Капитан фон дем Буше на фронте командовал батальоном. Штауффенберг пытался отозвать его с фронта, но безуспешно. 31 января 1944 года в бою капитану оторвало левую ногу. 20 июля, когда Штауффенберг пытался исполнить свой долг, Буше лежал в госпитале. Он испытал несколько неприятных минут, когда сотрудники гестапо пришли, чтобы допросить его о Штауффенберге. Взрывчатку он хранил в чемоданчике, который лежал в госпитальной тумбочке. После допроса попросил товарища выбросить взрывчатку и взрыватель в озеро.

Убить Гитлера вызвался капитан Эберхард фон Брайтенбух, который был принципиальным противником нацизма. Он служил порученцем у генерал-фельдмаршала Эрнста фон Буша, который после того, как Клюге 12 октября 1943 года попал в дорожное происшествие, принял командование группой армий "Центр". 9 марта 1944 года генерал-фельдмаршал Буш был вызван к Гитлеру, который прислал за ним свой самолет "Кондор Фокке-Вульф-200". 11 марта их ждал Гитлер в Бергхофе. Тресков принес Брайтенбуху взрывчатку и взрыватель.

Тресков предложил спрятать взрывчатку под китель и в нужный момент обхватить Гитлера, чтобы погибнуть вместе. Брайтенбух сказал, что пистолет надежнее. Тресков посоветовал целиться в голову, на Гитлере может быть бронежилет.

Утром 11 марта 1944 года генерал-фельдмаршал Буш, начальник оперативного отдела штаба группы армий полковник Петер фон дер Гребен и капитан Брайтенбух, который держал в руках карты, необходимые для доклада, прибыли к фюреру.

Эберхард фон Брайтенбух умудрился пронести с собой браунинг в кармане форменных брюк. Охрана его не проверяла. Но капитана не допустили в зал заседаний: офицеры его ранга в совещании не участвовали.

Генерал Тресков ждал его возвращения в штабе группы армий в Минске. Он встревоженно сказал Брайтенбуху:

— Нас предали.

Тресков полагал, что кто-то прослушивает его телефонные разговоры с другими заговорщиками. Но никого не арестовали, и Тресков понял, что это случайность… Спецслужбы Германии не сумели помешать никому из офицеров, вознамерившихся убить фюрера. Охрана даже не проверяла тех, кто регулярно приходил к Гитлеру по служебным делам.

Но заговорщикам просто не везло.

Местонахождение Гитлера было известно союзникам, но ни его ставка, ни мюнхенская квартира, ни имперская канцелярия — за исключением последних недель войны — не подвергались бомбардировкам. Самолеты союзников тщательно обходили важную цель. Вот загадка для историков: почему ни Сталин, ни Рузвельт с Черчиллем так и не попытались убить Адольфа Гитлера, чтобы поскорее закончить войну?

В 1935 году Гитлер приказал расширить свою альпийскую резиденцию. Строительство продолжалось до конца войны. Соорудили апартаменты для Евы Браун и большую террасу. Появились гараж, бараки для охранных подразделений СС, гостевые домики и отдельные коттеджи для особо важных персон, таких как Геринг, Геббельс, Борман.

Шеф партийной канцелярии стал здесь главным человеком. По его указанию развели большое хозяйство, выращивали овощи и даже грибы. Борман методично скупал землю вокруг резиденции Гитлера. Он использовал весь свой административный ресурс, чтобы заставить людей, чьи предки веками владели этой землей, отказаться от нее. В конце концов он скупил территорию в семь квадратных километров, которую обнесли колючей проволокой.

Это место превратилось в огромную стройку. Гитлер несколько иронически говорил, что придется ему купить маленькое шале в более спокойном месте, подальше от людей, но в распоряжения Мартина Бормана не вмешивался. Борман был равнодушен к красоте, которая его окружала, и придумывал все новые и новые постройки. Его не беспокоил шум строительных работ под его собственным домом. Напротив, когда наступала тишина, он возмущенно интересовался: почему техника простаивает?

