Вечером диктор немецкого радио зачитал информационную сводку:

"Сегодня на фюрера было совершено покушение. От бомбы, взорвавшейся в его кабинете, пострадали следующие лица: генерал-лейтенант Шмундт… Легко ранены: генерал-полковник Йодль, генералы: Кортен, Боденшац, Хойзингер, Шерфф… Фюрер нисколько не пострадал, если не считать незначительных ушибов и ожогов. Он тут же возобновил свои занятия и не отменил приема, назначенного дуче, с которым беседовал продолжительное время…" Из радиоприемников лились бравурные марши.

После полуночи Гитлер сам выступил по радио с краткой речью. Она транслировалась всеми радиостанциями великогерманского вещания:

"Дорогие немецкие соплеменники и соплеменницы, я уж и не припомню, сколько раз на меня готовились и совершались покушения… Я говорю с вами сегодня по двум причинам: во-первых, чтобы вы услышали мой голос и убедились, что я жив и невредим, во-вторых, чтобы полнее раскрыть перед вами это невиданное в германской истории преступление. Ничтожная кучка тщеславных, бессовестных и преступно недальновидных офицеров вступила в заговор с целью устранить меня. Бомба, подложенная полковником графом фон Штауффенбергом, взорвалась всего в двух метрах от меня. Она тяжело ранила нескольких моих сотрудников. Сам же я совершенно не пострадал, не считая нескольких пустячных царапин и ожогов. В этом видно предопределение судьбы, подтверждение той миссии, которую она на меня возложила… Они готовились нанести нам удар в спину, как в 1918 году… Круг тех лиц, которые представляют этих узурпаторов, невероятно мал. Ничтожная, жалкая клика преступных элементов, которую мы истребим с корнем… А потому приказываю, чтобы ни один чиновник на государственной службе не выполнял распоряжений, исходящих из инстанций, подвластных узурпаторам, чтобы ни одно военное учреждение, ни один командир, ни один солдат не выполняли приказов, отданных узурпаторами… Либо арестовать, либо убить на месте!.. Мне дано было избежать гибели, которая ни капли меня не страшит, но которая привела бы к гибели весь немецкий народ. Я узреваю здесь волю Провидения, которое велит мне завершить дело всей моей жизни, и я его завершу!"

На Гитлера сильное впечатление произвела смерть его главного военного адъютанта Рудольфа Шмундта.

— Мы ликвидировали классовую борьбу слева, — говорил фюрер, — но забыли покончить с ней справа. Невозможно вести войну, имея неспособных генералов. Надо брать пример со Сталина, который беспощадно провел чистку в армии.

Гитлер страдал сильными болями в желудке и кишечнике. Доктор Моррель поставил диагноз — застойные явления в желчевыводящих протоках, обусловленные его нервным состоянием. Несколько дней фюрер безучастно пролежал в постели.

Поскольку у Гитлера после покушения шла кровь из ушей, из Берлина вызвали члена партии оториноларинголога Эрвина Гизинга. Доктора тщательно обыскали, осмотрели все его инструменты и забрали бутылочки с физиологическим раствором и раствор обезболивающего препарата. Врач объяснил, что препараты могут понадобиться, если у фюрера сильные боли. Охранник мрачно ответил, что в таком случае он сам принесет пузырьки.

В ночь на 21 июля прибыли подразделения "Лейб-штандарта Адольфа Гитлера", которые разместились в "Волчьем логове". Появление эсэсовцев вызвало напряженность в отношениях с военными.

Теперь, после покушения, всем пришлось показывать содержимое портфелей. Некоторые генералы приходили на доклад без портфелей, держа документы в руках. Они не хотели, чтобы их обыскивали. Офицерам приказали являться без оружия. Планировали поставить рентгеновскую установку, чтобы просвечивать посетителей фюрера, но так и не сделали этого.

Жертвой новых правил стал адъютант министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа капитан Ёттинг. По правилам особо секретные документы следовало в случае опасности немедленно уничтожить, поэтому адъютант носил в портфеле ручную гранату и бутылку с бензином. Увидев это, охранник поднял тревогу. Портфель у капитана отобрали. А впредь решили, что уничтожение секретных документов не так важно, как безопасность фюрера.

