Так вот. К тому моменту, как Тортуга в первый раз открыла двери перед посетителями, мы такого натворили, что меня убить пытались пару раз. Гранату в нас кидали и из обреза стреляли. Кусок свинца мне прямо под левую ключицу вошел. Едва-едва легкое не зацепил. Я выстрел помню, а потом — тьма. Очнулся уже в больничке. Глаза открываю, а надо мной ангел склонился. Так вот я со своей Наташкой познакомился.

А пока здание клуба строили, среди строителей знакомства завел. Оказалось, всем нужна дешевая и покорная рабочая сила. У нас же, на нашем овощном рынке силы этой было сколько угодно. Мы с бывшим соседом моим — я в третьем подъезде с родителями жил, он в пятом — со смотрящим, Олегом Савой, бригады формировали и по площадкам развозили. Потом я кому надо сигналил, чтоб именно эти стройки под облавы Миграционной службы не попали. За мзду, конечно. Менты тоже любят покушать и на хороших тачках ездить.

Как клуб заработал, стали мы в нашем, криминальном, мире известными людьми. Поднялись, так сказать, над остальными. У шефа, бывшего тренера дяди Вовы, таких как наша бригад десятка три точно было, а клуб только у нас. Понты, внучки. Все в среде хулиганов держалось на понтах. Билет в заведение совсем не дорого стоил, но войти бесплатно — это статус, это известность и уважение. Это понты! А от кого зависело пускать или нет? От нас!

Вот пришел этакий крутой пацанчик с кодлой своей, с девками, а ему суровый бык на входе рычит, типа, касса там. У пацанчика деньги из всех карманов, и он может и заплатить, но ведь его уважать меньше станут если он в очередь с другими страждущими зрелищ встанет. Потому он зовет меня или Коленка и, в виде одолжения, просится. Потом, спустя какое-то время, я с него ответную услугу попрошу. И от отказать не посмеет. Так-то вот.

Сашку такая известность нравилась. Он молодых шакалов по кварталам насобирал и дрессировал. А мне, после двух месяцев в больничке, шоу-бизнес этот поперек горла встал. Я парнишку управляющим поставил. Костю Маера. Да-да, дядю Костю. Он немец, у него порядок в крови. Но душой-то — русский! Он было в свою Дойчляндию жить переехал. Год там прокантовался и вернулся. Не могу, говорит. Скучно, аж зубы ломит. Приторно там и не по-человечачьи. В гости приходят, бутылку шнапса приносят. Домой идут — остатки спиртного с собой уносят…

Костя в клубе рулил, а я к строителям все больше прикипал. В строительном управлении одном даже начальником по общим вопросам заделался. Таджиков выпасал, короче. Так-то это давно уже была частная контора, директор, Олег Федорович, с главным инженером, Андреем Палычем, в свое время подсуетились, приватизировали. А название старое осталось. "СУ-300", бляха от ремня!

Раз, в светлый для каждого строителя праздник, на второе воскресенье августа, Федорыч с Палычем меня в оборот взяли. Уговаривать стали учиться. В институт строительный поступить. Директор уже не молодой был, за шестьдесят. Говорил, мол, помру, кому все достанется? Дочка его давно замужем, в столице обитает. Внукам только бабло от деда надо. Помрет, мигом долю его в фирме продадут, заморачиваться не будут. А они, мол, с Палычем кровью и потом через разруху Перестройки проползли, дело развивали. Тогда вот смену свою во мне разглядели…

Я подумал, с Натой посоветовался, и пошел на заочное поступать. Санек чуть со смеху не умер, так смеялся, когда узнал. Я и сам бы его поддержал, если бы мне годом раньше кто сказал, что я в студенты заделаюсь…

Но выучился. Честно учился, кстати. Разбирался, по ночам сидел, книжки читал и формулы разбирал. Контрольные делал и курсовики. С чертежами у меня только ничего не получалось. Терпения не хватало. Но и тут решил. Козленок один высоколобый к девкам в общаге подкатился. Вымогал, сученок, близость. Отчислить грозился. Я младших к нему поговорить отправил. Так он даже сначала верить не хотел, что нашелся кто-то за девчонок вступиться. В общем, козленок отправился на больничный, а я нарисованный благодарными студентками проект преподам сдавать.

