— Мой фюрер, — ответил гордый доверием Гиммлер, — вы можете на меня положиться.

Генерал Фельгибель поспешил к месту взрыва, чтобы посмотреть на тело фюрера. Увидев Гитлера, он поздравил его со счастливым избавлением. Когда появился генерал-полковник Альфред Йодль, Фельгибель сказал:

— Вот что значит быть рядом с линией фронта.

Йодль раздраженно ответил:

— Нет, это из-за того, что ставка превратилась в строительную площадку.

Он предполагал, что взрыв — дело рук каких-то коммунистов из числа строителей. Это представлялось наиболее вероятным объяснением. Впоследствии Йодль удивлялся, почему Фельгибель, раз он участвовал в заговоре, не застрелил Гитлера и не закончил дело, начатое Штауффенбергом. Нерешительность Фельгибеля дорого ему обошлась — его повесили.

Полковника Штауффенберга быстро хватились. Бдительный телефонист заметил, что полковник вышел позвонить, а звонить не стал, и лицо у него было странное.

Тем временем Фельгибель позвонил заговорщикам в Берлин и предупредил, что Гитлер жив. Генерал Фридрих Ольбрихт решил, что план провалился и в таком случае не надо ничего предпринимать. Полковник Мерц фон Квирнхайм, человек куда более решительный и волевой, рассудил иначе. Он все равно считал необходимым действовать и стал отдавать приказы о приведении плана "Валькирия" в действие.

Генерал Фромм, который бесконечно колебался, в конце концов отказался участвовать. Он уже говорил с Кейтелем и знал, что фюрер жив. Тем не менее сообщения о смерти фюрера и введении военного положения начали поступать в войска. Телеграммы были длинными, они расшифровывались с помощью машины "Энигма". Передача приказа в войска затянулась.

Когда Штауффенберг и его адъютант приехали в штаб, они обнаружили там Бертольда Штауффенберга в морской форме, графа Фрица Дитлофа Шуленбурга, полковника Фрица Ягера, лейтенанта Эвальда Генриха фон Кляйста, капитана Ханса Карла Фритцше. Штауффенберг твердо сказал:

— Гитлер мертв. Я видел, как выносили его труп.

Он приказал арестовать Фромма. Как начальник штаба резервной армии, он отдал приказ о приведении в действие "Валькирии".

На Бендлерштрассе прибыли генерал-полковник Людвиг Бек и еще несколько офицеров, намеренных идти до конца: Ульрих Вильгельм граф Шверин фон Шванефельд, Георг Сигизмунд фон Оппен, Людвиг фон Хаммерштайн. Появились начальник полиции граф Хельдорф и граф Готфрид фон Бисмарк, но вскоре ушли.

Генерал-фельдмаршал фон Вицлебен принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего и отправил в войска шифртелеграмму № 1 под грифом "Совершенно секретно" под названием "Внутренние беспорядки". Он передавал всю исполнительную власть командующим группами армий на Западе и Востоке. Такой же приказ был отправлен командующим военными округами.

Вицлебен отправился в Генштаб сухопутных войск в Цоссене, чтобы принять командование. Но генерал Вагнер сказал ему, что Гитлер жив. Вицлебен вернулся на Бендлерштрассе ни с чем.

Тем временем появился оберфюрер СС Ахамер-Пифрадер со своим помощником и двумя детективами в штатском. Он хотел забрать Штауффенберга в гестапо, где с ним желал побеседовать группенфюрер СС Генрих Мюллер. Штауффенберг арестовал самих гестаповцев. Он засел за телефон. Обзванивал округа и требовал исполнения плана "Валькирия". Он уверял всех, что Гитлер мертв.

В Праге генерал-лейтенант Фердинанд фон Шааль, командовавший танковыми частями, позвонил генералу Фромму, чтобы тот подтвердил приказ о введении в действие "Валькирии". Трубку взял Штауффенберг и говорил очень убедительно.

Генерал фон Шааль приказал войскам изолировать руководство партии и СС в протекторате Богемия и Моравия. В Вене еще один танкист — заместитель командующего округом генерал-лейтенант Ханс Карл фон Эзебек тоже приказал арестовать руководителей партии СС и гестапо, но велел обращаться с ними вежливо. Активнее всех действовали заговорщики в Париже. Генерал Карл фон Штюльпнагель отправил в тюрьму весь аппарат гестапо и службы безопасности — тысячу двести человек. Но командующий войсками на Западе генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге не поверил в смерть Гитлера. Он приказал все отменить, а генералу Штюлышагелю посоветовал исчезнуть.

