— Вы мне льстите. — В голосе Дэйва не слышалось ни удовольствия, ни раздражения. Он звучал нейтрально. — Никто из моих предков никогда не удостаивался чести именоваться вождём. А уж я тем более. Моя семья довольно бедна. Поэтому я и за вербовался на Каллисто. А благодаря этому стал первым в истории звёздным чероки.
Кобыш задумчиво посмотрел на собеседника. Когда он месяц назад навестил жителей пустыни Мохаве, взгляд его зацепился за высокого, крепкого, меднокожего мужчину с длинными прямыми волосами цвета воронова крыла. Лицо незнакомца своими чеканными чертами вызвало в памяти стёршиеся уже образы книжных героев, а простая холщовая одежда навела на определённые размышления. «Вот человек, — подумал он тогда, — которому не нужно ничего лишнего. В своём роде образец для подражания». Волею случая Дэйв оказался первым индейцем, встретившимся полковнику, и надо же было такому случиться, что его облик практически совпал с представлениями юного Димы о героической внешности вождей свободолюбивых племён. Спонтанно возникшему желанию познакомиться поближе он противиться не стал. И сначала про себя, а потом уже и вслух начал титуловать нового приятеля сообразно своим ощущениям. А некоторое время спустя пригласил его на прогулку к звёздам. Так Дэйв в компании с Варчуком и Кобышем оказался там, куда он никогда и не мечтал попасть.
— Замечательная тут система взаимодействий должна наблюдаться. — Варчук наконец оторвался от созерцания красот неба. — Приливы, отливы, дрейф континентов… Подумайте-ка, две луны да ещё Кольцо. Иногда мне кажется, что мироздание излишне избыточно. Вот, например, эта планета. Превосходные условия для возникновения разумной жизни, а её нет. Не сподобилась.
— Есть варианты, — сказал Дмитрий.
— Ну, безусловно! — Варчук сделал неопределённый жест. — Ты имел в виду, что наши же питомцы и постарались? Вполне возможно. Учитывая постулат, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. Поэкспериментировали, сварганили мир, а потом возникла ещё какая-нибудь захватывающая идея, и они умчались дальше.
— Им такое по силам? — изумился Дэйв.
— Ещё бы! — Варчук усмехнулся. — Уже примеряются.
— Да, — подтвердил Кобыш, — они другие. Иначе устроены. Мне вот картошку толком не воспроизвести, потому что Земля далеко, а они готовы напрямую вписаться в информационное поле Вселенной. Напекут планет, как пирожков, пока им это интересно, а потом сбросят телесную оболочку и займутся совершенно другими делами. У меня, между прочим, воображения не хватает, чтобы представить, какие вопросы их будут занимать. А следующее поколение и этих переплюнет.
— Бездна, — тихо вымолвил Дэйв. — И в неё страшно заглянуть.
— Почему же обязательно страшно? — Варчук расслабленно шевельнулся и прислонился к валуну, темневшему за его спиной. — Наши жизненные пространства никогда не пересекутся. Мы до них не дотянемся при всём нашем старании, а они совсем перестанут замечать нашу мышиную возню. Правда, если мы обратимся за помощью, они всегда пойдут нам навстречу. Из простого чувства симпатии к цивилизации, их породившей. Думаю, некоторые атавизмы и у них останутся.
— Ладно, — проворчал Кобыш, — проехали. Хватит морочить вождю голову. Это нам ещё предстоит. В линейном времени. А пока, здесь и сейчас, отвлечёмся от высоких материй и отведаем, что там получилось из картошечки.
Он пошуровал в углях прутиком и извлёк из мерцающего чрева почти остывшего костра чумазый клубень в запечённой, сморщенной корочке. Взял его двумя пальцами, зашипел и начал перебрасывать с ладони на ладонь, усиленно дуя, чтобы остудить. Его компаньоны с большим интересом наблюдали за процессом. Наконец, Дмитрий решил, что деликатес охладился достаточно, и начал сдирать с него неподатливый покров. Очистив половину, он осторожно откусил кусочек, подержал его во рту и, сморщившись, выплюнул.
— Твоя правда, Олежка, — с нескрываемым омерзением выдавил он. — Редкостная гадость!
