Удивительная, непривычная легкость тела и ясность разума.

Спокойствие, от которого становится жутковато.

Летит в угол, ломая стол, Энтви — прыжок мантикоры повредил только ему самому…

Сеть-невидимка падает туда, где только что стоял Ян; в ней путаются ноги Иггара и Кайта, нелепо застывших в броске.

Сворачивается само в себя и исчезает сонное облако, усыпив своего создателя.

Чья-то рука, вцепившаяся — почти случайно — в рукав куртки, ломается, как лучина; ее владелец — вмиг побледневшее перекошенное лицо, стон — сползает на пол.

Из гортани вырывается леденящий, нечеловеческий вопль, вибрирующее эхо отскакивает от стен и бьет наотмашь, лишая воли тех, кто еще не передумал драться.

Круг, очерченный в воздухе взмахом руки, становится вихрем и выносит дверь вместе с рамой.

Прочь, прочь отсюда… скорее…

Последний взгляд через плечо — в глаза: пара загнанных лисят…

Прощай, Лиу.

Горн угасал.

Впервые за годы, проведенные на Торинге Антаром из рода Квелль, Мастером Оружия, пламя горна едва теплилось. Тускло-алым светом оно озаряло прокопченную кузню, бросая тревожные отблески на лица сидящих на кованых креслах людей — хозяина и гостя. Непрошеного гостя, который и здесь на самом деле был — хозяином.

Ар Гиллиас облачился в боевую мантию — со времен Драконьей напасти ее не надевали ни разу. Седые кудри величественно спадали на плечи из-под легкого серебристого шлема. Взгляд, казалось, сиял собственным светом — сапфирово-синим. Рядом с ним Кузнец — осунувшийся, мрачный — смотрелся не то чтобы бледно… Скорей уж — не смотрелся вовсе.

— Ты спешишь, Ар, — очень тихо проговорил Антар, подперев подбородок сплетенными пальцами.

— Напротив — почти непростительно медлю, — ответил Глава совета строго. И добавил уже нормальным, человеческим тоном: — Видел бы ты погром, который он учинил в Обители. Такого с основания Школы не бывало…

— На него напали. Он защищал свою жизнь, — устало возразил Антар.

— Он сейчас сам — угроза жизни для очень многих. Если ты знаешь, как его найти — лучше сделай это. Нет — его найдем мы.

Вот так, подумал Антар… «Ты» — и «мы»… Впрочем, так даже лучше — не хотел он быть среди тех, кто начал охоту на Яна.

— Совет выступил против одного парня? Шестнадцатилетнего? — сказал он горько. Мелькнула шальная мысль: а ведь еще и неизвестно, кто кого…

— Скорее всего, рисковать жизнью и знаниями мы не станем, — ответил, грустно усмехнувшись, Ар.

Перед внутренним взором Антара предстала тускло-серая сфера с мириадами матовых граней. Лишь дважды загоралась она злым синим светом — когда на остров напали морские драконы и когда разбежался виварий.

И даже если бы Ян одолел весь Совет — ни Торингу, ни Шессергарду неведомы силы, способные остановить или уничтожить пятерку Молчаливых. Пока в руке вызвавшего их Серая Сфера, пока цел укрытый на дне Колодца монолит — эти существа без вида, тела и голоса будут идти по следу жертвы, и, настигнув, обратят ее в ничто…

— Я сказал тебе все. Иного выхода у нас нет, — разбил застывшее молчание Верховный маг.

— Я слышал тебя, Ар. Только не станет ли Свет, ради которого приносят такие жертвы, темным? — проговорил отчетливо Антар. Вторя ему, на миг вспыхнуло пламя горна.

Вспыхнуло — и угасло.

— Не надо было так рисковать. И в том, что мальчик лишится жизни, не моя вина и не вина Совета, — отчеканил Ар Гиллиас, глядя в горн. Под его взглядом умирали, истекая дымом, последние угольки.

Антар стиснул зубы — больное место выбрал ты для удара, Верховный…

— Да, еще… — так же сухо проговорил Ар Гиллиас. — Клятвой, данной тобою при вступлении в Орден, обязую тебя сразу же сообщить мне, если увидишь Яна, твоего ученика, или услышишь его.

— Нет, — слово ударило упавшим молотом.

