После проверки документов в регистратуре её заставили пройти флюорографическое обследование.

Из кабинета флюорографии Нина Петровна вернулась к стойке регистратуры. Окошко, в которое она обращалась вначале, оказалось закрытым. За стеклом стояла табличка с надписью, исполненная корявыми буквами: "Перерыв 15 минут".

Нина Петровна постояла, облокотившись на стойку, изучая древние плакаты на облезлых стенах. Дамы с довольно таки щуплым бюстом, трогали собственную грудь, разыскивая признаки начинающего рака молочной железы. Нина Петровна сняла очки, искажающие изображение. Потихоньку-помаленьку она разобралась в латинизированном тексте. Пользуясь начатками знаний латыни, Волконская поняла: вначале развивается мастопатия, затем она переходит в рак. И далее четыре стадии: одна за другой. Интересно, зачем женщинам нужно знать это? Чтобы не спать по ночам? Нина Петровна с удивлением заметила, что рука сама собой потянулась к груди. Волконская отдёрнула руку, посмотрела на часы. За переводом она убила четверть часа!

Пора открывать окошко регистратора. Никто не спешил этого делать. Очередь отсутствовала. Наверное, женщины знают, что время в женской консультации идёт иначе. Нина Петровна пригнулась к окошку, стараясь разглядеть кого-нибудь внутри. Сквозь щелку между табличкой и деревянной рамой она увидела кого-то в белом халате. Так же услышала звон чашек. Так и есть, пьют чай! Что ж, это надолго. Нина Петровна хотела уже выйти во двор, погулять, но услышала свою фамилию.

– Что за Волконская? Княгиня что ли? – спросил грубый голос.

– Да кто их сейчас знает? В кого ни плюнь: всё князья да графья! Одни мы, как были холопами… – ответила дама визгливым голоском.

– Да какая там княгиня! Из приезжих лохов.

– Почему?

– Богатые к нам не ходят. А если и придут, то сразу к заведующей. Уж до регистратуры не опустятся!

– Ас какого она участка?

– Да кто её знает! Пришла, попросила карту к врачу.

– И к кому её пошлёшь?

– Хорошо будет себя вести, на пятый участок. А если совсем не догоняет, кстати, она с пустыми руками пришла, отправлю к стажёру из провинции!

Нина Петровна улыбнулась. Чего она и добивалась. А ещё собиралась сунуть шоколадку! Только к стажёру, и только из провинции! Довольно столичных членов-корреспондентов!

– Здравствуйте! – приветствовала её седовласая женщина в белом халате.

Нина Петровна ответила на приветствие, оглядывая кабинет. Где же стажёр из провинции?

– По какому вопросу?

– Я не могу забеременеть, – сказала Нина Петровна, не собираясь вводить акушерку в курс дела. Волконская смотрела на дверь, но врач-стажёр не появлялся.

– С вами пришёл муж?

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– По праву доктора.

– Извините.

– Не нужно извиняться, вы меня нисколько не оскорбили! – женщина в белом халате улыбнулась. – Все приходящие ко мне, ищут глазами зелёного стажёра.

Нина Петровна аж подпрыгнула на стуле.

– Да, да! Именно так меня представляют женщины. Скоро закончатся мои испытания. Поеду домой! – докторша улыбнулась ещё теплее: – А вы откуда приехали?

Нина Петровна хотела сказать, что она Волконская. Но тотчас сообразила, что для врача с таким стажем это вряд ли имеет какое-либо значение. К тому же, седая докторша подкупала открытой улыбкой.

– Я из Чухонска, – сказала Волконская таким тоном, как будто сообщила о крохотном участке оборотной стороны луны.

– Сколько вы сделали абортов? – врач взяла ручку, посмотрела в чистый лист карты Волконской.

– Нисколько.

– Лечились от воспаления?

– Нет.

– Ваш муж имеет детей?

– Нет.

– Вы страдали венерическими заболеваниями?

Нина Петровна заметила, как вспотели её ладони. Что это, детектор лжи? Профессор, насколько она помнила, таких вопросов не задавал.

– Никогда!

– Ступайте на кресло, – врач кивнула в сторону ширмы.

Нина Петровна ужаснулась при виде кресла. Такого металлического монстра с раздвоенными рогами она не видела. В те времена, когда использовались подобные конструкции, Аронова ещё не жила половой жизнью.

