Сирхар кусал губы. Глаза метали молнии. Маг уже успел забыть, как его дразнили в ученичестве.

— Ты посмел!..

— Ага! — весело сказал собеседник. — И учти: я разбираюсь в любых игрушках. А вот ты, Катышок, похоже, так и не понял, во что влез, а?

— За мной — сила самого Хаора! — угрожающе прошипел Верховный Жрец. — Ты готов сразиться с богом, Одиночка?

Губы человека с камнем растянулись еще шире. Только губы. Глубоко посаженные глаза были холодны, как осколки льда.

— Хочешь взглянуть на того, кто за мной, Катышок? — И резко бросил: — Смотри!

Тотчас лицо человека исчезло из светящегося «ока», а взамен в нем возник образ, от которого ноги Ди Гона превратились в студень.

— Н-не может б-быть! — пролепетал он, пятясь.

«Око» ослепительно вспыхнуло, из создающего образы жезла повалил желтый вонючий дым, и «око» угасло навсегда.

— Не может быть! — повторил Ди Гон немного тверже. — Одиночка солгал! Иначе… иначе… О Хаор! Помоги мне! Клет! Клет! — закричал он, распахивая дверь.

Слуга тотчас примчался на зов и застыл, тяжело дыша.

— Нужно девять жертв, Клет, — сказал Ди Гон.

Он уже успокоился. Если слуга заметил исчезновение «ока», то спросить об этом не посмел.

— Девять жертв, — повторил сирхар. — Все — мужчины-воины.

— Но, — нерешительно возразил доверенный, — час неурочный…

Ди Гон задумался. Но мгновенно нашел выход.

— Иди прямо к начальникам хогр. Скажи: добровольцы. И каждый получит вечную жизнь. И народ их увидит. Все понял?

Слуга кивнул.

— Шевелись!

Клет бросился вон, а Ди Гон с удовольствием потер бритый подбородок.

— А ты дурак, Одиночка! — пробормотал он. — Дурак, что показался! Поглупел от времени! Теперь я знаю, с кем имею дело!

Тень скользнула по лицу Ди Гона: он вспомнил о последней «картине», показанной «оком». Но колдун сумел отогнать пугающую мысль.

— Ты еще попробуешь моей магии, Одиночка!

Ди Гон подошел к окну и с высоты ста минов посмотрел на озаренные лучами Таира крыши Среднего и Нижнего городов, спускающиеся с вершины холма к реке. У врат, отделяющих Средний город от Верхнего, королевского, топтались четверо стражей в остроконечных шлемах и рыжих плащах. Желая испытать свою силу, Ди Гон сосредоточил взгляд на одном из них, пробормотал заклинание.

Маленькая фигурка качнулась и повалилась навзничь. Три других стражника бросились к упавшему. Сирхар Тонгора, усмехнувшись, отошел от окна: сила была при нем.

Вернулся Клет. Погруженный в собственные мысли, Ди Гон не сразу заметил его.

Слуга кашлянул.

— Сделано, сирхар! — доложил он. — Через хору начальники хогр дадут людей. Но ты… Тебе придется выполнить обещанное: воины желают увидеть обретших вечную жизнь!

— Увидят! Приготовь все для приношения. Позови старших жрецов: Тунга, Пуона и Беда. Троих довольно. Если все пройдет как подобает, получишь девушку. Сам выберешь из тех, что привезли в прошлом менсе.

— Благодарю, сирхар! — Клет отвесил низкий поклон и вышел.

Ди Гон направился в соседнюю комнату, чтобы переодеться: он делал это сам, потому что не доверял слугам. Он помнил, как ушел в Нижний Мир его учитель и предшественник.

В предалтарной Храма Хаора было холодно. Воинов бил озноб, но не потому, что они мерзли. От страха.

Ди Гон лично осмотрел каждого и нашел, что все подходят как нельзя лучше.

— Воины! — произнес он с пафосом. — Ныне — ваш день! Ныне идете вы в лоно могучего и доброго Хаора, чтобы он очистил ваши души и даровал им ваши тела навеки. Если сочтет вас достойными дара, воины. Если же — нет, то участь ваша будет другой.

Великое перерождение ожидает вас, воины. Страшное произойдет с вами. Не осрамитесь! Не осрамите меня, вашего ходатая перед Великим!

Тонгорцы с трепетом глядели на коротышку колдуна. Впрочем, в этот момент он казался им огромным, как сам Хаор. Не без помощи иллюзии, конечно.