На следующий день в главном управлении имперской безопасности образовали особую комиссию. Четыреста следователей гестапо и уголовной полиции вели расследование по всей стране. Вооруженные силы утратили свои привилегии. Гестапо и служба безопасности (СД) получили почти неограниченную власть над Германией.

Арестовали более шестисот человек. Большинство доставили в Берлин и держали во внутренней тюрьме гестапо на Принц-Альбрехтштрассе. Других поместили в специальном крыле тюрьмы на Лертерштрассе, в специальных отсеках концлагеря Равенсбрюк и в здании школы полиции безопасности под Фюрстенбергом.

Генерал-майор Хенниг фон Тресков, узнав о провале заговора, сказал своему брату:

— Мы действовали правильно. Господь обещал Аврааму, что не погубит Содом, если в городе найдутся хотя бы десять праведников. Надеюсь, что Господь ради нас не уничтожит Германию…

Тресков твердо решил, что не попадет в руки следователей гестапо. Под предлогом рекогносцировки генерал Тресков выехал на передовую, в 28-ю дивизию, начальником штаба которой был его единомышленник майор Иоахим Кун. Офицеры заехали достаточно далеко, когда Кун предостерегающе заметил, что они находятся уже на ничейной полосе, может быть, даже подъехали к линии расположения советской армии. Генерал приказал развернуться и свернуть вправо. В густом лесу они остановились. Тресков и Кун вылезли и отошли. Водители остались у машин. Через несколько минут появился один Кун.

— Карту! — приказал он водителю Трескова.

Водитель нырнул в машину и вытащил карту. Он испуганно смотрел на смертельно бледное лицо майора Куна. В этот момент раздались выстрелы, взорвалась граната. Все бросились на землю.

Шофер Трескова заподозрил неладное. Он решил, что на его шефа напали партизаны, и требовал идти на его поиски. Кун явно не знал, что делать. Водитель пополз первым. Возле откоса они нашли мертвого Трескова. Половина лица у него была снесена. Он лежал на спине, раскинув руки, рядом на земле валялся его пистолет. Похоже, он отстреливался, но его убили гранатой.

Смятение майора Куна и странное отсутствие противника вызвало у водителей недоумение. Они начали о чем-то догадываться. Но пока что отнесли тело генерала в машину. В 15.45 доложили начальству: "Генерал-майор фон Тресков погиб во время разведывательной поездки в лес".

Телефонное сообщение ошеломило его начальников. Командующий 2-й армией генерал-полковник Вальтер Вайс подписал приказ, отдающий должное погибшему как офицеру подлинно рыцарских качеств и блестящей одаренности. Начальник штаба группы армий "Центр" генерал-полковник Ханс Кребс (бывший помощник военного атташе в Москве), как и генерал Вайс, не подозревавший о реальных обстоятельствах смерти Трескова, распорядился об оказании ему воинских почестей. 24 июля в ежедневной сводке вермахта говорилось о геройской смерти на передовой генерала Трескова.

Торжественное прощание устроили в штабе армии, собрали всех свободных от несения службы офицеров, унтер-офицеров и солдат. В почетном карауле стояли начальники отделов Штаба армии. Руководство похоронами принял на себя порученец и родственник Трескова Фабиан фон Шлабрендорф, который должен был доставить тело на родину. Машину Трескова вел его шофер, за ним следовал грузовик с гробом и сопровождающими его солдатами.

Ночью на дороге колонну остановили единомышленники Трескова полковник Берндт фон Кляйст, капитан Альбрехт Эггерт и лейтенант Ханс Альбрехт фон Бодциен. Это были те самые офицеры, которые готовы были застрелить Адольфа Гитлера в марте 1943 года, когда он должен был приехать в штаб группы армий "Центр" в Смоленске.

Шлабрендорф рассказал им все. Тресков умер так, как он решил. Он выдернул чеку из гранаты и приложил ее к виску… Офицеры уговаривали Шла бренд орфа не ехать дальше на верную погибель, а спастись — перебежать линию фронта. Но Шлабрендорф отказался. Сказал, что не бросит тело своего кузена.