29 августа 1949 года берлинская резидентура составила четырехстраничный доклад о тяжелом экономическом положении в Западной Германии после образования Федеративной республики. Отметив, что промышленность Западной Германии работает ниже уровня своих возможностей, автор доклада делает пессимистический анализ ситуации в Западной Германии летом 1949 года. Вероятно, доклад написан одним человеком, однако выраженные в нем взгляды, по-видимому, отражали информацию доступных, открытых изданий[194]. Москва получила дополнительные сведения об экономических проблемах Запада в докладе берлинской резидентуры КИ от 20 октября 1949 года, в основе которого дискуссии между Норманом Коллисоном, координатором по Германии из Управления экономического сотрудничества, и Полем Хоффманом, координатором по Европе. Коллисон, судя по докладу, «привлек внимание к тяжелому экономическому положению в западных секторах Берлина и выразил мнение, что для спасения Берлина придется выделять систематическую и в достаточных количествах помощь Европейского фонда восстановления». Когда Хоффман возразил, Коллисон заявил, что «русские, чтобы осуществить свой план объединения всего Берлина с Восточной Германией, вновь установят блокаду зимой 1949—1950 годов». Однако на сей раз воздушный мост не спасет положение, и «если в этих обстоятельствах русские вновь предложат берлинцам еду и топливо, большинство на этот раз примет это предложение». Этот доклад, наверное, повеселил Сталина, ведь он-то прекрасно знал, что положение в СССР и на восточногерманских фермах не позволит Советам долго кормить Западный Берлин. Доклад был послан в Москву и широко распространен в советских кругах[195].

23 октября 1949 года КИ распространил доклад, в котором говорилось об упадке в промышленности и увеличении безработицы в Западном Берлине — эти проблемы якобы возникли после введения западной марки и усилились за несколько последующих месяцев. В документе говорилось, что проблемы стали результатом решения западноберлинских властей возражать против восстановления «нормальных экономических отношений между западными секторами и советской оккупационной зоной, особенно в области добычи сырья». Дальше следовало: «Берлинская секция экономического совета Бизонии заявляет, что «в возникшей политической ситуации преимущества жизни в восточной зоне послужат стимулом для объединения Берлина с этой зоной». Согласно докладу, другой причиной безработицы было постепенное закрытие промышленных предприятий в Западном Берлине и частичный перевод их в Западную Германию. В заключение сказано, что «неизбежным результатом расхождения интересов западных держав и их германских протеже, несомненно, будет подчинение экономики западных секторов Берлина интересам американской монополии»[196].

Негативный взгляд на западногерманскую экономику был подкреплен докладом о безработице в западных секторах. Распространенное КИ резюме (12 декабря) основывалось на ежемесячных отчетах с июля по октябрь берлинской секции экономического совета Бизонии. Замминистра иностранных дел Валериан Зорин в своей сопроводительной записке сетовал на то, «серьезные экономические трудности ускоряют процесс пролетаризации населения и уничтожение техников и ремесленников». В последнем параграфе он отметил, что о сути доклада Сталин и члены Политбюро проинформированы[197]. Сталин получил доклад, где говорилось, что компания «Сименс» заинтересована в получении кредитов по плану Маршалла и обновлении довоенных зарубежных связей[198].

ДОКЛАДЫ КИ ОСВЕЩАЮТ РАЗНОГЛАСИЯ ЗАПАДНЫХ СОЮЗНИКОВ

Советы стремились получить доказательства разногласий западных стран в отношении Германии. Шифрованная телеграмма из парижской резидентуры КИ, например, говорит о недовольстве французского коменданта Жана Ганева-ля заинтересованностью американцев и англичан в превращении Западного Берлина в двенадцатую землю Западной Германии и цитирует высказывания французского верховного комиссара Андре Франсуа-Понсе, имевшего намерение поговорить с Аденауэром на эту тему[199]. У американцев и англичан были свои разногласия. Согласно сообщению московского КИ в берлинскую резидентуру КИ, «англичане полностью поддерживают американцев в вопросе восстановления германского империализма для борьбы с СССР, однако они в то же время боятся, что возрождение германской промышленности создаст опасного конкурента британской промышленности и сократит их экспортные возможности». Москва продолжала давить на берлинскую резидентуру КИ, ибо ей нужна была информация, которая помогла бы создать конфликт между соперничавшими капиталистическими странами.

