"Не сдали бы комрады", — тревожно подумал Коновалов и, не выдержав, перебежками двинулся к ним.

Но, когда белые были уже у самых окопов, венгры открыли такой огонь, что зазвенело в ушах. Многие колчаковцы попадали замертво на землю, остальные в смятении побежали назад.

— Молодцы, комрады, молодцы! — кричал Василий Коновалов.

Белые отступили. Однако к ним подошёл ещё отряд — они перегруппировались и опять лапиной двинулись на партизан. Заработало больше десятка пулемётов.

Коновалов воспалёнными глазами смотрел на этот катящийся по степи вал, и ему казалось, что сейчас он захлестнёт партизанские позиции и раздавит.

— Надо отходить, — взял его за локоть Макс Ламберг, — их удержать не можно.

— А-а, что? — не понял Коновалов, глядя на приближающиеся цепи.

— Уходить надо, товарищ, — повторил Ламберг.

— А как же деревня, мужики? — тяжело выдыхнул Коновалов. — Я сказал, что отступать не будем.

— Нельзя, друг. Все гибнуть могут. Вы уводите людей, мы врага держать будем.

Коновалов всё понял. Он пожал руку Максу Ламбергу и побежал вдоль окопов. Вскоре партизаны группами стали уходить в деревню. Там грузились на подводы и уезжали. А сзади гремела, перекатывалась всё возрастающая стрельба. Интернациональная рота сдерживала яростные атаки белогвардейцев. И только когда уже нечем было отбиваться, венгры отошли за Ярки: в деревню по их пятам ворвались колчаковцы.

После отхода партизан из Камня в Главный штаб вошли новые люди, способные организаторы, большевики Пётр Клавдиевич Голиков, Иван Павлович Маздрин. Немного позднее, когда в Камне было оставаться опасно, прибыл в отряд Иван Коржаев. На него возложили обязанности начальника контрразведки.

Штаб сразу же принялся за организацию сильного отряда. Но сделать это было не так просто, нужна была хорошо разветвлённая сеть военных организаций в деревнях. Военные комиссары уже не справлялись с многочисленными требованиями Главного штаба. Долго думали, что делать. Голиков достал резолюцию Сибирской областной конференции большевиков от 20–21 марта 1919 года и зачитал: "В деревне за боевую единицу считается деревня. В каждой единице избирается ячейка сторонников советской власти, деревенский штаб из трёх товарищей. На собраниях делегатов от деревенских штабов волости и района избираются волостные и районные штабы, непосредственно связанные с общегородским штабом".

— Районные штабы — вот что нам надо, — убеждённо сказал Голиков.

— Согласен, — поддержал его Громов. — Но поскольку общегородского штаба у нас нет, районные должны быть связаны с нами и выполнять наши приказы. С городскими подпольными организациями связь должен держать Главный штаб.

П.К. Голиков — председатель Областного Совета.

Против этого никто не возражал. Было решено создать одиннадцать районных штабов: Ярковский, Нижне-Пайвинский, Кривинский, Решетовский, Долганский, Леньковский, Усть-Мосихинский, Тюменцевский, Кипринский, Овечкинский и Баевский. Каждый штаб должен был объединить от трёх до пяти волостей. Им передавалась вся полнота власти в районах.

А белые наступали. Пали Плотниково и Ярки. Шли бои в других сёлах. Главный штаб всю ночь обсуждал создавшееся положение. Утром гонцы поскакали по пыльным дорогам, развозя приказ:

"Всем районным штабам и волостным военным комиссарам.

Немедленно проведите мобилизацию с 1919 по 1916 гг. включительно. Отберите всё оружие (и дробовое) у населения и вооружите мобилизованных. Назначьте к ним командира. Всех вооружённых винтовками выделите в особый отряд и пришлите в Главный штаб. Остальных мобилизованных вооружите дробовиками и оставьте у себя для местной охраны. Охрану и связь с деревнями наладьте как следует.

Начальник штаба Громов.

За секретаря В. Чернятин".

