Клара Семёновна участливо склонила голову набок, продолжая слушать.

– Мне уже сорок лет! – мужчина отчаянно взмахнул руками.

– А мне сколько? Какой повод для расстройства?

– Вам немногим больше, – улыбнулся Сбитень.

– Так, продолжайте!

– Я, я не знаю…

– Вам уже сорок лет, и вы, как некогда Цезарь, огорчены тем, что ничего к этому времени не достигли! Так?

– Ну да. Примерно.

Клара Семёновна продолжала сочувственно смотреть на претендента.

– У меня скоро сыну подойдёт срок в армию! А что я? Как я куплю ему белый билет? Ему учиться надо, а у меня таких денег нет. Жене пора бы сменить хотя бы зимнюю шапку, не говоря уж о шубке! Да и сам я донашиваю костюм с выпускного вечера в школе!

Клара Семёновна посмотрела на пиджак претендента. Улыбнулась. Если двадцать два года назад носили "Hugo Boss", хотя и поддельный, то она точно Клеопатра!

– Позвольте мне, – Клара Семёновна протянула руку, глядя на листок со схемами Опанаса Григорьевича.

– Да, пожалуйста, – он суетливо подменил листок на заполненную анкету.

– Начинаем с обмана! Разве это хорошо? – Клара Семёновна пронзила взглядом претендента.

Опанас Григорьевич сжался. Он тотчас понял, что его место у того самой раковины, где только что опозорился. Он отдал лист с начертанными схемами.

– Так, и что тут у нас, а? – Клара Семёновна встала, оперевшись руками в стол. – План ограбления государственной казны?!

– У меня сын призывного возраста… – начал причитать Сбитень.

– Жена, хохлушка изрядных форм, на которой ни одна шубка не сходится, сам в обносках со школьной скамьи! И вы считаете, что Государство обязано помогать таким убогим? – Клара Семёновна расцвела в улыбке, отчего её фиолетовые губы сложились бантиком.

– Правовое общество, которое мы строим…

– … обязано заботиться о сирых и убогих, не так ли, гражданин Сбитень?

Сбитень опустил голову. Только что ему казалось, что Клара Семёновна по неизвестной причине решила простить ему проявление человеческой слабости, но оказалось всё не так просто.

– Опанас Григорьевич! Вернёмся к вашей анкете. Вот, тут вы не поставили прочерк, но и записи не вижу! – она ткнула пальцем в листок бумаги.

– Я, Клара Семёновна, просто затрудняюсь. И без вашего участия не смогу…

– Вот эту схему вы смогли составить самостоятельно?

– Но это вопрос, понимаете, деликатный.

– Говорите, говорите! – Клара Семёновна подбросила ладонями воображаемый мячик, подгоняя мысль претендента.

– У меня нет судимых родственников, за исключением деда моего двоюродного брата. Седьмая вода на киселе, как говорится.

– Да. Вы, надеюсь, понимаете, Опанас Григорьевич, что путь в главные бухгалтера вам заказан, – губы начальницы отдела кадров образовали подкову дугой кверху. – После эксцесса в моём кабинете!

Голос Клары Семёновны задрожал от негодования. Как будто она только что застала претендента мочащегося в её умывальник.

Сбитень обомлел. Он-то успел расслабиться!

– Неужели вы думаете, что в Управе каждая раковина в кабинете сходна с писсуаром?!

– Извините, я… пойду? – Сбитень поднялся со стула на подкошенные ноги. Повернулся к двери.

– Сидеть!

Он свалился на стул, в полуобороте к столу.

– Мне понравилась ваша схема. Вот, смотрите, – она придвинула листок к середине стола.

Сбитень повернулся. Он смотрел на собственные каракули и ничего не различал. В глазах Опанаса Григорьевича темнело. Один серый шар, заменял другой – в такт биению сердца.

– Я говорю, мне понравились эти треугольнички. Один стоит на вершинах двух, третий этаж на вершинах второго. Особенно хорошо, когда остаются двое и, видите? – Клара Семёновна ткнула ручкой в верхушку нарисованной пирамиды, – один поглощает другого! Чудесно.

Сбитень стойко молчал. Ему ещё не хватало прослыть организатором хищений! Угораздило же набросать схемку: не ко времени и не к месту.

– Так что, слышали, Опанас Григорьевич?

– Что? – часто заморгал Сбитень.