— Да оно и не нужно, твое согласие, — устало вздохнул Ар Гиллиас. — Думай сам — нарушившие Клятву Света живут недолго и весьма безрадостно…

Близился рассвет.

Час назад, шагнув за порог кузницы, Ар Гиллиас оказался в Башне.

Этикет не позволял пользоваться Прямым Шагом из чужого дома, и Глава Совета не нарушил его… в то же самое время напоминая этим: на острове нет большей Силы, чем сила Света…. Точнее, Совета. И горе всякому, кто пойдет против нее.

Сидя перед остывшим горном, опустошенный, донельзя усталый Мастер вновь и вновь перебирал все, что мог бы сделать, отбрасывая каждый из возможных — точнее, невозможных — вариантов. Мало времени, мало Силы, а что-то — невозможно сделать в принципе. И в конце концов, уронив руки на подлокотники кресла, Антар представил себе лицо Яна — и заговорил про себя:

Йиссен, Ветер ты мой шалый…

Я не смогу теперь ни увидеть, ни поговорить с тобой — клещом вцепится клятва ордена, помимо воли моей завопит так, что услышат в Башне.

Я не смогу помочь тебе ни делом, ни словом.

Да и мог ли? Вон чем обернулась моя помощь — вся школа, весь Орден охотится на тебя…

Прости, малыш… и беги отсюда, беги как можно дальше.

Если б только ты мог меня услышать!

Тихие шаги за спиной.

Рука, легко тронувшая плечо…

И без слышимых слов, одной мыслью: «Спасибо, Мастер! Спасибо за все…»

И движение воздуха — как от взмаха широким крылом… или полой плаща.

Горн на миг осветило мягкое, по-осеннему нежаркое золотистое пламя.

Антару было очень трудно не обернуться.

Но он сумел.

Эмми Торинг не зря называли «малым Динвалем»: город в самом деле выглядел сильно уменьшенной копией морских ворот Империи. Такая же — только меньше в пять раз — гавань в обрамлении пирсов и купеческих складов, оживавшая с раннего утра: крики портовых чиновников и купеческих приказчиков, вялая ругань полусонных матросов и грузчиков. Та же смоляная вонь от костра в доках; аромат жареной рыбы с пряностями — эх, не ел ведь с утра! — от ближней харчевни… но сейчас не до жору.

Быть бы живу.

Шесть небольших купеческих квергов, один трехмачтовый красавец-алэвир, судя по флагам — из самого Архипелага; дюжины две юрких весельно-парусных шельбов…

Можно проскользнуть на один из них — тихо, незаметно, прикинуться — в буквальном смысле — ветошью… или одним из тюков, тогда еще и погрузят сами.

Можно просто подойти к капитану и оплатить провоз до Динваля… а лучше — до какого-нибудь порта помельче, где нет консулов Ордена…

Можно многое — раз уж его упустили, не перехватив на пути от Кузни до Эмми Торинга!

Уже присмотрев себе корабль — не больно красивый, но аккуратный и крепкий кверг, только что закончивший погрузку, — Ян шагнул к причалам и тут же кожей, всеми нервами ощутил: именно сейчас должно что-то случится.

Так и вышло.

Голос он услышал раньше, чем остальные.

Знакомый, мелодичный, идущий ниоткуда и отовсюду сразу:

— Внимание. В связи с постановкой завесы убедительно просим воздержаться от выхода в море. Повторяю: постановка завесы, в море не выходить. Убытки негоциантов и шкиперов будут возмещены в пятикратном размере. Приносим извинения за временные неудобства. 

Несколько секунд тишины — сказанное услышал каждый, кто был в порту, но поняли — не сразу. А когда поняли — высыпали на пирсы, на палубы, на крыши складов. Завесу ставили очень редко, из нынешнего поколения ее не видел никто…

Словно понимая сказанное, кружившие над гаванью чайки — все до единой — устремились к берегу.

Послышался звук, напоминающий громкий и глубокий вздох.

В сотне шагов от берега легла, перечеркнув узор прибойных волн, черта. Еле заметно дрогнул, застывая, небосвод вместе с облаками и солнцем. Весь Торинг оказался на несколько мгновений в стороне от потока вселенского времени — и этот сдвиг создал вокруг Острова Магов непроницаемую преграду.