– А ты мне наливал?

Никита поморщился. Разговаривать с пьяным – дело терпеливых бездельников. Выслушивать придирки к каждому слову на ночь глядя, радости мало! Никита поднял руку над рычагом телефона, намереваясь отключить связь.

– Никита! У меня беда, – неожиданно голос Мискина потерял агрессивность.

– Что случилось? Чем могу помочь?

– Никита-а! – голос Мискина совсем ослаб. Ещё секунду, и сорвётся в крик.

– Толком скажи, что случилось?

– Меня не переизбрали, с-суки! Теперь тут Мискина правит, сдружилась стой шлюхой, и подвинули меня!

– Никак с Ядвигой Францевной?

– Да, – вздохнул Мискин. – Помнишь, как я тебя спас от её увёрток?

– "Не забывается такое никогда"! – пропел Никита.

– Тебе весело, а мне не очень-то. Но, надеюсь, поможешь. А?

– Помилуй, чем же? – брови Никиты всплеснулись кверху.

– Так, побережье-то наше! Я ей такую жизнь устрою! Мама не горюй! – Мискин приободрился.

Наверное, добавил, решил Никита.

– Конечно! – поддержал он вслух.

– Так, дело за малым. Документы оформлены на тебя! Помнишь?

– А, вот ты о чём, – протянул Никита, почесав затылок. Абонент ничего не отвечал. Пришлось продолжать самому. – Так, это не проблема! Долгосрочная аренда плюс пансионат "Катран".

– Мы с тобой как договаривались?

– Что я стану собственником, потому что тебе не положено по статусу мэра, – без запинки выдал Никита условия устной договорённости.

– Так вот, нет худа без добра! Теперь я уже не мэр.

– Что ж, Андрей Васильевич, жизнь-то продолжается! – сказал Никита нарочито бодрым голосом.

– Так и я об этом. Никита, верни мне мою собственность. Помоги оторваться, а? – тон Мискина стал заискивающим.

– Это не проблема, Андрей Васильевич!

– Ну вот! Всегда думал, что ты парень, что надо!

– Ты думал верно, – подтвердил Никита.

– Так, когда?

– Что, когда?

– Когда передашь мне права на владения?

– Слушай, Андрей Васильевич. Туту меня проблема со связью. Я сейчас сам тебе перезвоню! – Никита положил трубку.

Он походил по квартире, покурил. Сыграл один тур в компьютерную игру, после, посчитав, что времени достаточно, чтобы мэр Черноморского городка хорошенько добавил, Никита позвонил.

– Привет, Андрей Васильевич!

– Привет. А ты кто?

Никита улыбнулся. Похоже, клиент созрел.

– Ну? Чего беспокоишь человека среди ночи?

– Я-то? – Никита ткнул себя пальцем в грудь. – Родственник твой, как-никак!

– Никит, ты что ли?

– Ну да! Я, Андрей Васильевич!

– Ты где?

– Да у себя, в Чухонске!

– Ты ещё не в Москве?

– Москва далеко! – Никита приподнялся на носках, посмотрел в тёмное окошко. Как будто в далёких огоньках видел Московские улицы.

– Знаешь, Никита, а меня не переизбрали.

– Как будешь дальше жить? Помнишь, есть кое-какая собственность? В смысле, наша совместная.

– Часть побережья и отель "Катран", – быстро отрапортовал бывший мэр.

– Управляющая пансионата по-прежнему Ядвига Францевна?

– Да. Я бы хотел подвинуть её.

– Желаешь пахать за неё сам?

– Почему пахать-то? Я буду распоряжаться прибылью.

– И то верно! – Никита засмеялся.

– Так, когда?

– На днях, а то и раньше, Андрей Васильевич! Вот, утрясу кое-какие дела…

– Да я ж в ауте буду! На днях, а то и раньше, – пробурчал Мискин, думая, что его не слышно.

– Это меня и беспокоит. Так что, так! – Никита решил дожать клиента, стукнув по журнальному столику. Второй рукой он подставил трубку мембраной к столу, чтобы Мискин хорошо расслышал.

– Что, Никита? – Мискин зажмурился. Это набежавшие водочные слёзы защипали глаза.

– Я сообщу о своём решении через неделю! – Никита опустил трубку и выдернул шнур из розетки. Пускай себе звонит.

– "Пусть умоляет! Пусть угрожает! Пусть ля-ля-ля, ля-ля, тим-бом-бом!" – пропел Никита на всю комнату.

