Незадолго до отлета на Луну, где нас ожидала “Урания”, Высший совет по освоению Космоса устроил в Космоцентре прощальный банкет. Как сейчас помню огромный зал со сферическим куполом, тысячи оживленных лиц, столы, уставленные легкими напитками, яствами и цветами, тихую музыку и улыбки детей, по давнему обычаю пришедших пожелать нам благополучного возвращения…

Пока произносились вступительные речи и поднимались тосты, я незаметно вышел на площадь Космоцентра. Там перед телевизионным экраном, во всю стену противоположного здания, толпились тысячи людей.

Побродив по площади некоторое время, я возвратился в зал.

И вовремя. Выступал Самойлов. Я немного развеселился, увидев над высокой кафедрой воинственно сверкающие очки-“телескопы”.

- Мы счастливы, - патетически начал академик, и я невольно расправил плечи. - Да, мы счастливы, что именно нам выпало счастье… - Тут он запнулся, сообразив, очевидно, что слишком много получается счастья. - Мы рады, что первыми из людей полетим туда, где человечеству откроются новые горизонты познания. Еще Циолковский сказал…

Я так и предполагал, что академик не умеет произносить торжественных речей, и облегченно вздохнул, когда он принялся отвечать на записки. Первая из них, смятая в комок, спикировала с галерки прямо на кафедру. Самойлов развернул записку, прочел и торжественно поднял палец.

- Вопрос по существу, - объявил он. - Чувствуется, что его задал мой студент. (Протестующие возгласы сверху.) - “Почему к центру Галактики, а не ближе?” Видите ли, планетные системы в тех областях много старше нашей, и именно там мы рассчитываем найти не просто органическую жизнь, но и древние цивилизации… Не случайно намечена и конкретная цель: желтая звезда, совершенно идентичная нашему Солнцу, с планетной системой. Несомненно, что там отыщется хоть одна планета, подобная нашей Земле.

- Каким принципом вы руководствовались при выборе вашего астронавигатора?

Это было сказано неокрепшим мальчишеским басом (вероятно, первокурсник Академии звездоплавания).

- Да, да! - подтвердило сверху множество голосов.

- Извольте, отвечу, - отпарировал Самойлов и успокаивающе повел ладонью в нашу сторону. - Мне импонирует, что Виктор Андреев одинакового со мной роста и не придется в продолжение долгих лет смотреть на него сверху вниз.

Мальчишеский бас не унимался:

- Это не ответ!… Все хотят лететь!

- Да, да! Мы тоже высокого роста.

- Увы, - академик развел руками. - Приятно видеть ваш энтузиазм, но вместе с тем и прискорбно. Всех желающих не возьмешь… Мой спутник имеет еще одно неоспоримое преимущество: он молод… (Возглас с галерки: “Я тоже молод!”.) Это заметно, - немедленно отозвался Самойлов. - Он молод, но несмотря на это, налетал уже триллион километров. Легкие у него, как паруса!… И великолепное сердце. (“В каком смысле?” - прозвенел лукавый женский голос.)

- Мне непонятен последний опрос, - заявил академик под общий хохот.

Наконец слово предоставили мне. Я не стал подниматься на кафедру, чтобы не усугубить впечатления, произведенного речью академика, а встал у стола в позе, которая казалась мне наиболее естественной. И вдруг непроизвольно поднял руку, повторяя жест академика.

- Мы счастливы…

Галерка разразилась ироническими аплодисментами.

Поправляться уже было поздно, и я с мужеством отчаяния продолжал:

- Да-да… Я горжусь оказанным мне доверием. Вы увидите, я оправдаю его.

- Мы не увидим, - заметил чей-то голос. - K моменту вашего возвращения нас давно не будет в живых.

- Виктор имел в виду человечество в целом, - вмешался академик.

Я готов был провалиться сквозь землю.

