73-летний Аденауэр многим казался временной фигурой на этом посту, но ему суждено было пробыть на нем 14 лет. Пост министра экономики он предложил Людвигу Эрхарду.
Взаимоотношения Аденауэра и Эрхарда представляли собой интереснейший психологический феномен. Трудно было найти более разных людей. Все разделяло их – возраст, жизненный опыт, представление о будущей роли Германии в Европе и мире, темперамент и привычки. Первый был очень худым, второй полным, и этот полярный ряд довольно длинен: католик и протестант, аскет и гедонист, флегматик и холерик, скупость в словах и многословие, абсолютизация политики и абсолютизация экономики, авторитарность и демократизм.
Аденауэра практически невозможно было вывести из себя, а Эрхард быстро заводился. Поэтому Аденауэр шутил, что Эрхард – толстяк с тонкой кожей, а он сам тощий, но толстокожий. Другие же про них говорили, что Аденауэр считает людей злыми, если не будет доказано обратное, а Эрхард – добрыми, если они не проявят себя иначе. Через некоторое время после начала совместной работы многое в Эрхарде будет раздражать Аденауэра – его безапелляционность, упрямство, его ужасная привычка дымить сигарой, как паровоз, а он не переносил сигарного дыма. Канцлер считал, что все определяет политика, экономика – это лишь один из многих инструментов политики. Эрхард, напротив, был уверен, что все решает экономика и политика должна обслуживать ее. Сильное государство и обеспеченный народ – вот цель любой политики.
Эти два сильных и упрямых характера столкнулись между собой, казалось, им не удастся найти общий язык и они непременно рассорятся, но их объединяло одно – желание вытащить из пропасти свою страну.
Великий государственный деятель, вопреки многим советам и собственным предрассудкам, не пытался избавиться от великого реформатора, а Эрхард не подсиживал Аденауэра.
Первые шаги министра
Итак, Эрхард стал министром экономики. Успех его реформ теперь ни у кого не вызывал сомнений. Самым наглядным показателем являлось укрепление немецкой марки. После войны эталоном валюты был швейцарский франк. В конце 1948 года на валютной бирже в Цюрихе за одну марку давали 0,2 франка, в конце февраля – 0,5; в конце 1949 года – уже 0,75 франка. Среднегодовые темпы экономического роста составляли 7,8 %. В 1950 году ФРГ достигла довоенного уровня производства, к 1956 году он удвоился, в 1962 году – утроился, и она, обогнав Великобританию и Францию, вышла на второе место после США. С 1952 по 1960 год безработица с 8,5 % сократилась до 1,3 %. Быстро укреплялось и сельское хозяйство, в 1953 году оно намного превысило довоенный уровень. Ускоренными темпами шло жилищное строительство, причем государство обязало коммерческие банки выдавать не менее 50 % от общего объема кредитов на финансирование строительства, по ставке, не превышающей 4,5 % годовых. Западные немцы сразу же отказались от английских времянок и более поздних советских хрущоб, так как считали это пустой тратой ресурсов, и к концу пятидесятых годов все немцы получили хорошее удобное жилье, часть которого предоставлялась людям по сниженным ценам. Арендовать такое жилье мог лишь гражданин с доходом, не превышающим 500 марок в месяц. Заработная плата и пенсии росли намного быстрее, чем цены и налоги. При этом – очень низкий уровень инфляции. Индекс роста цен промышленных товаров в 1951 году составлял 111 % от уровня цен в 1950 году, в 1952 – 121 %, 1953 – 118 %, 1957 – 124 %. Это было намного меньше, чем в самых успешных странах Европы.
Эрхард умело направлял инвестиции в базовые отрасли промышленности: химические предприятия, металлургические, машиностроительные, электротехнические заводы. На их основе заработали легкая и перерабатывающая промышленность, создавались условия для средних и малых предприятий. Гибкая налоговая система позволяла направлять часть прибыли на технические обновления, внедрение в производство новейших научных разработок.
