Тут тебе не там... – присвистнул про себя Вовчик, которому претила роль овцы, пасущейся под управлением некоего ‘пастыря’, – и он стал спорить. Напирал на то, что они плюс ‘коммуна’ приходят ‘на пригорок’ отнюдь не как просители, но как равные, увеличивая своим присутствием экономический потенциал верующей общины. И потому относиться к ним должны как к равным, а не как к колонизированным дикарям-язычникам, которым деваться некуда!
- А куда вам деваться?.. – прищурился священник, – Я так понимаю, не от хорошей жизни вы из деревни проситесь под наш кров? А стало быть в чужой монастырь со своим уставом негоже въезжать!
Катька на всё это согласно кивала, Вовчик же при поддержке Адельки перешёл в наступление:
- Это ещё вопрос, кому и куда деваться некуда! Если пристально посмотреть, то наш переезд – это в первую очередь очевидная выгода и спасение вашей, батюшка, общины! Ибо работников у вас раз-два и обчёлся! Вон, даже крышу в доме залатать не можете! Опять же, мы перебираемся не как бедные родственники, а со своим имуществом, инвентарём, и будущим урожаем. Со своими дровами наконец! И крышу мы сами подлатаем, и печки починим, а нет – построим! А вы тут сами, с общиной, беззащитны и одиноки, как волосина на лысом черепе, и ваше счастье, что ещё...
Договорить он не успел: по деревянной лестнице за дверью торопливо простучали шаги, дверь без стука распахнулась, и в проёме возникла явно перепуганная женщина средних лет, которая, как знал Вовчик, была у Отца Андрея за экономку.
- Батюшка! Там эти, нерусские пришли! Много! С ружьями! Сказали что они теперь будут тут жить!
***
Под штаб Витька Хронов, которого теперь в дружине по его же приказу величали уважительно ‘Харон’, захватил бОльшую часть дома бабки, у которой прежде квартировал; вытеснив и бабку, и её городских родственников в маленькую непроходную комнату и сени с баней. Бабке и её родственникам было заявлено что это временно, пока не подберём себе, значит, отдельный дом, чтоб без хозяев.
- Где ж ты, Витя, найдёшь теперь в Озерье да дом ‘без хозяев’? – попробовала было вразумить его бабка, но он только загадочно и с видом полного над ней превосходства ухмыльнулся. И посоветовал не совать свой нос не в своё дело, ‘а то отстрелят’. И вообще – должны быть рады, поскольку сейчас ваш дом – самое, по сути, охраняемое место в деревне. И вообще – не лезьте не в своё дело, будет нужно что – вам доведут. До сведения. Вот.
Большую комнату он назначил своей ‘резиденцией’ и по совместительству местом пребывания дежурной смены ‘дружины’. Сейчас в ней на диване дрых непроспавшийся ещё со вчерашней пьянки боец; другой, Сашка Веретенников, работавший в прошлом в Мувске художником-рекламщиком, старательно переносил ‘по квадратам’ на растянутую на стене белую простыню портрет ЧеГевары с маленькой картинки. Изображать на ‘знамени дружины’ анархистскую символику типа черепа с костями Витька в свете нынешней ситуации посчитал невозможным; к ЧеГеваре же все относились или положительно или нейтрально, а ‘знамя и символ’ как бы необходимы, так что выбор был сделан.
Ещё три ‘бойца’ лениво копались по его распоряжению в бабкином огороде – дружина дружиной, но и жрать командиру тоже было надо что-то. Витька, расположившись за заставленным пустыми и полупустыми бутылками и тарелками с объедками столом, сдвинув всё на край, разобрал свой газовый пистолет и тщательно его чистил, смазывая, за неименеем оружейного, подсолнечным маслом... Магазин с единственным газовым патроном он предусмотрительно спрятал в карман. Пистолет он никому из своих бойцов в руки не давал, близко не показывал; и среди дружинников ‘в кулуарах’ ходили разные на его счёт слухи – начиная от того, что это ничего не стоящая газовая пукалка, до распускаемого самим Витькой – что пистолет этот ‘ментовский’, с полным магазином, снятый Хароном с трупа полицейского ещё во времена ‘мародёрской недели’ в Мувске.
В углу бубнил транзисторный радиоприёмник:
- ... таким образом, только присутствие Вооружённых Сил Местной Администрации спасло ситуацию от эскалации конфликта! ... О экономических вопросах: на нефтебазу пришёл очередной состав с топливом, таким образом в этом месяце будут отоварены на аккредитованных топливозаправках талоны типа ‘А’, ‘С’ и ‘К’, синего и оранжевого цветов. Талоны типа ‘В’ и все зелёные действительны только при предъявлении допуска от администрации и отовариваются в половину номинала; таким образом...
