Фрайслер всегда был отлично подготовлен, этакий юридический вечный двигатель, правда с полным пренебрежением к юридическому обоснованию приговора. Он считал это торгашеской мелочностью, его задача — сражаться за вождя. В какой-то степени он напоминал Андрея Януарьевича Вышинского, прекрасно образованного юриста и трибуна, который прославился в печально знаменитых политических процессах в Москве. Вышинский, пожалуй, первым из профессиональных юристов показал, что можно вообще обойтись без доказательств, достаточно просто ругаться: "мразь, вонючая падаль, навоз, зловонная куча отбросов, поганые псы, проклятая гадина…"
Даже министр Тирак жаловался Гитлеру на недостойное отношение Фрайслера к обвиняемым. Фюреру было наплевать. Он был невысокого мнения о своих подручных-юристах и их крючкотворстве. Да пусть хоть передерутся.
Красная армия и союзники с двух сторон сжимали Германию. В конце концов Фрайслер и сам стал осознавать реальность. В письме, написанном в октябре 1944 года, главный судья рейха был более чем откровенен:
"В глубине души приходится признать, что поражение Германии в войне — это уже не невозможно".
В ноябре он поехал в Бреслау (ныне Вроцлав). Выступал перед партийным активом и говорил о самом ужасном внутреннем враге — пораженчестве, отсутствии веры в победу. Вернулся в Берлин, и — снова один смертный приговор за другим.
Геббельс в последние недели войны с надеждой читал биографию Фридриха Великого. Министра пропаганды восхищала стойкость прусского короля после полного поражения под Кунерсдорфом, нанесенного русскими и австрийцами.
Роланд Фрайслер точно так же упрекал в зале суда подсудимого генерал-полковника Эриха Хёпнера:
— Если бы Фридрих Великий имел в своем подчинении таких генералов, как вы… Ему было трудно с теми, кто, как только начинает пахнуть жареным, теряет всякое мужество. Но ведь после Кунерсдорфа была победа!
Генерал Хёпнер, в отличие от судьи, понимал нелепость сравнения. Нацистская Германия не могла противостоять военной машине союзников, наступающих и на Востоке, и на Западе. Противники короля Фридриха были куда слабее…
Граф Бертольд Шенк фон Штауффенберг, граф Фриц Дитлоф фон дер Шуленбург, военный моряк Альфред Кранцфельдер одновременно предстали перед народным трибуналом и были повешены. Когда Цезарь фон Хофаккер давал показания, председательствующий прервал его.
— Помолчите, господин Фрайслер, — сказал Хофаккер. — Сегодня речь идет о моей голове. Через год настанет ваша очередь!
Его приговорили к повешению, но следователи гестапо продолжали допрашивать его о роли Роммеля и его начальника штаба генерал-майора Шпайделя. Хофаккера повесили 20 декабря 1944 года.
С 22 января по 3 февраля 1945 года Роланд Фрайслер должен был находиться в Италии. Там ждали признанного оратора, прославившегося своими речами против пораженчества. Командировку подписал министр юстиции Тирак. Но в последний момент Фрайслер отказался ехать. Положение Германии стало слишком серьезным, лучше он останется на своем посту.
Утром 3 февраля он был у министра Тирака на Вильгельмштрассе. В этот момент начался мощный авианалет союзников. Фрайслер приказал везти себя в суд и, выскочив из машины, бросился к входу в бомбоубежище. Но прямо во дворе в него попал осколок авиабомбы. На станции подземки "Потсдамерплац" разыскали врача и привели в старее школьное здание к одному "очень высокому лицу".
После короткого осмотра врач констатировал смерть Фрайслера, но подписать свидетельство о смерти почему-то отказался. Дело в том, что врач — его имя Рольф Шляйхер — надеялся побывать на приеме у министра юстиции Тирака и попросить его спасти брата, Рюдигера Шляйхера (сотрудника министерства транспорта), накануне приговоренного Фрайслером к смерти…
Так что министр Тирак первым узнал о смерти председателя народного суда. Но помиловать брата врача не пожелал, вердикт уже мертвого Фрайслера продолжал действовать, и несчастного расстреляли.
