— Обуйся! — Груздев выкинул с балкона ботинки потерпевшего фиаско ухажера. — И обратись в медпункт, там тебя смажут, чем положено, а то волдырями от злости покроешься, — позволил он себе шутку на правах хозяина положения.

Углов посмотрел на подростка, как на врага, которому удалось в очередной раз ускользнуть в самую последнюю долю секунды, но промолчал. Поднял обувь, казалось, обиженную не меньше своего хозяина из-за такого с ней обращения, надел на ноги и зашагал не оглядываясь.

— Ловко мы его проучили, — сказал Груздев учительнице, вернувшись в комнату.

— Если б не твой приход, туговато бы мне пришлось, — с благодарностью отозвалась хозяйка, но его радостного настроения разделить не могла.

— Я вам книгу принес, — произнес тихо школьник, чтобы как-то заполнить возникшую паузу, поднимая книжку с пола и стряхивая водяные брызги.

— Прочитал? — На него смотрели грустные, усталые глаза молодой женщины, которая в настоящее время мало чем походила на преподавателя и сама нуждалась в понимании и ласке.

— Не переживайте вы так, Марина Владимировна.

Юноша понял, что вопрос учительница задала из вежливости, на самом деле ее это сейчас интересует меньше всего. Он подошел к ней и по-взрослому, ласково погладил по волосам.

Хозяйка вскинула на молодого утешителя испуганный взгляд, но прочитала в его карих глазах искреннее сочувствие и сразу отбросила закравшиеся подозрения.

— Вам необходимо побыть одной.

— Спасибо, — поблагодарила она его за догадливость. — Ты можешь навещать меня в любое удобное для тебя время.

Николай только это и хотел от нее услышать, его мучили сомнения: вдруг он нечаянно чем-то обидел Марину Владимировну и она больше не пригласит к себе. Ученик положил на стол книгу, которую до сих пор держал в руке, и, попрощавшись, тихонечко вышел.

Теперь он проводил у Марины Владимировны все свободное время и лишь ночевать отправлялся в детдом. После школьных занятий они вместе шли к ней домой, и даже уроки он учил здесь, в чем Марина Владимировна оказывала существенную помощь. После размолвки с Дмитрием Павловичем у нее появилось много свободного времени, и она с удовольствием посвящала его Груздеву. Со временем она полюбила парнишку, как младшего брата, который нуждался в ее участии.

Николай же любил ее по-настоящему, как мужчина женщину, и иногда бросал такие взгляды, что вызывал у нее внутренний трепет.

Первая любовь всегда искренна, благородна и чиста, и поэтому, однажды дав обещание не упоминать о ней несколько лет, юноша сдерживал пламя внутри себя.

Марина Владимировна хотела бы взять Николая из детского дома к себе, но столь необычное обстоятельство не давало возможности Сметаниной решиться на это. Юноша же благодарил судьбу за ее благосклонное к нему отношение и считал, что с возрастом обязательно завоюет ответную любовь.

Воспитатели детдома знали о дружбе учительницы русского языка и литературы с их подопечным и препятствий не чинили, если тот ненадолго задерживался после отбоя, поэтому и в этот раз не придали особого значения, что он отсутствует на вечерней поверке.

— Тебе не кажется, что уже время позднее? — напомнила Сметанина Николаю, жестом указав ему на настенные часы.

— Как не хочется уходить от вас, — с сожалением отозвался юноша, складывая учебники в портфель.

— Ты плохо выучил литературу, а я завтра обязательно тебя спрошу, — предупредила Марина Владимировна, давая понять, что их дружба вовсе не означает, что она должна ему делать поблажки.

— На троечку как-нибудь выкручусь, — улыбнулся юноша.

Он схитрил и на самом деле выучил домашнее задание на отлично, но незаметно для учительницы, пока та занималась приготовлением ужина. В противном случае он был убежден, что она бы его отвечать к доске не вызвала. Под впечатлением предстоящего сюрприза он направился к выходу.

— Подожди, — остановила его учительница. — На улице уже темнеет, я провожу тебя.

