С этого, второго, раза мой Цветок стал совсем тихим. И не доставлял хлопот, если не считать того, что много, очень много ел. Учителей я отослал, и сам перестал с ним заниматься. Но Цветок продолжал читать. Читал много и очень быстро. И мускулы тренировать не забывал. А уж бездельничающим я его никогда не видел. И парень все время рос. На вид ему было никак не меньше шестнадцати иров, хотя фактически не было и четырнадцати! Он становился мужчиной, светлорожденный! И это обещал быть замечательный мужчина: образованный, красивый, прекрасно сложенный и, как никто, владеющий своим телом! Великолепный мужчина, синиор аргенет! Но — магрут!

Когда сонанга опять велела доставить Цветка к ней, парень каким-то образом догадался об этом. Богам ведомо, что было у него внутри! Богам да, может быть, Нассини. Только для госпожи он был лишь лучшей из игрушек.

Цветок отказался идти к ней, светлорожденный! Я пробовал применить силу: физически-то я был намного сильнее. Но он не давал себя поймать! И двигался так быстро, что глазу не уследить. Появится — исчезнет! Ты помнишь, сениор аргенет? Я ничего не мог сделать и позвал солдат. Моя ошибка!

Меня парень щадил. А уж с ними не стал церемониться. Трое были мертвы прежде, чем успели поднять мечи. Четвертый, как щенок, забился под стол. Я его не осуждаю. Хотя Цветку ничего не стоило достать беднягу и там, парень оставил солдата в покое. Все, чего желал Цветок, — чтобы его не трогали! Ума не приложу, почему мой магрут тогда не сбежал? Вся стража Владения была перед ним как катти перед аскисом!

Но Цветок не сбежал. Я собственноручно выволок трупы и выпроводил оставшегося в живых. Потом запер дверь и отправился докладывать госпоже.

А Нассини слушала так, будто все знала заранее. И, выслушав, только кивнула. А потом дала мне розовый порошок и велела подмешивать Цветку в пишу. Понемногу.

И Цветок потерял волю. Делал что скажут. Ел, спал, безропотно шел к госпоже, когда звала.

Сонанга сказала: дай ему женщину.

Я дал Цветку женщину. С хорошим голосом. Я еще раньше заметил: ему нравилось пение. Может, оттого, что сам мой магрут был немым?

Цветок продолжал взрослеть. И понемногу стал снова читать. Сонанга велела поселить его внизу, в подземелье, но устроить очень хорошо. Теперь Желтый Цветок все время был в цепях, но я постарался, чтобы цепи были необременительны. Пусть малый был магрутом, но мне он по-прежнему был по душе. Наверняка, Цветок мог бы освободиться от цепей, но Нассини, видно, растолковала ему, что будет, если он останется без наркотика. Я даже представляю ее удовольствие от такого рассказа! Привычка крепче цепи! Лишенный наркотика на один день, Цветок становился нормальным. Нормальным магрутом, конечно! И быстрота его была с ним. Сонанга стравливала Цветка с провинившимися воинами, со зверьми. Нассини нравилось смотреть, как мой воспитанник расправляется с ними. А уж сынок ее, тот просто визжал от восторга! Хотя зрелище поначалу было не очень-то: на любого Цветок тратил лишь пару мгновений. Но потом и сам желтокожий научился находить вкус в поединке. Стал выбирать оружие. Во Дворце отличная коллекция оружия, сениор аргенет! Но с оружием или без — победитель был предопределен! Цветок убивал котоара голыми руками! И один стоил целой армии! Да никакая армия не смогла бы с ним справиться! Каким мой магрут мог бы стать воином, не окажись он во Владении!

Ортран сжал коленями бока урра, и Демон, рыкнув, рванулся вперед, на десяток шагов обогнав Эака. Св порожденный не поторопил своего урра, зная, что Ортран сейчас вернется. И не ошибся.

— Прости, светлорожденный Эак! — извинился норман, придерживая Демона. — Мне нелегко говорить!

— Ему нравилось убивать? — спросил Эак.

— Нет! — сказал норман. — Не убивать. Цветку нравилось побеждать! Он не мог понять, мой мальчик, что там, где исход известен заранее, — победы нет! Но помнил: побеждать! Ведь я сам учил парня этому. Воин в начале пути должен любить победу. Он мог пойти далеко. Но не пошел. Хотя сонанга готовила ему какую-то особенную роль. Как-то даже сказала, что собирается родить от него. Я не очень-то поверил: сонанги рожают только от сонангаев. Хотела она или нет, но у нее ничего не вышло. Ни у нее, ни у других. Парень, похоже, был стерилен. А рос так же быстро, как и прежде. За три ира он стал взрослым мужчиной. А потом ты его убил. Не спрашивай, как это произошло. Я понимаю не больше, чем ты, аргенет. — Ортран, немного помолчав, добавил: — Ты узнал все, аргенет. Прошу, больше не спрашивай меня — о Цветке я дважды говорить с тобой не буду! — И отъехал в сторону прежде, чем Эак успел что-то сказать.

Сын Дино не обиделся. Наоборот, после этого рассказа Ортран словно бы стал ему ближе.

Глава вторая

«КИМИОН»

Войдя в опочивальню, Верховный Жрец и сирхар Тонгора Ди Гон по привычке бросил взгляд на мерцающее рядом с альковом «волшебное око». То, что он там увидел, застало сирхара врасплох. Рука мага инстинктивно вцепилась в Хлыст, а квадратная челюсть отвалилась, продемонстрировав редкие зубы. Средних лет мужчина с нескрываемой иронией глядел на Ди Гона из дымчатой глубины «ока».

— Не ожидал, а? — спросил мужчина. Черный камень на его высоком лбу полыхнул рубиновым отсветом.

Сирхар Тонгора попятился. «Око» было только оком, а не ухом. Никогда прежде оно не передавало звука.

— Я не боюсь тебя, Одиночка! — вызывающе заявил Ди Гон, хотя вид его свидетельствовал об обратном.

— Это дело твое! — отозвался человек с камнем. — А с подглядыванием — все!

— Машина Древних служит мне! — запальчиво воскликнул Ди Гон. — Я укротил ее! Что смыслишь в ней ты, Одиночка?

— Уж если ты смыслишь, Катышок, — заметил тот, кого назвали Одиночкой, — я точно управлюсь!