У тебя…

— Думаешь, это самое худшее? Думаешь, хуже ничего и быть не может?

— Я знаю, что может. Я это познала. Как и большинство из нас. Часами я…

— Но, как и всякая шлюха еврея Иисуса, спасена? — Клара вновь захихикала.

— Господь любит и тебя. Любовь Его безгранична. Больше этого мира. Этот мир так мал…

— В гробу я ее видала, эту его любовь!

— И все же она здесь. Даже если ты в гробу ее видала, она пребудет добра и лучезарна…

— Что ж ты мне ее не покажешь? А ну-ка, пойдем со мной! Я тебе сама кое-что покажу. Если выдержишь.

— Не думаю, что ты можешь показать мне что-то…

— Тогда пойдем посмотрим. Ну, давай!

И Клара пошла прочь, встряхивая волосами. Мария помедлила долю секунды и двинулась за ней. Уж если и Смерть не может ничего у нее отнять, то что там говорить о Кларе?

Клару нагнал Саймон — захотел знать, куда она идет. Он схватил ее за плечо, но она увильнула и повернулась к нему лицом.

— А куда вы… — начал он.

— Мы идем в такое место, куда тебе нельзя, — прошептала Клара.

— Нельзя… — промычал он.

— Да, нельзя!

Саймон и помыслить не мог о том, чтобы ее ослушаться. Он прижал к губам палец и отошел.

Клара привела Марию к воротам. Питер Уилкинс встрепенулся, поднялся со стула, сдвинул шляпу на затылок и выпустил их наружу.

Они тотчас же свернули с тропы. Клара перешагивала через куманику, над головой у нее мелькали полоски света. Все шло своим чередом. Лес тихонько почав кивал.

— Чуть подальше, — сказала Клара.

Поляна без единой травинки. И что-то такое посреди нее.

— Вот. Гляди.

— Ты живешь во тьме и ничего тебе не нужно. Но вокруг свет. Он пронизывает тебя насквозь. Он любит тебя.

— Заткни свою святую вонючую пасть. Сейчас ты в моих владениях. Гляди же.

— Что это?

— Здесь сила.

— Нет здесь никакой силы. Ибо нет никакой связи…

— Заткни пасть и гляди.

Мария шагнула вперед и опустила взгляд. Перед ней был круг размером с большую тарелку. Круг изумительной работы, выложенный из крохотных частиц и обнесенный по краю забором из палочек. Его закручивающийся, повторяющийся узор состоял из перышек, удивительным образом подобранных друг к другу камушков, ягод, крылышек насекомых, орехов и листьев. В самой середине лежал завиток улитки ной раковины. Мария подняла глаза на Клару, которая улыбалась, что-то бормотала себе под нос, явно ожидая, что с Марией что-нибудь случится, что она испугается, хоть как-то изменится. И вновь Мария взглянула на круг и ощутила, насколько он приковывает взгляд. И до чего жалким показался он ей, с этим ракушечном островком безопасности, воплощающим мечту о доме, в самой середине. Затейливым и бессильным.

— Теперь ты его видела, — проговорила Клара, — и в тебя вселится демон.

— Никакой демон в меня не вселится. Так сказал ангел.

— Что хочешь, то и думай. Подожди, сама увидишь.

Мария покачала головой. Она ничего не чувствовала.

Должно быть, бесы уже изгнаны. И Клара не повелевает никакими демонами. Чтобы удостовериться, Мария наступила на круг и провела по нему ногой. Клара тотчас же подбежала, опрокинула Марию на спину и вцепилась в нее обеими руками. Мария, в миг отвратительного, нехристианского малодушия выставила перед собою ладони, чтобы защититься. И была счастлива, почувствовав, как Клара бьет, как топчет эти самые ладони. Под конец Клара плюнула в нее и убежала. Мария ощутила, что все ее лицо изрыто горящими бороздами. Деревья тихо покачивали над ней ветвями. Она встала, по подбородку потекла остывшая кровь. Она стояла и ловила капли обеими руками, пока кровь не омыла их полностью. Тогда она прижала руки к лицу, оставив алые отпечатки, и, ликуя, направилась обратно в лечебницу.

Там ей встретился Уильям Стокдейл, который взглянул на нее не без злорадства и сказал: «Боже мой, боже мой. Мне думается, тут есть чем заняться доктору. И, полагаю, к моей вящей радости вы проведете некоторое время в Лодж».

— Послушайте, послушайте, мы ведь можем малость подзаработать, а? Тряхнем стариной. Я все еще помню, чего хочет публика.

Он глядел на него в упор, вглядывался изо всех сил, но больше не видел в глазах Джона самого Джона, разве что мельком, словно бы тот понимал, что его заметили, и тут же прятался. Джон говорил очень быстро. Посреди его приплюснутого лица двигался сухой и мускулистый рот, из которого шел дурной запах.

Ему захотелось выбраться из этой клетки. Это страшный сон, просто страшный сон: его старый друг безумен, он бормочет и хохочет, зачитывая стихи из засаленного блокнота. Ведет себя, как одержимый. А еще это зловоние. И шумы, доносящиеся из других палат.

Джон Тейлор возвращался из Лепардз-Хилл-Лодж под осыпающимися деревьями в сопровождении Элизы Аллен. Под ногами хлюпали лужицы. Вокруг падали листья.

— Сивиллины пророчества, — произнес он. Его расстроило то, что он увидел, расстроили тающие жизни друзей. Эта хрестоматийная мысль наложила отпечаток на его настроение и в чем-то даже смягчила боль.

— Простите?

— Сивилла, предсказательница, — пояснил он. — Она записывала свои пророчества на листьях и пускала по ветру, — пусть читает, кто может. Я сейчас занимаюсь историей древнего мира, по большей части Египтом, пирамидами и всем таким прочим.