Деревни забурлили. По набату собирались сходки, объявлялся приказ о мобилизации, в назначенные места стаскивалось оружие. Пытаясь сорвать мобилизацию, кулаки и тайные колчаковские агенты распускали слухи, что белые наступают несметными силами; Омск посылает на повстанцев полк за полком, и партизаны, чтобы самим успеть скрыться, решили бросить на убой новобранцев. В Баево кулаки и спекулянты Естофор Рыжков, Андрей Дергачёв, Пётр Труханов, Мария Бархотова и другие открыто призывали не подчиняться партизанскому штабу.

Но провокационные слухи не пугали крестьян. Они группами шли на сборные пункты, где формировались отряды. Всем селом отправляли мобилизованных к мосту расположения Главного штаба.

Сведения о большой партизанской силе, скопившейся в селе Мостовом, дошли и до белых, занявших Плотниково и Ярки. Разведка то и дело доносила начальнику отряда: "Из Киприно на Мостовое прошёл отряд вооружённых крестьян…", "Верхне-Пайвинские двинулись на Мостовое…". Агент из Баево Василий Чекмарев доносил: "70 мужиков, сорганизованных и вооружённых винтовками, направились в Мостовое…".

Начальник колчаковского отряда нервничал. Расхаживая по скрипучим половицам дома, занятого под штаб, и размахивая нагайкой, он кричал на своих офицеров:

— Оболтусы, лодыри! Почему допустили?.. Разослать по всем дорогам отряды и уничтожить бандитов. Пр-ри-казываю!

Но никто не торопился выполнить приказ. А донесения следовали одно за другим: "Из Корнилово отошли на Мостовое…", "Из Телеутского…", "Из Тюменцево…". Начальник колчаковского отряда не выдержал, грохнул нагайкой по столу:

— Отступать, немедленно… На Камень! Деревню сжечь, чтоб и пепла не осталось…

Эту команду выполнили с изумительной точностью. По деревне забегали белогвардейцы, подтаскивая сено и солому к домам.

Сразу же во многих местах полыхнул огонь, деревянные избы превратились в огромные костры. Под покровом огня и дыма белые покинули Ярки. То же произошло и в Плотниково.

Когда партизаны и беженцы вернулись в сёла, на улицах ещё тлели обгорелые брёвна, ветер развеивал по дворам серый пепел. Шестьдесят семей осталось без крова.

Снова срочно заседал партизанский штаб. Все были хмуры и чувствовали неловкость: не сумели противостоять колчаковцам, и вот… деревни спялили. Особенно переживал Громов. Не глядя на членов штаба, сдерживая волнение, он спросил:

— Что делать будем?.. Надо как-то помогать погорельцам. Мы все в ответе…

— Надо к самим крестьянам обратиться, — предложил Голиков. — С письмом, а то и с воззванием. Помогут… И не только в помощи дело. Это укрепит чувство единства, даст понять, что один за всех, все за одного, что никто в беде не будет оставлен. Смелее против колчаковцев пойдут.

Голикова поддержали все члены штаба.

— Но и нам надо свою долю из штабной кассы выделить, — заметил Маздрин.

Громов вызвал начальника финансового отдела, спросил:

— Много денег можешь дать?

— Денег?.. — переспросил тот. — Какие у нас деньги? Так, по мелочам. Берегу, берегу, а они, как вода, утекают. Надо больше контрибуций на кулаков накладывать.

— Скупость твою знаю, — рассердился Громов, — да ведь погорельцам помогать надо.

— Погорельцам? — сразу же переменил тон финансист. — Для этого не жалко. Тысяч пятьдесят найдётся.

— А семьдесят?

— И семьдесят можно.

— Пиши воззвание! — приказал Громов Булыгину. — И обязательно отметь, что штаб отпускает 70 тысяч.

Воззвание было написано, размножено на машинке и разослано по деревням.

"23 августа на Ярки напали белые, — говорилось в этом документе. — После упорного сопротивления нашим отрядам пришлось оставить на некоторое время это селение, и вот тут проявилась вся злоба и ненависть чёрной сотни к бедному трудовому народу. Она подожгла 60 домов, и всё крестьянское добро, нажитое таким каторжным трудом, сгорело.

Товарищи! Жертвуйте — кто сколько и что может. Жертвуйте хлебом, одеждой, деньгами.