Вдова нацистского судьи Фрайслера после войны получала за него неплохую пенсию. В 1974 году, сообщала газета "Цайт", социальное ведомство повысило пенсию еще на четыреста марок на том основании, что после войны ее муж "стал бы адвокатом или чиновником высокого ранга". Баварское министерство труда поддержало это решение: "Вполне вероятно, что Фрайслер продолжал бы работать по своей профессии. Ведь следует учесть возможность амнистии".
Иначе говоря, баварские чиновники считали вполне возможным, что судья Фрайслер мог бы успешно трудиться в Федеративной Республике на юридическом поприще. Один из депутатов баварского ландтага потребовал от правительства разъяснений. Министр труда обещал провести расследование, но вскоре разговоры о Роланде Фрайслере заглохли…
Министр юстиции Отто Тирак покончил с собой в английском лагере для военнопленных. Ханса Франка приговорили к смертной казни за преступления, совершенные в Польше, и повесили. Карл Шмитт два года провел за решеткой, после чего его выпустили, и он умер своей смертью. Франца Шлегельбергера, бывшего статс-секретаря министерства юстиции, американский военный трибунал приговорил к пожизненному заключению. В приговоре говорилось, что он был "самым мрачным, жестоким и кровавым судьей во всей немецкой юстиции". Возможно, это преувеличение. Таких судей было хоть отбавляй. Да и множество немцев вполне одобряли смертные приговоры участникам заговора 20 июля.
14 августа 1944 года Гитлер вновь вызвал к себе в "Волчье логово" рейхсфюрера СС. Они договорились организовать убийство бывшего руководителя компартии Германии Эрнста Тельмана — его застрелили в Бухенвальде 18 августа. Еще через месяц казнили на гильотине других руководителей коммунистов — Франца Якоба, Антона Зефкова и Бернгарда Бестляйна.
Повесили не только практически всех участников заговора, например бывшего посла в Италии Ульриха фон Хасселя. Арестовали и отправили в концлагерь Флоссенбург, а оттуда в Дахау генерала Георга Томаса, недавнего начальника военно-экономического управления вермахта.
Генрих Гиммлер записал еще одно поручение фюрера — "арестовать бывших функционеров социал-демократов и компартии". Все это были люди, давно отошедшие от политики. В гестапо об этом знали.
Но Гитлер еще в апреле 1942 года провозгласил:
— Если сегодня где-то вспыхнет бунт, я отвечу немедленными мерами. Я прикажу арестовать всех руководящих персон враждебных рейху направлений прямо в их квартирах и тут же казнить. Всех заключенных концлагерей я прикажу расстрелять в течение трех дней. Все криминальные элементы — не важно, находятся они в тюрьмах или на свободе, — также будут найдены и расстреляны.
Осенью 1944 года начались массовые аресты — акция "Гроза". Задача состояла в том, чтобы упрятать за решетку всех ненацистов, занимавшихся политикой во времена Веймарской республики, и исключить возможность создания демократической оппозиции. Арестовали, например, Конрада Аденауэра, будущего канцлера ФРГ, и бывшего депутата рейхстага Курта Шумахера, который после войны возглавит социал-демократическую партию Западной Германии. В общей сложности в концлагеря отправили пять тысяч человек.
Акция вызвала беспокойство на "внутреннем фронте". Аресты людей, давно переставших заниматься политикой, удивили местных нацистских функционеров. Они не могли понять, что случилось. Немцы даже в репрессиях привыкли подчиняться определенной логике. Скажем, политика нацистского государства требовала уничтожить всех евреев, бороться с врагами рейха, с теми, кто пытался убить Гитлера, дезертировал, кто слушал иностранное радио, выражал несогласие с фюрером… Но провинциальные функционеры не слышали из уст Гитлера указание сажать всех, кто занимался политикой в Веймарской республике, а с 1933 года вел себя совершенно лояльно.
28 августа начальник гестапо Генрих Мюллер пометил в своих записях:
"Акция "Гроза" не возымела желаемого эффекта. К арестам коммунистических, социал-демократических и католических функционеров на местах, судя по всему, подошли формально, не учитывая поведение арестованного и его семьи за минувший период. Из очень многих областей поступили свидетельствующие об этом жалобы".