После смерти президента Гинденбурга Гитлер стал Верховным главнокомандующим. 9 ноября 1941 года тяжелый сердечный приступ отправил в постель главнокомандующего сухопутными силами генерал-фельдмаршала Вернера фон Браухича. Через несколько дней Браухич вернулся на службу, но от удара так и не оправился. 19 декабря 1941 года, после поражения под Москвой, Гитлер отправил в Браухича в отставку и принял на себя обязанности главнокомандующего сухопутными войсками. Теперь его сопровождала большая военная свита. Все они нуждались в рабочих и жилых помещениях. Борман принялся за строительство целого городка, чтобы разместить в нем Генеральный штаб сухопутных войск.

В марте 1942 года министр Альберт Шпеер уговорил Гитлера прекратить это грандиозное строительство, доказав, что материалы и рабочую силу нужно использовать только для того, что приближает Германию к победе. Но умелый Борман буквально через несколько дней подписал у Гитлера другой документ, позволявший ему продолжить строительство в Оберзальцберге.

В июне 1943 года на строительстве было занято двадцать восемь тысяч рабочих. Шпеер вновь уговорил Гитлера отдать приказ о прекращении работ. Фактически они продолжались до самого конца войны. Слово Бормана было весомее.

Бюрократический аппарат вокруг фюрера разрастался, помещений не хватало.

Шестнадцать стенографисток, которые присутствовали на совещаниях Гитлера с военными, расшифровывали свои записи в Берхтесгадене, в отеле, известном как "Дом Эммы", на первом этаже. Здесь же они и жили. В отеле постоянно находился сотрудник имперской службы безопасности — в штатском, но вооруженный. Его задача состояла в том, чтобы никому не позволять входить в комнаты, где стенографистки передиктовывали свои записи, следить, чтобы двери были закрыты и никто не мог подслушать их слова. Окна также плотно закрывались. Электроники, позволяющей подслушивать на расстоянии, еще не существовало.

Охранник сидел на первом этаже так, чтобы контролировать все четыре комнаты, где шла работа. Смена продолжалась шесть часов. Он мог сидеть, пить чай или кофе, но ему запрещалось говорить с гостями или персоналом гостиницы, а также покидать свой пост. В крайнем случае он должен был попросить старшего стенографиста доктора Курта Пешеля позвонить в местное бюро управления охраны, чтобы ему прислали смену.

Летом 1943 года полным ходом пошло строительство подземных бункеров — для Гитлера, Евы Браун, их обслуги, а также для семьи Бормана. Запланировали и бомбоубежище для Геринга, но он, оказывается, уже позаботился о себе — построил двумя годами ранее бункер из железобетона толщиной в три метра.

Предстояло построить бункеры для охраны, садовников, обслуживающего персонала, самих строителей. Каждый бункер требовал дренажной системы и отопления. Решили строить максимально просто. Но архитекторы требовали мрамора для отделки, а также деревянных панелей и ковров, заявили, что понадобится система кондиционирования воздуха. Понадобилась отдельная комната для собаки Гитлера, несколько кухонь. Когда почти все закончили, служба противовоздушной обороны потребовала бункер для собственных нужд и прокладки всех систем связи под землей. Опять началось строительство тоннелей.

Две трети рабочих были иностранцами — чехи и итальянцы. Немецких рабочих рук не хватало. Использование советских военнопленных в охраняемой зоне запрещалось. Но площадь зоны по требованию гестапо постоянно расширялась, и в нее попали стройки, где основной рабочей силой давно стали советские военнопленные. Местные власти не знали, что делать: заменить пленных некем. Пожаловались в министерство труда: нет возможности отказаться от советских пленных на ремонте железных дорог и на строительстве бараков для военных и автобана Вена — Зальцбург.

Министерство труда обратилось в главное управление имперской безопасности. Никто не решался взять на себя ответственность. В конце концов получили личное согласие фюрера на использование советских военнопленных и рабочей силы, вывезенной с оккупированных территорий, — при условии усиленной охраны; им запрещалось работать только в зоне непосредственного пребывания фюрера.

Когда на фронте начались неудачи, Гитлер утратил интерес к общению с народом. Теперь его охране поручалось следить за тем, чтобы возле его альпийской резиденции не собирались толпы или даже одиночные прохожие. Зевак или случайных прохожих выпроваживали. Охране приказали проверять все приезжающие машины и пассажиров.