Ключ был в замке зажигания. Талгат был даже рад, что Херен дождался его и теперь они будут вместе до самой границы. Он посмотрел на приборы, баки были заправлены под завязку. «Пока все боги на нашей стороне», — усмехнулся он и повернул ключ зажигания.

Ганс должен был ждать его на развилке дорог, одна из которых вела в Афганистан. Это было примерно километрах в сорока от города. Талгат прокатился по городу, заехал в те места, где когда-то брал товары для своих дуканов, но не встретил ни одного знакомого лица. Настроение было хуже некуда. Теперь он не был уверен в том, что и в Кандагаре встретит кого-то из старых знакомых. У проезжающего мимо торговца купил две бутылки воды и, не останавливаясь, направился к месту договорённой встречи.

«Наливники» стояли примерно в километре от развилки уже на афганской трассе. Проезжая мимо, он посигналил сначала фарами, а затем сигналом. Посмотрев в зеркало, увидел, как они выруливают на трассу.

Дорогу до Чамана преодолели быстро и без препятствий. Водители, как потом оказалось, были молодыми парнями и, предвидя хороший заработок, выжимали из своих машин всё возможное. На одном из перевалов они поменялись местами и до самого Чамана он ехал за ними. Там же, во время обеда, договорились, что ночевать будут на той стороне. «Там спокойнее, — сказал один из водителей, — а здесь иногда ночью ездят пакистанские патрули, так им надо…» — и он показал жест пальцами. Талгат с Гансом рассмеялись. Перед тем как тронуться в путь, Талгат сказал, чтобы они не гнали так сильно, иначе его старенькая «Тойота» рассыпится по дороге. Они заулыбались и предложили ему привязать её к ним, как ослика к повозке. Он просто хотел внимательно рассмотреть все прилегающие к дороге распадки, ущелья, высохшие русла. Сейчас всё это было ему в новинку. Раньше не особо обращал на это внимание, тогда важно было как можно быстрее проскочить эти места. «Не могут же они расположиться в кишлаках. Всё-таки иногда американцы должны появляться здесь… Искать надо в горах», — размышлял он, изредка поглядывая по сторонам.

Ночевали в кишлаке, уже на той стороне реки, в Афганистане. Утром поднялись рано, чтобы засветло пройти все перевалы. К полудню смогли проехать около пятидесяти километров. Много времени потеряли перед первым перевалом. Дома, раскинувшегося у подножия кишлака, шли по одну сторону небольшой, но бурной речки. Она выходила из небольшого ущелья, змейкой вилась по неширокой долине и также незаметно исчезала где-то между скал. На другом берегу небольшими лоскутами раскинулись поля. Они поднимались почти к перевалу. На некоторых из них Талгат заметил людей. Он вышел из машины и огляделся. Позади кишлака поднимались горы. На их каменистых склонах вряд ли можно было заметить дорогу, но в любом случае проехать там было невозможно. Обойдя машину, Талгат увидел невдалеке человека, который что-то делал в поле. Не желая привлекать к себе внимания в кишлаке, решил поговорить с ним, тем более что дорога до него не казалась такой уж длинной. Но, пройдя метров сто, очутился на берегу глубокого оврага. Вероятно, здесь было старое русло реки. С дороги его не было видно и сейчас, стоя над ним, он раздумывал, что делать. Возвращаться не хотелось, но и обходить было далеко. «Выхода нет, придётся идти, — подумал он, — хотя вряд ли он что-нибудь добавит к увиденному». Человек оказался стариком, поправлявшим берега своего арыка. Он с интересом разглядывал незнакомого ему человека, который, неуклюже перепрыгивая с камня на камень, приближался к нему. Талгат поприветствовал старика, и разговор потёк сам собой. Он не заметил, как пролетел почти час, но теперь он знал точно, что до перевала дорог в округе не было и раньше, а после землетрясения завалило и тропы. Старик жаловался, что скот теперь приходится гонять в горы по узкой тропинке, вдоль ущелья, а это долго и опасно. Скорее всего, он принял Талгата за человека, который может сделать им дорогу. Они попрощались и Талгат, не останавливаясь в кишлаке, бросился догонять колонну.

Дорогу вправо, уходящую по высохшему руслу, он заметил сразу. Крупные валуны были разбросаны по берегам, а между ними лежала галька, перемешанная с песком. Как житель гор, Талгат видел, как в пересыхающих руслах песок тонким слоем затягивал камни и покрывал их высохшей корочкой. Здесь было всё не так.

Он фарами посигналил водителям и остановился. Когда они подошли, спросил:

— Кто нибудь из вас ездил по этой дороге?