После осмотра врач что-то молча кропала в карточке.

Молчала и пациентка, терпеливо ожидая приговора.

– Вас лечили гормонами?

– Я не знаю, лечение это или нет, но я их принимаю до сих пор.

– Вас готовят к беременности, не так ли? – врач усмехнулась.

– Да! Но я не нахожу в этом ничего смешного.

– К сожалению, я тоже.

– Предлагаете поплакать?

– Не думаю, что это поможет.

– Тогда помогите. Вы же знаете, чем! – Нина Петровна вынула очки из футляра и надела их.

– У вас затянувшееся воспаление придатков. Подготовка к беременности при таком состоянии бесполезна.

– Почему?

– Вы кем работаете?

– Не думаю, что это имеет определяющее значение.

– Я спрашиваю только для того, чтобы нагляднее объяснить вам.

– Допустим, продавцом.

– Допустим, продавцом, – улыбнулась доктор. – Вам приходится складывать товар по полкам.

Нина Петровна кивнула.

– Представьте себе, что нужно уложить новые упаковки, а полка занята. Как бы вы ни пытались сортировать товар, впихивая две упаковки в одну тару, всё же на занятую полку не поставите.

– Хотите сказать, что место для ребёнка кем-то занято?

– Миллионами бактерий! Там где должна появиться яйцеклетка, у вас нет вакансий.

– Это из-за гормонов? – хлопнула ресницами Нина Петровна, решив до конца сыграть роль продавца-упаковщицы.

– Нет. Гормоны готовят вас к вынашиванию беременности, только она не может наступить в принципе. Кстати, где вы простудились?

– Не знаю. Может, в детстве.

– Не в детстве. Это было не более двух лет назад.

Нина Петровна поёжилась. Как заново пережила новогоднее купание в Чёрном море.

– И что теперь делать? Очистить полку для товара?

– Именно так! Вы пройдёте курс противовоспалительного лечения.

– Сколько времени это займёт?

– Не волнуйтесь! – доктор поняла вопрос по-своему. – Вам даже не придётся ложиться в стационар. Я пропишу таблетки, которые вам следует выпить.

– И всё?!

– Это антибиотики. Плюс инъекции витаминов и рассасывающих препаратов. Затем, пять дней физиолечения, и вы готовы к зачатию.

– А… – раскрыла рот Нина Петровна, но доктор вежливо перебила её, продолжая разговор.

– А к вынашиванию, извините, вы уже готовы. Закончите приём гормонального препарата, и вперёд!

– Это возможно, доктор? – Нина Петровна сняла очки, показав большие круглые глаза.

– Через две недели, не раньше.

– Мне профессор и член-корреспондент сказал, что требуется, как минимум, два раза по девять месяцев под контролем гормонов, а затем цикл стимуляции.

– Что вам сказал профессор Брендель, я знаю. Ни в коей мере не ставлю под сомнение его компетентность. Только вот что я скажу, – докторша перевернула листок амбулаторной карты, прочла: – Нина Петровна, одна голова хорошо…

– А вы конкурент Алика? – вырвалось у Волконской. Поправлять себя она не стала.

– Вряд ли. Я стажёр.

– Вы годитесь ему в матери, не так ли?

– Лет через пять я пригожусь ему и в бабушки. Но это ничего не меняет.

– Получается, вы недовольны профессором, и в противовес ему дали мне другое лечение? – Нина Петровна вновь нахлобучила очки на свой массивный нос. Попала в свою тарелку, что называется. Теперь она видела перед собой пациентку, а не врача.

– Вряд ли. Мы, врачи старой школы, свято чтим принципы деонтологии.

– То есть, корпоративной этики, – расшифровала для себя вслух Волконская.

Доктор кивнула.

– Откуда вам известно, что я застудилась около двух лет назад?

– Элементарно, по осмотру. Такие изменения характерны для хронически нелеченого воспаления, но не запущенного. Кстати, – врач положила руки на амбулаторную карту Волконской, – предупреждая ваш следующий вопрос, скажу, как я догадалась о профессоре Бренделе, как вашем лечащем враче. По его схеме лечения бесплодия, которую вы мне надиктовали. Слово в слово, Алик! Он был моим учеником.