- Чо я тута застрял... – ковыряя спичкой во внутренностях ‘Макарова’ вполголоса, но так чтобы слышал рисующий ЧеГевару Сашка, вслух размышлял Витька, – Ведь глушь же! То ли дело в Никоновке! Или под Мувском – там разом хапнули все городские табачные запасы. Или под Ахтырском – коммерсы говорили, там на прошлой неделе колонну с беженцами кто-то из местной братвы накрыл... во оторвалась братва небось! Кто-то ‘взял кОрОван’. Бабы, шмотки, тачки! И правильно – нехер в такое время таскаться по дорогам.
- Туда ВэВэшников отправили и вертолёт! – сообщил Сашка, – Коммерсы же и говорили. Переловят. Расшлёпают. Сейчас с этим быстро.
- Да хрен там! – отрезал Хронов, – Хрен кто туда кого послал, да ещё вертолёт! Сейчас до частников никому дела нет, уж я-то знаю! Насмотрелся... Вот этот вот... – он кивнул на радиоприёмник, – Топливный эшелон, – его небось охраняют. А беженцы – да кому они нужны! Вот там ребята оттягиваются, да... а мы тут...
- Чо, переживаешь что побандитничать не удаётся?.. – глухо раздалось из-под пола.
Витька кинул взгляд на крышку люка погреба в полу, у которой в проушину под замок был продет старый напильник, и ответил, чуть повысив голос:
- Ты повыступай, повыступай там ещё. Ты у меня не то что сегодня вечером, ты и завтра тут ещё день отсидишь! Понравилось, небось, в погребе-то?
- Ты фигнёй занимаешься, Витька! Тебя никто не уполномочивал на такие методы!.. Ты ответишь!.. – глухо донеслось из-под пола.
- Повыступай ещё... ‘Ответишь’. Мне тут все отвечают, с меня ответ некому брать. Ты довыступаешься!
- Громосеев приедет. Перед ним ответишь.
- Когда он ещё приедет. А приедет – у него других дел будет много, чем за нарушителя дисциплины заступаться!
- ... к международным новостям. По данным международной неправительственной организации ‘Наблюдатели без границ’, радиоактивное облако, образовавшееся две недели назад в результате аварии на АЭС в Ганновере, миновав всю Европу, выпало осадками в Средиземном море. Правительство Объединённой Германии и Австрии заявляет, что принимаются все меры... ...закончена эвакуация жителей японского острова Хонсю на материк. Как уже сообщалось, в результате серии аварий на АЭС остров стал полностью непригоден для жизни. Также сталкеры сообщают, что несмотря на высочайший уровень радиации, на руинах бывшего Токио ещё существует жизнь, есть целые анклавы выживших. Коалиционное правительство принимает меры чтобы...
- У нас тут ещё жить можно! – откомментировал Сашка, отходя от полотнища и критически рассматривая своё творение, – У нас тута АЭС близко нету. А картошка есть. Хорошая в этом году картошка! Наши уже подкапывают вовсю.
- Картошка-картошка! Только и думаете о своей картошке! – передразнил Хронов, – Люди в мире большие дела делают, там такое творится!.. А мы тут всё ‘за картошку’...
Вдали раздался выстрел.
Хронов встал и прислушался.
- Это где-то на пригорке, где церковь! – сообщил Сашка.
- Сам слышу... У попа разве есть ружьё? Ничего на этот счёт не говорили...
- Может это этот... как его? Ну, бывший председатель лесхоза. У него же ружьё есть ещё, – напомнил Сашка, – Или кто из новых. В Мувске, говорят, одноразовую стрелялку на базаре купить раз плюнуть.
- Да, суки... – задумчиво произнёс Витька, – Наверняка кто-что привезли с собой, но не показывают. Надо бы поголовный и подомовой шмон устроить. Согласовать с Громосеевым, чтоб не рыпались...
- Хрон, выпусти меня! – стукнул в крышку подпола снизу пленник. Витька не обратил на него внимания. Он выглянул в окно, потом опять сел за стол, стал собирать пистолет. Собрал, обильно ливанул в ствол подсолнечного же масла из стоявшей на столе бутылки; чертыхнувшись принялся вытирать вылившуюся на стол лужицу.