Несмотря на наши неудачные упражнения в ораторском искусстве академика и меня вынесли на Площадь Погибших Астронавтов, как древних триумфаторов, передавая с рук на руки. Люди, стоявшие на площади, (встретили нас бурей приветствий,

Глава третья

“УРАНИЯ”

Наша ракета приближалась к Луне. Настраиваюсь на лунный радиоцентр. Он передает торжественную музыку, очевидно в честь нашего прибытия. Впоследствии, перед самым отлетам “Урании”, я прочел неплохой отчет корреспондента Всеобщей Связи. На мой взгляд, он почти художественно описал момент прибытия. Вот его отчет в моем вольном пересказе:

“Ваш корреспондент, Сергей Наваров, находится в диспетчерской башне Главного лунного космодрома, место в которой ему любезно предложил главный диспетчер. Прекрасные телевизионные установки позволяют мне быть поистине вездесущим. Вот я переношусь в подлунный город…

- Сейчас прибывают! - провозгласил дежурный диспетчер Главного лунного космодрома, вбегая в зал, где собралось до сотни людей, одетых в тяжелые белые скафандры с прозрачными шлемами.

Все вскочили с мест и устремились к подъемникам. Через несколько минут зал опустел. Подъемники вынесли ожидающих из подземного (вернее, из подлунного) города на поверхность “Моря Дождей”. Это были инженеры, техники, рабочие особой комиссии Всемирного научно-технического совета - наладчики, контролеры и инспекторы, готовившие гравитонный корабль “Урания” к полету в бесконечность.

Целых полгода они придирчиво, с невероятной тщательностью выверяли, выстукивали, прощупывали излучениями всю сложную систему ракеты - до последнего контакта. Теперь они с нетерпением ожидают прибытия с Земли отважных астронавтов.

Лунный пейзаж всегда поражает воображение… Насколько хватает глаз - расстилается пустынная, голая равнина “Моря Дождей” - “моря” без всяких признаков влаги. Темные горные породы, слагающие дно “моря”, ослепительно блестят в лучах солнца. На юго-востоке вздымаются черные громады лунных Карпат со сверкающими вершинами самых высоких пиков. С юго-запада, запада и юга равнину окружают Апеннины, Кавказ, Альпы, образуя нечто вроде крепостного вала. Прямо на севере виднеется пологая холмистая гряда цирка “Архимеда”. И лишь башни радиотелескопов, установленных на вершине горы Пико, да многочисленные служебные сооружения космодрома носят странный диссонанс в ландшафт лунного мира.

Над головой раскинулось густо-черное небо с ослепительно ярким, пылающим Солнцем и крупными немерцающими звездами. Неправдоподобно резкие тени, отбрасываемые неровностями лунной поверхности, лишь подчеркивают мертвую безжизненность пейзажа. Сейчас пора полноземелия, и в западной части небосвода висит огромный сверкающий шар Земли, заливая окрестности голубоватым светом. Земной диск почти недвижно стоит в небе Луны всегда на одном месте. Позади него медленно скользят звезды. Если долгое время наблюдать за равниной, то увидишь, как изредка взметнется беззвучный столб пыли и камней: это ударился о поверхность довольно крупный метеорит. Здесь нет газовой подушки атмосферы, как на Земле, надежно прикрывающей от метеорной бомбардировки.

Гигантская эстакада выгнутой дугой уходит своим верхним концом в направлении на цирк “Архимеда”. Гравитонный астролет загадочно просвечивает зеленоватой обшивкой корпуса сквозь ажурное плетение конструкций. Вокруг него еще работают люди, заканчивая последние предстартовые операции.

У броневых куполов космопорта собрались почти все “жители” подлунного города. Они то я дело поглядывают на северо-восток, откуда должна появиться первая ракета “Земля-Луна” с членами экипажа “Урании”.

На башне диспетчерской засиял зеленый сигнал. Почти одновременно раздался возглас:

- Вот они!

Все, как по команде, повернули головы на северо-восток: в черной бездне неба ослепительно горит точка. С каждой секундой она увеличивается в размерах, на глазах превращается в подобие хвостатой кометы. Все ближе, ближе… Вот уж отчетливо виден серебристый корпус ракеты. Повернувшись дюзой к Луне, она начинает торможение. Лунный мир - это мер безмолвия. Поэтому странно видеть, как, в полной тишине содрогается корпус ракеты, медленно опускающейся на огненном столбе реактивной струи.