Они почти в один голос спросили:

— А разве здесь есть дорога? — и очень удивились, услышав, что здесь недавно кто-то проезжал. Вверху, метрах в пятистах, русло поворачивало в скалы. Вниз оно шло параллельно дороге и было завалено довольно крупными камнями. Спустившись с откоса, он прошёл вверх метров сто. Дорогой стал вспоминать карту космической съёмки, которая висела у них в тренировочном лагере. Она была специально сделана для этого района. Они должны были изучить её до мельчайших подробностей. Ведь именно где-то здесь и замолчал маячок Хейса. Но они не знали точных координат и этой дороги не могло быть на карте. «Если проехать вверх, то можно нарваться на простых бандитов, — почти вслух проговорил он и, потоптавшись на месте, пересёк русло, а затем повернул назад. — Не будем заниматься самодеятельностью, тем более, что я один… Может, подождать на шоссе?… А сколько?» — так ничего и не решив, он вернулся к машинам. Водители вопросительно посмотрели на него. Он махнул рукой, чтобы они ехали дальше.

В Кандагар прибыли вечером. Подъезжая к городу, Талгат почувствовал, как учащённо забилось сердце. Он всматривался в улицы и узнавал их. Почти ничего не изменилось с тех пор. Всё тоже великое множество дуканов по одну стороны улицы, где можно было за одним прилавком выпить чашечку хорошего кофе и тут же купить хороший японский мотоцикл, и огромные универмаги по другую. Но именно в этих магазинчиках и узнавали в своё время последние новости из Пешавара и Герата, Кабула и Саланга.

Уже на самой окраине он обогнал колонну из автобусов и нескольких грузовых. Это были старенькие «Татры», «Вольво» и ещё советские «КАМАЗы». Они нещадно дымили, гремели, но всё-таки ползли в сторону города. Все хотели до темна прибыть домой. «В своё время наши ребята называли их «барбухайками»», — усмехнулся он. Сквозь грязные стёкла автобусов были видны бородатые лица мужчин, женщин в парандже с чёрными бусинками глаз и, казалось всегда смеющихся, детей. «Ничего не меняется под этими небесами. Как будто время остановилось здесь», — подумал он тогда. Единственное, что насторожило Талгата в городе, обилие военных патрулей. Они ходили по городу, стояли на перекрёстках, сидели в кафе и ресторанах. Казалось, что это была военная база, а не город. «Сидеть с автоматом в баре, конечно, проще, чем лазить по горам, — усмехнулся про себя Талгат. — Почему они не обратились к американцам за помощью?… Скорее всего, просчитали, что наши грехи здесь уже подзабыли… Возможно, они и правы. Память человеческая имеет замечательное свойство, она может выступать и в роли карандаша, и в роли ластика — рисовать и стирать».

Утром он сказал водителям, чтобы они дожидались его, а сам пешком направился по знакомым ему улицам. В своё время он оставил здесь немало друзей и знакомых. Сейчас хотел посмотреть на них со стороны, не привлекая к себе внимания. Подойдя к застеклённой витрине, Талгат посмотрел на своё отражение. «Нужно сменить европейский костюм, — он огляделся вокруг. Несколько мальчишек, вертевшихся неподалёку, уже проявили к нему интерес. — Лишнее внимание мне сейчас ни к чему. Хватит проблем с Джеем и Гансом».

Он прошёл ещё несколько кварталов и свернул к центру города. Когда-то там, на одной из улиц, находилась его бывшая контора и самый большой магазин. Рядом с ним, на углу, располагался дом его хорошего друга, с которым они почти каждый вечер встречались за чашкой чая и обсуждали новости, которых приносили в их дуканы великое множество.

Не доходя несколько домов до знакомого угла, он перешёл на противоположную сторону улицы, пристально вглядываясь в открытые двери небольшого дукана напротив. Внешне, казалось, ничего не изменилось. Всё та же выцветшая вывеска над входом, выкрашенные в нежно-голубой цвет стены и две ступеньки перед входом. Вот разве только окна стали чуть шире и на них появились решётки. Дверь в дукан была открыта. Лишь лёгкая, почти прозрачная, занавеска на ней колыхалась от проезжающих мимо машин. Сквозь неё Талгат пытался хоть что-то разглядеть, но не мог. Он подождал, пока кто-нибудь не выйдет из дукана и быстро пересёк улицу. Это был мальчишка лет десяти. Он прижимал к груди несколько лепёшек и что-то завёрнутое в бумагу. Талгат шагнул ему навстречу и спросил: