Они подъехали к зданию аэропорта. Джейк маневрируя, выбирал место для стоянки автомобиля. Галлахер связался по мобильному телефону с Абрахамсоном. После разговора с ним он сказал:

— Так, все в порядке. Мы успели! Они уже заканчивают оформление багажа и скоро появятся в зале регистрации пассажиров. Мы тоже туда идем.

Ждать пришлось недолго. Вскоре появился Абрахамсон с двумя своими помощниками. И только в этот момент Галлахер рассказал о смерти их товарища. Абрахамсон был настолько потрясен известием, что на какое-то время потерял дар речи. Растерянность и подавленность отчетливо проявились на его лице. Джейк даже не мог припомнить, чтобы он когда-либо видел Абрахамсона в таком состоянии. Уверенный и подтянутый Абрахамсон всегда излучал оптимизм, который часто помогал в тяжелые моменты окружающим. На этот раз все было иначе. Весть о смерти Джексона лишила его привычного душевного состояния. Трудно сказать, о чем он сейчас думал. Скорее всего, ни о чем; это было состояние прострации, когда человек временно теряет способность думать о чем-либо определенном. Наконец, Абрахамсон начал приходить в себя. Джейку его голос показался необычно глухим и охрипшим.

— Как же документы? Мы участвуем в конкурсе, или нет? — в голосе Абрахамсона звучало настоящее отчаянье.

— Чарльз, документы готовы полностью, — сказал Галлахер, протягивая ему папку с документами. — Думаю, не будет большим преувеличением, если скажу, что Уинстон совершил настоящий подвиг. Для того чтобы документы были готовы к утру, он вынужден был дорабатывать их дома. Напряженно работал до утра, и когда уже все было готово, его сердце не выдержало… Уверен, нам необходимо увековечить память о нем и организовать в музее компании в его честь специальный стенд. Что ты думаешь по этому поводу?

— Да, конечно, — отозвался Абрахамсон. После паузы он продолжил, — Только после смерти знакомых людей начинаешь понимать, насколько смерть ужасная и неожиданная вещь. Смерть неожиданна даже тогда, когда все говорит о скором ее приходе. Помню, как умер мой отец. Я как раз вернулся домой после очередной заварушки в джунглях Индокитая. Видел, как отец угасает, как меняется день ото дня цвет его лица, понимал, что дни его сочтены и внутренне готовился к его смерти и похоронам. Но отец умер, когда меня не было дома — я поехал за продуктами по магазинам. Захожу в дом, а мне мама говорит: «Отец умер». До сих пор не могу объяснить, что со мной произошло в тот момент, когда я это услышал. Сколько раз мысленно возвращался к своих ощущениям в тот момент, но ничего толком не могу понять… Было такое ощущение, словно у меня из груди что-то вырвалось и упало прямо под ноги, на пол. Помню, как в полной растерянности я поглядел вниз, на пол, рядом со своими ногами. Однако ничего у себя под ногами я не увидел, но память навсегда сохранила то состояние, то потрясение и ощущение оторвавшейся частицы меня самого, может быть частицы моей души. Думаю, что в первую очередь мое состояние в тот момент было связано с неожиданностью, с внезапностью для меня самого смерти отца, хотя к ней я внутренне готовился.

— Еще более неожиданно воспринимается смерть на войне, — продолжил через некоторое время Абрахамсон. — Особенно когда люди, сидящие рядом с тобой, гибнут от шальной пули или внезапного обстрела. Это всегда потрясает — ведь мы сидели с тем бойцом плечом к плечу. Всего несколько дюймов в сторону и пуля досталось бы мне. А ведь только что сидели вместе и болтали о жизни — о выпивке, девчонках, службе, погоде. Полная безмятежность и беззаботность… И вот его нет. Нет ни рядом с тобой, нет ни в другой машине, нет дома или на другом континенте. Вообще нет нигде. Потрясение и пустота, и не знаешь, что делать.

Наступило тягостное молчание, которое продолжалось до самой посадки в самолет. Каждый думал о своем. Наконец была объявлена посадка, Абрахамсон коротко простился и направился проходить процедуру личного досмотра.