Когда министры иностранных дел Соединенных Штатов, Великобритании и Франции встретились в Париже 9—10 ноября 1949 года для обсуждения германских проблем, КИ предоставил Сталину и членам Политбюро полный протокол переговоров — великолепный пример возможностей КИ добывать информацию. Шестистраничный сопроводительный доклад содержал анализ переговоров. Хотя «германский вопрос» был поставлен на повестку дня по инициативе Британии, пишет КИ, госсекретарь США Дин Ачесон играл лидирующую роль в дискуссиях. Он «настаивал на принятии самых далекоидущих решений, направленных на восстановление политического и военно-экономического потенциала Германии». Аналитики КИ писали: «Бевин поддерживал Ачесона во всех принципиальных вопросах, хотя его собственное выступление было более осторожным. Французский министр иностранных дел Робер Шуман пытался противостоять американскому давлению... однако в заключительной дискуссии согласился с позицией США по всем принципиальным вопросам»[200].

КИ очень чутко относился к попыткам восстановить «военно-экономический потенциал Германии». Доклад берлинской резидентуры от 29 августа 1949 года, озаглавленный «О вопросах, обсуждаемых на конференциях генеральных штабов Западных держав во Франкфурте-на-Майне», соединяет решительно просоветскую и антиамериканскую точки зрения нескольких источников. Этот доклад, возможно, подготовленный источниками КПГ в Западной Германии, был прочитан самыми влиятельными советскими деятелями, причастными к принятию решений. В нем говорилось, что западногерманский Совет земель противостоит планам ввести Западную Германию в европейскую оборону без консультаций с ним. Многие источники считали, что причиной лихорадочной спешки американских политиков была атомная бомба, которая вот-вот должна была появиться в СССР. В заключение было сказано, что немцы против перевооружения из-за воспоминаний о диких бомбежках союзников во время войны. Авторы доклада были уверены, что сопротивление будет зависеть от того, как «пролетариат и его партия смогут помешать Западной Германии трансформироваться в оплот фашизма и антикоммунизма»[201].

Из общего содержания докладов КИ об экономических проблемах Запада и разногласиях западных союзников в этот период Сталин должен был сделать вывод, что у него есть хороший шанс упрочить советское положение в Германии. В начале 1950 года в ФРГ были отменены карточки, однако экономические проблемы оставались. Разногласия союзников насчет своих отношений с западногерманским государством были у всех на уме, и это было главным. Корейская политическая ситуация почти ничего не значила для европейцев. 21 марта Аденауэр предложил экономический союз Франции и Германии, и в мае министр иностранных дел Франции Шуман сделал предложение — объединить французскую и германскую угледобывающую и сталелитейную промышленности под общим руководством.

Понимая, что Франция останется ключевой фигурой в определении положения Западной Германии в послевоенной Европе, КИ всеми силами добывал информацию о взглядах лидеров Франции на Германию. В середине июня источник КИ изложил свой разговор с Жаном Моннэ, Генеральным комиссаром французского плана, в котором Моннэ сказал, что «надо винить американскую «атомную дипломатию» за ухудшение положения в Германии», однако еще не слишком поздно «возвратиться к четырехстороннему контролю над Германией». Моннэ продолжал: «Если нельзя договориться с русскими, Франции необходимо принять предложение Аденауэра о франко-германском экономическом союзе, несмотря на всю его рискованность». Моннэ подчеркнул, что «безопасность Франции ни в коей мере не обеспечена Атлантическим пактом, потому что у американцев [в Европе] всего две дивизии. Что до американского вооружения, то Франция примет его, но тихо, и не только из-за того, что СССР испугается, но поднимать шум означало бы играть на руку французским коммунистам»[202].