— Выпустить такое против ребенка — бесчеловечно! — странно дрогнул голос Эльды. Она стояла у подоконника, обратив к Главе Совета взгляд, жесткий и прямой, как лезвие меча.

— Они служат Свету и подчиняются нам — поэтому безопасны, — сухо ответил Ар Гиллиас, не отрывая взгляд от мечущейся фигурки, окруженной пятью исполинами. — Он же — никому не подчиняется…

Ян испугаться не успел.

Да и видел он их иначе, не глазами: пять черных дыр, воронок, в которые утекает Сила. Не Молчаливыми бы их назвать — Ненасытными…

Ничем из арсенала боевой магии Торинга их не одолеть. Огонь они пожрали бы, бурю — впитали, как сухой песок воду; молнии — тоже… в общем, Молчаливые поглотили бы любое проявление Силы — чем они, собственно, в своем колодце все время и занимались…

«Дворники», значит…

Силой — нельзя.

Остается один выход. Уроки Эльды, помноженные на многообразие навыков, подаренных обручем.

Иллэнквэллис позволял предугадать следующий удар, и Ян уворачивался, нырял, прыгал, сберегая собранную по капельке Силу для прорыва…

Оставалось время наблюдать — и даже понять, на что это похоже:

Танец с пятью партнерами.

Кстати, почему на Торинге не учат танцевать?..

Интересно, есть ли в запасниках обруча это умение?..

Стоп, не сейчас — тонкое, как лезвие, щупальце мелькнуло слишком близко, едва не зацепив плащ… 

Усталость почти не чувствовалась вначале — но накапливалась куда быстрее, чем Сила. А противники с той же неживой размеренностью обрушивали удар за ударом, постепенно наращивая их мощь…

Изматывая … да нет уж, не жертву, не буду я им жертвой!

Руками их бить, что ли? Да только это не грролф…

Нет, но какая сила!

Эту бы силищу — да с пользой…

Например, проломить ею проход на ту сторону…

А пока что — все то же: выжить бы…

Исчезновения Антара не заметил никто — все были поглощены схваткой у озера. Когда Молчаливые окружили Яна, когда отпрянули, столкнувшись с его Силой, Антар понял: парень продержится. Но недолго. И выскользнул за дверь.

Он не мог — а как хотел бы! — оказаться плечом к плечу с Яном среди вытоптанной травы на берегу. И даже если бы смог — что толку? Силы — той Силы — у могучего кузнеца было слишком мало. Но… и руками можно сотворить чудо. И одного удара, нанесенного вовремя и к месту, достаточно.

Не останавливаясь, Антар беззвучно позвал — и возникший ниоткуда молот доверчиво ткнулся рукоятью в ладонь.

— Да, малыш, сейчас нам с тобой найдется дело. Обоим.

Коридоры вьются, скрещиваются, сплетаются в сеть.

Но заплутать сейчас никак нельзя.

Замки на решетках — хитрые.

Но разве устоят они против того, кто чувствует их железную душу?

Заговóры в проемах — гибельные.

Но старый Мастер-оружейник и не надеялся выйти отсюда живым.

Последняя арка. Последний замок. Последний коридор завершился сводчатой пятигранной комнатой. Посредине потолка ее зиял нижний створ колодца. Прямо под ним, на граненом постаменте из горного хрусталя, пульсировал мерцающий сгусток мертвенно-синего сияния — единственный источник света.

Антар перехватил молот поудобнее, за самый край рукояти (какое, однако, гладкое дерево…)

Жизнь бы вспомнить напоследок — да недосуг.

«Аль, помоги парню…» — пробормотал кузнец, вдохнув поглубже.

И ударил.

В этот миг вокруг Яна вместо черных дыр вспыхнули пять звезд. Звезд, способных испепелить его, осушить озеро, сровнять с землей горы, не заметив при этом ни вычурных строений Школы на срезанной вершине одной из них, ни города — на другой стороне острова…

Но вместо этого — повинуясь усиленной обручем мысли Яна — поток дикой Силы хлынул на ту сторону, сметая и приржавевшую калитку, и стену.