20 июля 1944 года генералы, пытавшиеся убить Гитлера, имели шанс взять верх в стране. Тогда война закончилась бы на год раньше. Но участники заговора действовали неуверенно и медленно, поэтому погубили себя и своих близких.

Приказы в войска поступали слишком медленно. Потом стало ясно: что-то не так. Желающих рискнуть оказалось немного. Узнав, что Гитлер жив, участники заговора спешили предать товарищей и перебежать на другую сторону.

Секретарь столичного горкома партии и министр пропаганды Йозеф Геббельс сумел связаться с Гитлером и, убедившись, что фюрер жив, взял инициативу в Берлине в свои руки. Министерство пропаганды превратилось в центр борьбы против заговорщиков. Оттуда Геббельс и уполномоченный Гиммлером обергруппенфюрер СС Ханс Юттнер руководили подавлением мятежа. По их приказу командир охранного батальона майор Ремер отправил роту своих солдат, чтобы арестовать заговорщиков.

Заговор распался. Офицеры в штабе резервной армии не хотели подчиняться заговорщикам. Завязалась настоящая перестрелка. Штауффенберг получил пулю в плечо.

Он обреченно сказал секретарше Фромма:

— Я все проиграл.

Генерал-полковник Фромм приказал арестовать заговорщиков за предательство. Ему нужно было во что бы то ни стало откреститься от своих подчиненных, восставших против фюрера.

Генерал Людвиг Бек, которого когда-то побаивался сам Гитлер и который шесть лет назад покорно ушел в отставку, попросил пистолет — он хотел застрелиться. Со второй попытки он тяжело ранил себя, но еще был жив. Фромм приказал одному из офицеров застрелить Бека. Спросил у остальных, есть ли у кого последнее желание. Эрих Хёпнер сказал, что он ни в чем не виноват и желает оправдаться. Фромм разрешил ему написать объяснение. Фридрих Ольбрихт тоже пожелал оправдаться. Это заняло примерно полчаса.

Штауффенберг ждал в гневном молчании.

Фромм поспешно объявил, что назначает себя председателем военного трибунала и от имени фюрера приговаривает заговорщиков к расстрелу. Штауффенберг сказал, что он один должен за все ответить, остальные лишь исполняли его приказы. Фромм не обратил внимания на его слова и приказал немедленно казнить полковника Мерца фон Квирнхайма, генерала Ольбрихта, полковника Штауффенберга и лейтенанта фон Хефтена. Был уже двенадцатый час, когда их вывели во двор и расстреляли по одному в свете фар у стены, заложенной мешками с песком. Расстрельную команду составили десять солдат охранного батальона под командованием лейтенанта Вернера Шади.

Когда расстреливали Штауффенберга, он успел воскликнуть:

— Да здравствует священная Германия!

Выстрелы расстрельной команды означали не только провал заговора, но и начало мести нацистского режима, который к концу войны становился все более чудовищным и жестоким.

Фромм позвонил в ставку и доложил, что главные заговорщики расстреляны. Пять трупов отвезли на грузовике на кладбище в Шёнеберг. 21 июля Гиммлер приказал раскопать могилу. Трупы были сожжены, прах развеяли по ветру.

"Когда мы собрались у Гитлера на послеобеденный чай, — вспоминала секретарь фюрера Криста Шрёдер, — уже пришло сообщение об аресте Штауффенберга. Узнав, что удалось арестовать всех заговорщиков, Гитлер удовлетворенно воскликнул:

— Теперь я спокоен. Германия от них избавлена. Наконец эти сволочи, столько лет саботировавшие мою работу, у меня в руках. Я всегда говорил об этом Шмундту, но ему не хотелось этого замечать. Теперь у меня есть доказательства: весь Генштаб заражен.

Из Кёнигсберга была вызвана в ставку передвижная радиостанция, а в чайном павильоне развернули передающее устройство. Незадолго до полуночи мы вошли вместе с Гитлером в павильон, куда пришли раненые офицеры, пережившие покушение: Йодль с повязкой на голове, Кейтель с перевязанными руками".