— Ну и денек, — устало сказал Галлахер, когда самолет начал выруливать на взлетную полосу. — Но ничего не поделаешь. Жизнь не стоит на месте, надо возвращаться в компанию.

Во второй половине дня стали известны результаты медицинской экспертизы. Причина смерти Уинстона Джексона — остановка сердца вследствие острой сердечной недостаточности. Смерть наступила примерно в три часа ночи. Вечером было созвано собрание акционеров компании.

Собрание проходило в пресс-центре компании. За столом, на возвышении, сидел один Галлахер. Он долго не мог начать собрание, и в зале стояла напряженная тишина. Наконец, Гарри Галлахера взял слово и предложил всем присутствующим почтить память Уинстона Джексона минутой молчания. Далее он продолжил:

— Теперь нам его будет не хватать. Уинстон Джексон был отличным специалистом… И просто мужественным человеком. Был предан компании до последнего вздоха. Благодаря его самоотверженной работе компания сможет принять участие в конкурсе. Трудно сказать, чтобы сейчас было со всеми нами, если бы Уинстон не выполнил до конца свой долг… Мы просто обязаны увековечить память Уинстона Джексона. От имени руководства компании предлагаю создать мемориальный уголок в музее компании, в котором будут помещаться материалы о работниках, внесших особый вклад в историю компании. И первым будет Уинстон Джексон…

— Наша компания находится сейчас в исключительно трудном положении. Не скрою, перед нами маячит угроза банкротства. Единственная возможность для нас выжить в современных условиях — это победить в конкурсе на поставку аппаратуры в африканские страны. Все последнее время компания напряженно готовилась к нему, и у нас есть возможность победить. Сейчас руководитель отдела маркетинга компании Чарльз Абрахамсон со своими помощниками летят в Браззавиль. Пожелаем им удачи. А нам надо хорошо подумать, кого назначить на должность руководителя финансового отдела. Вместо Уинстона… Трудно будет без него, особенно в данный период, но ничего уже не изменить и нам нужно браться за работу…

Глава 19

Все последние дни Саммерс был поглощен изучением обстоятельств самоубийства охранника в банке. Всесторонний анализ пленок системы видеонаблюдения в банке и пленки с записью передач радиостанции «Звезда Калифорнии» не выявил ничего особенного. На них отсутствовали посторонние сигналы и, по мнению экспертов, не могли свидетельствовать о каком-либо влиянии на психику охранника. Ничего нового не было и в отчете, который пришел сегодня из лаборатории федерального центра. В нем также отмечалось, что в пробах, направленных в лабораторию Кристиной, не обнаружено веществ, способных оказать влияние на психику человека. Не удалось ничего особенного выяснить и из разговоров с вдовой погибшего охранника. Вдова охранника сказала, что последнее время у ее мужа было отличное настроение, и его ничего не беспокоило. Не были обнаружены свидетели, способные прояснить обстоятельства ограбления банка.

Саммерс понимал, что это тупик. Не было ни одного свидетельства, ни одного факта, позволявшего выйти на след преступника. А, может быть, преступников. Скорее всего, так оно и было, — трудно одному человеку провернуть такое дельце. В довершение всего, капитан Харрисон сказал, что пора переключаться на другие дела.

Лейтенант вернулся домой поздно, усталый и раздраженный. Жена, перед тем, как подать ужин, отправила его мыть руки. Саммерс терпеть не мог этого, но безропотно подчинялся. На кухне командовала Барбара.

Вымыв руки, Саммерс принялся разглядывать в зеркало свое лицо. Из зеркала на него смотрел изрядно уставший и постаревший за последнее время человек. Морщины и складки кожи на щеках, мешки под глазами. Но главное, сами глаза. «Мутные» и «потухшие», с выступившими за последнее время красными нитками кровеносных сосудов. Постоянная и напряженная работа мозга сказывалась не только на душевном состоянии, но и на внешнем виде. К тому же, расследование не имело хороших перспектив и, несмотря на затраченные силы, про него следовало забыть. Пускай ФБР всем этим занимается. А жаль! Ему очень хотелось напоследок раскрыть такое сложное и запутанное дело, а потом можно и в отставку, на отдых.