Варчук сочувственно покивал головой, а Дэйв опять раскурил свою трубку. Каждый теперь думал о своём. Океан тихо накатывал волны, шелестя по песчаной отмели, в прибрежных зарослях перекликались ночные птицы, две лунных дорожки мерцали на зыбкой поверхности воды, и, казалось, ничто не могло нарушить покоя этого мира. Сюда ещё не пришёл человек с присущими ему агрессивностью, стремлением перекраивать под себя природу и неутомимой жаждой загрязнять отходами среду своего обитания. Да и вряд ли придёт. Такому человеку полагалось оставаться на Земле. Хотя родная планета никак не заслужила подобной участи. Наконец, индеец прервал затянувшееся молчание.
— Расскажите ещё о чём-нибудь, — произнёс он. — Вы всё-таки тоже далеко обогнали колонистов Мохаве.
— О чём? — принуждённо спросил Кобыш, ему совсем не хотелось нарушать очарования чужой ночи и рассуждать об обыденном.
— К примеру, о том, что ждёт тех, кто останется.
— Ничего хорошего их не ждёт, — подал голос Варчук. — Разумеется, мы проявим некоторую лояльность, чтобы Земля не сгорела в атомном пожаре и не утонула в дерьме. Но души людей, не желающих меняться, мы переделать не в состоянии. И пока они этого не поймут, их жизнь всегда будет находиться под угрозой. Не от нас, от себя.
— Вы, наверное, беспокоитесь о своём народе, вождь? — догадался Кобыш. — Достойно похвалы. Только не забывайте то, о чём сказал Олег. У человека всегда есть выбор. Тем более, он есть у народа. Вы можете скорректировать этот выбор. Но станет ли от этого лучше?.. Сначала вам захочется увести своих близких подальше от земных бед. Сфера их не пропустит. Потом вы попытаетесь открыть им глаза на истину. Они вас не поймут. Нет пророка в своём отечестве… Поймите, эволюция безжалостна. Без изменения нет движения вперёд. Поэтому она выбрала нас. Тех, кто способен избавиться от вековых инстинктов.
Дэйв молчал.
— Да, мы обогнали в развитии недавно инициированных, — продолжил Кобыш. — Это вы справедливо заметили. Мы старше вас, нынешних, на полтора года. И поверьте, нам уже скучно на Земле, мы комфортно чувствуем себя только в обществе себе подобных. Вам предстоит скоро убедиться в этом. И тогда останутся лишь сожаление и сострадание. Ничего другого… А вот детей мы можем спасти. Затем они сберегут себя сами. И, скорее всего, изменят ситуацию на родной планете. Учитель Лу-Хтенг сказал: надежда вернётся.
— Кто это, Лу-Хтенг? — спросил индеец.
— Мудрец и Хранитель, — ответил Кобыш. — Аватара. Он тоже мог бы покинуть Землю, но никогда этого не сделает. Это его выбор. Он один из многих. И без них не было бы нас.
Говард Эш застыл перед экраном монитора. Так случалось почти каждый день, когда он погружался в аналитический транс. Обстановка, прямо скажем, не радовала. Никаких результатов от поисковых лунных групп он не дождался. Кроме одной странной мелочи. В кратере Ипатия, где искусственная скальная полость уже стала домом для исследователей, обнаружились загадочные следы. Нолан клялся, что такие следы мог бы оставить человек без скафандра, а никак не пришелец, и, просматривая видеозапись, Эш готов был с ним согласиться. Разве только космические костюмы гипотетических наблюдателей при всём их немыслимом совершенстве сильно отдавали земными стандартами. К тому же, как на Луне мог оказаться астронавт без скафандра? И где отпечатки посадочных опор его корабля? В этом и заключалась самая главная странность. Следы начинались с пустого места, как будто тот, кто их оставил, вынырнул ниоткуда. А может, так и есть? Ведь инициированные, исходя из разведданных, свободно телепортируются на любые расстояния. Да, но без скафандра в вакууме!
Кроме того, аналогичные следы поисковики обнаружили в Море Спокойствия. А ведь неделю назад их там не было. Эш немедленно дал команду ещё раз со всем тщанием прочесать окрестности. Ничего это не дало. Тогда он вошёл в раж и распорядился начать планомерное исследование всей поверхности видимой стороны Луны, невзирая на время и трудности. Получив в своё распоряжение ещё три группы на автономных ПП, Нолан приступил к выполнению поставленной задачи. Пока результат был нулевым, но Говард не терял надежды. Раз есть свежие следы, значит, таинственные незнакомцы ещё не покинули спутника Земли. Правда, постоянное, сквозное сканирование лунных пород орбитальными модулями никаких тайных убежищ не фиксировало.