Положение дел, о котором сообщил Мискин, оказалось на руку "подставному лицу", то есть, Никите. Он решил оставить Ядвигу управляющей, так как лучшую стерву не сразу найдёшь. А Мискину положить твёрдый процент, по-божески. Неужели ящика пива в неделю не хватит для бывшего мэра? Никита давно переоформил документы так, что Мискин не имел к этой собственности никакого отношения.

Никита походил по комнате, в возбуждении потирая руки. Он покурил, выпил кофе и, не выдержав, подошёл к телефону. Никита поднял трубку и сказал, глядя на своё отражение в зеркале: "Извини, Андрюша! Боливар не выдержит двоих!"

Затем Никита бросил трубку, не набирая номера.

Ни к лицу ребячество для бизнесмена. И отнюдь, не нового русского! Никита никогда в жизни не надел бы малиновый пиджак, тем более, бычью цепь с огромным распятием смахивающим на надгробье.

Ощущая себя великим бизнесменом, Никита сел за компьютер и быстро накропал краткий бизнес-план.

Оставалось разработать детали, подключить нужных людей. Благо они оставались на своих местах, в отличие от Мискина.

ГЛАВА 27

Со стороны чужая жизнь кажется интереснее. И событий в ней больше, и радостей с приключениями. Поэтому человек часто додумывает благоприятное для себя будущее. Некоторые умудряются выдать свои фантазии за чистую правду. Азы психологии были известны Нине Петровне, она использовала человеческие слабости в собственной работе.

Число завистников, как лучший показатель благополучия, стремилось к бесконечности.

Чем больше госпожа Волконская признавала себя глупее, тем больше казалась себе счастливой. В такие моменты она представляла себя ядрёной казачкой, несущей коромысло с вёдрами. Бёдра её покачиваются в такт походке, а на пальцах сжимающих коромысло, блестят в солнечных лучах дутые золотые кольца. Тотчас Нина Петровна смотрела на себя сверху вниз, и уголки её рта опускались всё ниже и ниже. Талии она у себя не видела, а бёдра по толщине почему-то не отличались от колен. Нина Петровна тотчас возвращалась в реальность, к холёному, почти безразличному мужу с его брюзгливой матушкой.

Единственным выходом из заколдованного круга было рождение ребёнка. Давно миновал курс лечения, назначенный доктором "стажёром" Пряхиной, а воз и ныне там. Идти к заслуженному члену-корреспонденту не хотелось. Алик перестал нравиться. Его слащавая улыбка вызывала у Нины Петровны тошноту. На вопрос мужа, почему она не ходит к Алику, Волконская так и ответила.

– Меня тошнит от него!

– Дела идут! – улыбнулся Волконский и добавил в ответ на недоуменный взгляд жены. – Вначале тошнит, затем растёт живот, не так ли?

Нина Петровна улыбнулась в ответ, но к Алику не пошла. Она посоветовалась с лучшей подругой.

– Как думаешь, я вообще могу забеременеть, хоть когда-нибудь?

– Ты родилась мужиком или бабой? – спросила Валентина, продолжая копошиться в моторе.

– Вам всё бы хихикать! – фыркнула Нина Петровна. Отвернулась, протёрла глаза.

Валентина с силой захлопнула капот, оттёрла руки ветошью.

– Посмотри на меня, Нина!

– Чего на тебя смотреть? Видала уже! – сказала Волконская, не оборачиваясь. Она смотрела на гаражные двери. Серая краска засохла потёками сверху вниз. На стыке дверей образовался рельефный рисунок: две ноги, похожие на женские, соединялись сверху огромной густой каплей, похожей на беременный живот. А ножки тонюсенькие, спичечные, совсем как у госпожи Волконской. Вот так фантазия услужливо подсовывает воображению желаемое за действительное. Нина Петровна улыбнулась.

– И всё же, глянь! – Валентина отбросила ветошь. Байковая тряпка повисла на краю металлического ящика. Валя встала, подбоченясь, слегка присела и сжала правую руку, демонстрируя бицепс. – Ну? Как тебе культурист?

– Так ты же женщина!

– Знаешь, сколько анаболиков и стероидов в меня вкачано, причём противоестественным путём?

– Это как?

– Тебе сказать, куда их вкачивают естественным путём? – спросила Валентина, присев на широко расставленных ногах.