Прожигая путь — до самых Врат.

Торинг-Фор дрогнул.

Треснула Сфера в руках Ар Гиллиаса, лишаясь яркости и формы; выцвело, теряя жизнь, лицо Верховного мага.

Башня ощутимо качнулась, но устояла. Мастера с трудом удержались на ногах.

Многие увидели, как проваливается сам в себя Колодец, воронкой затягивая колонны портика и драгоценную брусчатку.

Увидели пять гаснущих смерчей у озера — все, что осталось от Молчаливых.

Но никто — даже Рав — не видел, куда и как исчез мальчик.

Ветер, несущий холод из ниоткуда в никуда, пронизывает насквозь, а плащ развевает крыльями. И солнце (здесь оно вечно алое, то ли закатное, то ли восходящее) — не греет, с трудом раздвигая фиолетовый сумрак. Высоко над головой взмывают навстречу друг другу навершия Врат — зависшей над пустотой разорванной аркой.

Черные — ни лучика света не отражают парные колонны, острозубые углы и шпили.

Закрытые — хотя, казалось бы, шагнуть в проем так просто.

Но за ним — клубящийся бесцветный туман… и пропасть без края и дна.

«…возможно — из ожидания…»

— Пойдешь? — доносится из ветра.

— Пойду, — кивает стоящий во Вратах парень, и тень его падает в обрыв.

— Дорога перед тобой, — отвечает ветер. И становится тихо.

И то, что было туманом, оседает и уплотняется, становясь дорогой — камнем, утоптанной серой пылью, жесткой травой на обочине…

…становясь Дорогой.

Часть 2

Спутники

Знак этот — змеистое переплетение остроугольных, изломанных линий — Ян узнал бы где угодно, не видев прежде ни разу. Ни перо, ни кисть, ни резец даже в самой искусной руке не могли воспроизвести его точно — он возникал сам собою во время обрядов Посвящения в пещерных храмах Шессергарда. Однако копии, что попадались в свое время на глаза Бродяге, все же были достаточно хороши; но, в отличие от них, этот Знак, угнездившийся меж ключиц девушки-ведуньи, был настоящим …

…А девушка — холодея, додумал он, — была врагом, и врагом опасным.

Во влип-то, дурень…

Ян оглянулся. Ведунья — все так же не приходя в сознание — лежала на расстеленном плаще. Знак проявился, почуяв чужую Силу, как только он приступил к осмотру… слова-то какие — будто для доклада; хорошо хоть, что докладывать некому — не служит Бродяга ни коронам, ни гильдиям, ни враждующим Орденам…

Маг из Ордена Света, обученный в школе острова Торинг, прикончил бы ведунью на месте, провалив труп сквозь землю и придавив сверху наговором. Сероземский лесняк-заклинатель, которому нет дела ни до чего, кроме безопасности собственной деревни, проткнул бы ее колом из сырой осины (если бы посмел), да и оставил бы гнить на поляне.

Но Ян не был ни тем, ни другим — на ее счастье.

Вот только на свое ли?

Балахон разорвался, обнажив израненное, покрытое ожогами тело. Стараясь не смотреть на зловещий знак, Бродяга провел ладонью над левым плечом девушки, прямо над синим, налитым кровью ушибом, обратив его в чистую, здоровую кожу.

Занявшись привычным, любимым делом, Ян отвлекся от мрачных мыслей и попутно прощупал лес на пару миль вокруг. Все спокойно; кроме зверей — никого, а звери Бродягу не тронут. За спиной — крутой, больше похожий на обрыв склон. Другого хода на поляну, с трех сторон окруженную чащей, не было — разве что с воздуха, но и там ничего тревожного не видно. Источник опасности один — вот он, буквально под рукой…

Из заплечного мешка Бродяга извлек просторную рубаху и запасную накидку — того же неопределенно-серого цвета, что и плащ. При желании оттуда еще много чего можно было бы достать — даже то, чего он туда никогда не клал. Из рубахи, перехваченной поясом, получится какое-никакое, но платье; брюки, конечно, в этой чащобе не помешали бы, но… поди вообрази их такого размера, как надо…