Николай даже обиделся.

— Что я, маленький и не в состоянии сам добраться?

— Тоже мне самостоятельный выискался. Ты еще несовершеннолетний, и я несу за тебя определенную ответственность, — заявила Марина Владимировна тоном, не терпящим возражений.

— Я обещаю вам, что благополучно добегу до места, — все же предпринял он последнюю попытку удержать дома Марину Владимировну, но та продолжала настаивать на своем.

— Позволь на правах старшего решать мне. — И Груздеву ничего другого не оставалось, как принять ее предложение.

— Посмотрите, еще не совсем стемнело, а луна уже взошла… — кивнул юноша на небо.

— Действительно, — согласилась учительница. — И звезды какие яркие.

Так, беззаботно переговариваясь, они дошли до места и остановились у входа во двор детдома.

— Дальше я сам, — настаивал Николай.

— Стесняешься? — Марина Владимировна думала, что раскусила его.

— Нисколько, но я бесшумно пробираюсь к своей койке, и не всегда через входную дверь, если она заперта, — признался подросток.

— Ладно уж, — улыбнулась учительница, — ступай. Я отсюда за тобой пронаблюдаю.

— И не подумаю, пока не провожу вас взглядом вон до того угла, — выдвинул условие подросток.

Сметанина посчитала излишним спорить из-за пустяка и уступила. Они, словно близкие друзья, пожали друг другу руки, и она зашагала в обратном направлении.

Николай же задумал незаметно проводить ее до дома и, дождавшись, когда та скроется за углом, последовал за ней.

Благодаря одежде, которая частично прикрыла Дмитрия Павловича Углова от ожогов, и своевременному обращению за медицинской помощью, его кожа значительного увечья не получила и через пару недель приняла нормальный вид, только на ноге несколько сморщилась. Но это обстоятельство его не сильно волновало. В нем кипела ненависть, потому что женщина и какой-то подросток умудрились справиться со здоровым мужчиной и вдобавок жестоко наказать его. На данный факт он глаза закрывать не намеревался и для окончательного выяснения отношений надумал их подловить по одному. О возврате к нему Марины Владимировны он, конечно же, уже и не думал, но отомстить и ей, и ненавистному подростку считал своим долгом.

Как только стемнело, он отправился к Сметаниной для серьезного разговора, последствия которого пока представлял смутно. Уверенный, что Груздев уже давно в детдоме, он подходил к ее дому. Дмитрий Павлович взглянул на ее окна, и они как раз в это время погасли. Из-за осторожности Углов решил немного выждать. Он видел, как буквально через минуту Марина Владимировна и Николай вышли из подъезда. Сначала Углов решил наказать женщину, и, сообразив, что она вышла проводить ученика, остался в укрытии. Он спрятался между двумя железными гаражами во дворе. Отпустив их на приличное расстояние, он крадучись последовал за ними. Потерять их из виду он не боялся, потому как их маршрут секрета не представлял…

Из-за темноты Сметанина больше смотрела под ноги, чем вперед. Каково же было ее удивление, когда она вдруг уткнулась в грудь встречному мужчине. Она подняла глаза и увидела перед собой Дмитрия Павловича, на лице которого блуждала самодовольная ухмылка.

— Проводила? — грубо спросил он.

— Кого? — еще не пришла в себя женщина.

— Своего нового парня, — издевался Углов. — Я-то ненароком думал, что вы уже давно спите в одной постели, а она, оказывается, бережет его психику. Что, решила не травмировать его своими прелестями, пока не вырастет?

— Нахал! Хам! — И она замахнулась, чтобы влепить ему пощечину.

— Полегче! — Он отбил женскую руку и сам ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. — Я вам не подопытный кролик.

Голова Марины Владимировны от сильного удара откинулась назад. Она почувствовала на губах солоноватый привкус крови.

— Мерзавец!

— Приятно слышать столь лестный отзыв, — произнес он с сарказмом. — Не советую дальше размахивать своими ручонками, а то еще получишь.