Как диплом получил, стал Федорыч меня везде с собой таскать. Дела передавать. У нас не столица, у нас весь бизнес на личных связях построен. На взаимных одолжениях и отношениях. Это я и без старого строителя знал, так что кое-где сумел-таки его удивить. Как наш дядя Вова с иглы снялся, и братва сеть гипермаркетов затеяла строить, наше СУ подряд и получило. А кто еще? Один я такой у шефа нашелся, фишку вовремя прочуявший.

Одно за другое. Майер рулил в клубе, я учился строить, а Миха, как приклеенный всюду со мной. И всегда за баранкой. Коленок только неприкаянным болтался. То к блатным его несло, то еще куда. Как его брата старшего в Питере застрелили, мы, считай, последний раз всей бандой сработали. Съездили, нашли кто-чего и за что, и падлу привалили. Каждый по пуле выпустил, и ствол вместе с трупом в Финский залив скинули. И раньше, с детства вместе держались, а после той командировки, еще и кровью повязались.

Я Санька в службу безопасности фирмы пристроил, но тот уже без куражей жить не мог. Легкие деньги, легкая жизнь. Стрелки, разборки, наезды. Дядя Вова Коленка моего за бультерьера какое-то время держал. Не удивлюсь, если кроме того гада, что рыбам на корм пошел, на Саньке и еще кто был.

Помер Федорыч уже в новом веке. А полгода спустя и Палыч за старым другом ушел. И оба оставили мне свои доли в фирме. И такое бывает. Чужой я им вроде был, нефига не родственник, а приняли меня старые волки, наследником хозяйства назначили.

Надо сказать, вовремя я от бандитской темы отвалился. Ну не то, чтоб совсем. Скорее так — слегка в сторону отъехал. Дань дяде Вове иногда все-таки завозил. Под его, шефа, имя мне такие госзаказы отхватывать удавалось, что конкуренты только зубами скрипели. Ко времени кризиса я уже целыми микрорайонами строил. Миллиарды через мои счета проползали.

Не то чтоб прям олигархом был. Слухи о том, что прибыли со строительства почти как с героина — сильно преувеличены. Люди думают, будто бы раз квартира стоит, допустим, десять миллионов, так их-то хозяин фирмы в карман и положит. Как бы не так. А стройматериалы? А зарплаты? А техника? А чиновнички наши, крохоборы? Четверть цены — вчистую на откаты и дележ уходит.

Но худо бедно ковырялся. Яхты стометровые не покупал, но жили мы с Натахой и сыном, Никитой в коттедже среди сосен, а ездил на "гелене". Нравилась мне его суровая простота. Танк! УАЗик в пределе своей эволюции.

А вот у пацанов, тех, кто в хулиганах остался, дела все хуже шли. Особенно, как высоких покровителей дяди Вовы за коррупцию посадили. Менты пуганые стали. Бандитам помогать не торопились. Они, полицейские начальники, теперь сами фирмы крышевали, и в подачках от братвы нуждаться перестали.

Стали видных ударников криминального труда на собеседования таскать к следователям. В делах давно прошедших дней копаться. Из архивов все наши прегрешения выкопали. Неуютно стало пацанам в городе, и деваться некуда. Миллионов никто не скопил чтоб по заграницам от глупых вопросов прятаться.

А потом, как-то вдруг, все кончилось. Ходили слухи, что дяде Вове нашему место определили, в загон определили. Типа — здесь твое, а сюда не лезь, занято. Еще, была у меня такая мысль, вполне может быть, что получил наш шеф "привет" от давнишнего своего соперника и врага — лидера краснополянинских, корейца Кима.

Тренер наш в новую власть не верил. Говорил, мол, чтоб порядок в России навести стальным нужно быть, титановым. Так кулак сжать, чтоб у наших людишек спины захрустели.

— Царь вот плевать хотел на мнение всяких там, — разглагольствовал дядя Вова. — Сказал — будет вот так, и все побежали исполнять. А кто против, того плаха ждет с нетерпением. Или красные, Сталин там, или Троцкий. Суровые ребята. Пинками народишко в светлое будущее загоняли. А тем, кто упирался, или поперек базарил — лоб в зеленку. А этот чего? Голова в телевизоре… Все за бабло… Хрен знает чего хочет, и как к этому всех вести собирается.

Так и получилось, что новую тему дядя Вова не вкурил. Ждал все чего-то. Надеялся, что все вернется, и вновь полетят по городу тонированные "бэхи" с бригадами наводить порядок среди коммерсов по совести и понятиям.