Особенно поощрялись предприятия, работающие на экспорт. Деятельность картелей строго ограничивалась, им не разрешалось ослаблять конкуренцию и необоснованно завышать цены.
Эрхард уделял большое внимание укреплению и увеличению среднего класса. Значительные ресурсы расходовались на здравоохранение и культуру. Как только в стране наметилась тенденция к «утечке мозгов», он сразу же намного повысил заработную плату людям интеллектуального труда.
Начали устанавливаться новые отношения между предпринимателями и их работниками. Чтобы заинтересовать рабочих и служащих в увеличении прибылей предприятий, были разработаны системы их поощрений, в зависимости от роста доходов. Для них выпускались народные акции, которые быстро раскупались. На предприятиях создавались наблюдательные советы из пяти представителей крупных акционеров и пяти рабочих. Одиннадцатый член избирался этими десятью. Совет контролировал общее развитие производства и финансовую деятельность. В правление предприятия включали представителя от трудящихся, которого называли рабочим директором. Все это укрепляло доверие между разными социальными слоями и способствовало созданию общества всеобщего благоденствия. Эрхарда волновало положение всех социальных слоев, что наиболее ярко выражено в следующих словах: «Я не ощущаю себя представителем имущих классов, тем более представителем промышленных или коммерческих кругов. Подобное предположение было бы совершенно ложным. Быть ответственным за экономическую политику – значит нести ответственность перед всем народом. Я глубоко убежден, что мы сможем разрешить стоящие перед нами задачи только в том случае, если нам удастся путем сохранения рыночного хозяйства поднять благосостояние не только отдельных слоев населения, а всего нашего народа. Если нам удастся путем крайнего напряжения усилий и постоянного повышения производительности обеспечить народным массам достойный уровень жизни и неуклонно его повышать».
В подборе кадров у канцлера и министра экономики были одни и те же принципы: честность, компетентность и трудолюбие. Конрад Аденауэр сформировал кабинет министров из очень бережливых и преданных государству людей. Например, о скупости, разумеется, когда дело касалось расходов из государственной казны, министра финансов Фрица Шефера ходили легенды. Свой разговор с любым просителем он начинал со слов: «денег нет, и не предвидится». У него нельзя было выбить лишние ассигнования. Даже сам канцлер, выпрашивая у него деньги на какие-то правительственные нужды, робел перед ним.
Экономическое кредо
Эрхард был сторонником неолиберализма, хорошо знал труды Фридриха фон Хайека7, опубликованные к тому времени, в частности его знаменитую работу «Дорога к рабству» (1944), в которой тот утверждал, что всякий отказ от экономической свободы, от рыночного ценообразования неумолимо ведет к диктатуре и экономическому рабству.
Вместе с тем, Эрхард помнил, что Великую депрессию 30-х годов в США Франклин Рузвельт преодолел с помощью государственного регулирования на основе рецептов Джона Мейнарда Кейнса, а его «Общая теория занятости, процента и денег» (1936) была настольной книгой американского президента.
Однако Эрхард всегда предостерегал, что «кейнсианское лекарство» надо принимать в строго отмеренных дозах и не слишком долго. Он хорошо знал все идеи экономической науки той поры и имел большой практический опыт. Эрхард понимал, что без решения социальных вопросов невозможно поднять экономику. Поэтому он не мог согласиться с представлением ранних либералов о государстве как о «ночном стороже», предназначенном лишь для охраны рынка. То есть он допускал государственное вмешательство в экономику, но считал, что оно должно быть сродни тонкой работе настройщика музыкальных инструментов, а не напоминать беспорядочное размахивание кувалдой. Он понимал, для того чтобы рынок заработал, надо поднять покупательную способность. Поэтому Эрхард разработал стройную теорию социальной рыночной экономики, представляющую из себя синтез широкого рынка и умеренного плана. Ее он твердо проводил в жизнь, но по мере необходимости вносил в нее коррективы.