Из открытых ртов солдат шел пар, а кожа покрылась пупырышками: подземелье есть подземелье. Голому тут неуютно, даже если его не пугают Хаором.

— Вот дверь, через которую вы войдете в бессмертие, — вещал маг. — По одному! Каждый из вас пойдет таким, каким пришел в мир — нагим и одиноким! Первый — ты! — Ди Гон ткнул пальцем в грудь широкоплечего поджарого мужчины иров сорока. — Остальные — по жребию! — Маг бросил на каменный пол костяной волчок с красной стрелкой. И покинул их.

Алтарная комната, длинное помещение с низким потолком, вырубленное в скале, а вернее, расширенная подземная артерия, по которой когда-то вытекла на поверхность выталкиваемая подземным давлением лава, тускло освещалась коптящими факелами, укрепленными на стенах. Полый алтарный камень располагался в дальнем конце зала, неподалеку от противоположного отверстия, которое было замуровано, чтобы подземные духи не поднимались из недр за душами живых.

Первый из Приносимых, опасливо озираясь, вошел в Алтарную. Один из жрецов, Тунг, тотчас плотно запер за ним дверь, а потом, подхватив под руки, Тунг и Пуон поволокли его к алтарю между массивных грубо вытесанных колонн. Воин не сопротивлялся, лишь затравленно взглядывал то на одного, то на другого. Худые лица жрецов ничего не выражали: они выполняли рутинную работу.

— Хаор-р! — басом взревел третий жрец, огневолосый и длинный, как жердь, Бед. — Хаор-р!

Пуон и Тунг, хакнув, забросили воина, как огромную куклу, в длинную выемку алтарного камня.

— Се человек приносит себя! — вновь взревел Бед. Голос его глох, придавленный низким потолком пещерного Храма. — Возьми его!

— Возьми! Возьми! — подхватили Тунг и Пуон.

— Возьми! — негромко произнес Ди Гон.

И по слову мага длинная зеленая молния ударила из отверстия над алтарем. Ударила прямо в распростертое тело и объяла его зеленым пульсирующим пламенем. Неестественно выгнувшись, тонгорец забился на камне, замычал, замолотил спиной по твердому ложу. Пламя постепенно угасло. И вместе с ним, содрогнувшись последний раз, угас человек.

Бед схватил умершего за волосы и стащил с алтаря.

Ди Гон прикрыл глаза, а Тунг с Пуоном уже отправились за следующим.

Когда все девять были аккуратно уложены один возле другого, Верховный Жрец выставил помощников вон. Больше они не нужны. Жрецы — только руки: не станет сирхар Ди Гон сам перетаскивать мертвецов!

Колдун распечатал привязанный к поясу хрустальный флакон и отпил глоток зелья: церемония пьет силу, как песок — воду. Но лишь он один может совершить Преображение: дать мертвым телам мертвую силу. Путь Могущественного открыт ему одному. И никто не должен видеть его сейчас. Ди Гон облизнул губы и потер замерзшие ладони: ничего, сейчас он согреется!

Колдун выпрямился, закрыл глаза, медленно выпустил воздух через сжатые зубы.

— Хаор! — позвал он. — Твой раб здесь! — И пропел первое из тринадцати заклинаний. Превращение началось.

Мощенная мраморными плитами площадь Трех Святынь между Домом Сирхара и Королевским Дворцом была до отказа наполнена народом: слугами, жрецами, воинами королевских хогр. Вокруг Лобного Камня, плоской глыбы в шесть минов высотой, башенками высились крытые носилки Женщин Селений: каждая — в окружении мужей и телохранителей.

Густая толпа разошлась: к площади подъехала колесница сирхара. Три огромных, алых, как кровь, котоара, легко влекли ее к Лобному Камню. Сирхар правил ими сам. Только сила заклятия удерживала зверей в повиновении. Размеры, неестественный окрас, ужас, мерцающий в глубине желто-зеленых глаз хищников, вызывали священный трепет. Оставленный толпой проход был намного шире, чем это требовалось для небольшой колесницы.

Следом за сирхаром катилась открытая повозка, запряженная тагтинами. Девятеро Преображенных ехали на ней. Громкие возгласы раздались в толпе: воины узнали своих товарищей.

Колесница и возок остановились. Сирхар прямо из колесницы шагнул на лестницу и поднялся на плоскую вершину Лобного Камня. Девятеро последовали за ним. Толпа сомкнулась, и проход исчез.