– Не быть вам главным бухгалтером! Не того полёта вы птица! – Клара Семёновна щёлкнула пальцами.

– Я уже понял, – понурился Опанас Григорьевич.

– Ничегошеньки вы не поняли! Человек, способный составлять такие схемы, достоин…

В момент эффектной паузы Сбитень вовсе скукожился: "…тюрьмы!" – стучало у него в голове.

– Более высокого места! – торжественно закончила Клара Семёновна, привстав со стула и возвысившись над претендентом.

Сбитень непроизвольно прикрыл макушку руками.

– Место мэра города!!!

Глаза Опанаса Григорьевича расширились.

– Так что, забирай свою анкету и топай в избирательную комиссию!

– Простите, Клара Семёновна, я не совсем понял.

– Понятие, суть определение точное. И не терпит всяких экивоков! Совсем, не совсем! Что за детский лепет? Так, понял или нет?

– Не совсем.

– Тебе что в лоб, что по лбу! – Клара Семёновна стукнула по столу.

Сбитень вздрогнул.

– Я понятно сказала: ты сейчас же, не теряя времени, идёшь в избирательную комиссию и требуешь регистрации кандидатом на место мэра города!

– Как? Кто меня туда выдвинул?

– Я! – Клара Семёновна взяла себя под груди. – Этого мало?

– Но существуют же определённые правила.

– Сумма залога тебе известна?

– Конечно, – Сбитень поперхнулся.

– Так вот, я внесу залог!

– Вы так хотите?

– Я так желаю! И так будет! Не забудь потом, кто тебя выдвинул. И вот эту комбинацию вычеркнем из твоего плана! – Клара Семёновна зачеркнула треугольник, поглотивший соседа, оставив на верхушке пирамиды три треугольника.

– Я, ты и! – Клара Семёновна подняла указательный палец к потолку. – Согласен?!

– Согласен.

– Ступай! – Клара Семёновна протянула листок бумаги с реквизитами банковского счёта. – Скажешь, что тут залог!

– Так это, вы с серьёзными намерениями?

– Опанасик! Я тебя не в койку затаскиваю! Иди! И не забывай о своём конфузе в моём кабинете! Мне теперь твоей уриной задыхаться не один день!

– Я, я вымою всё. Я умею разбирать слив раковины.

– Уверена, что языком вылижешь. Но этого не требуется. Адрес избиркома помнишь?

– Да.

– Через два часа жду!

– Я, я всё сделаю.

– Ив лучшем виде, в чём не сомневаюсь, – Клара Семёновна выпихнула посетителя за дверь. Вздохнула. Пошла пить чай в профком – единственное оставшееся приличное место в Управе.

ГЛАВА 14

– Леонид Аркадьевич! Как договаривались. Двадцать мешков сахару забираю?

– Никита! Не шкурничай! Куда тебе этот сахар? Брагу гнать?

– Да ещё какую! Таких дрожжей Димыч подогнал!

– Говори прямо. У меня мало времени! – сказал Чугуев, поглядев на часы. Как будто абонент мог видеть его.

– Жёнам наших работяг лучше по десять кило сахару за ваучер, чем эти копейки, что обесцениваются каждый день. Они же в долларах не требуют! А то могли бы. Знай, что означают эти розовые портянки в их руках!

– Согласен. Бери сахар.

– Так дай письменное распоряжение. А то твой завхоз артачится!

– Я улажу. Приходи к служебному входу столовой. Машину выделю, грузчиков даст завхоз. Только где ты будешь хранить эти мешки – твои трудности!

– Понял, не дурак!

Чугуев прошёл в бухгалтерию.

– Как дела? Небось, запущены? – спросил он у жены.

– Я бы сказала, распущены!

– Как это?

– Ты бы знал, Лёня, – она понизила голос, дополнительно прикрыв рот ладонью.

– Что?!

– Сколько мы потеряли! Вот это, это и это! – она сунула под нос Чугуеву номера счетов, ничего ему не говорящих. – Предназначалось на иные цели! А использовано – в личных!

– Кем?

– Вот, фамилии! И все требования подписаны твоей рукой.

– Когда?

– До твоей поездки к морю. Кстати. Знаешь во сколько она обошлась Управе?

– Это была льготная путёвка. К тому же, горящая.

– Это для тебя она была таковой. По документам ты ездил в Турцию! И это вряд ли хорошо отразиться на предвыборной кампании.