Они уже выпили по второй пиале, но никто не продолжал разговор. Талгат искоса поглядывал на Гуляма, но тот сидел неподвижно, глядя в одну точку…

— Скажи, Хасан, кто ещё знает об этом человеке? — нарушил, наконец, тишину Гулям.

— Гулям-ага! Я сам узнал о нём несколько недель назад и сказали мне об этом немцы и англичане… Моя страна тоже знает о нём… Если у нас что-то не получится, они не оставят вас в покое. Слишком велика для них опасность от этого человека и они сделают всё возможное, чтобы убить его… Я не хочу этого. Его надо просто убрать от этих людей.

Гулям вновь замолчал, лишь чуть наклонился вперёд, словно пытался разглядеть ту точку, в которую был устремлён его взгляд. Не поднимая головы, тихо сказал:

— Я верю тебе, Хасан, как верил всегда… Чем я могу тебе помочь?

— Твои люди часто ездят в Кветту. Попробуй узнать у них, не попадалось ли им на трассе что-то необычное. Может, какие-то странные машины или грузы попадались?… Я знаю, что по этой дороге ездят в основном одни и те же люди… Чужие, сразу, бросаются в глаза.

Гулям вновь надолго замолчал, словно перебирал в памяти только ему известные события, относящиеся к заданным вопросам.

— Незнаю, поможет ли это тебе… Несколько месяцев назад мой сын ездил в Кветту за товаром. В ущелье Дахто их остановили вооружённые люди, но ничего не взяли, не обокрали…. просто стояли и всё. Долго стояли. Много машин встало и люди стали шуметь, но те открыли стрельбу по горам… Потом уехали. Их следы в сухом ущелье видели. Там был проход по сухому руслу, раньше пуштуны там коз гоняли, когда уходили за перевалы, а сейчас там пусто. Туда никто не ходит.

— А почему?

— Когда Аллах тряс нашу землю, там погибло целое их племя…. да и перевал засыпало… Теперь туда никто не ходит.

— Это далеко от Кандагара?

— Если на машине, то нет, а если пешком…

— Не надо пешком… Твой сын может показать это ущелье?

— Ты сам проезжал его… Оно по левую сторону отсюда, там, где первый подъём на перевал… Ты хочешь туда пойти? — Гулям вопросительно посмотрел Талгату в лицо. — Смотри, Хасан, это плохое место. Наши люди не ходят в места с проклятием Аллаха.

— Твой сын не пойдёт со мной. Он только покажет место.

— Хорошо… Через два дня он поедет в Кветту и возьмёт тебя с собой.

— Я поговорю с ним сам… Гулям, у меня к тебе ещё одна просьба.

— Проси! — Гулям улыбнулся. — Я за это денег не беру.

— Ко мне должен приехать друг. Ты сможешь принять его?… Он не надолго.

— Хасан! Я когда нибудь отказывал тебе в чём-то?

— Спасибо! Он завтра придёт в твой дукан. — Талгат встал и, улыбнувшись краешком рта, продолжил, — Я пойду в город. Посмотрю на свой дом, свой дукан.

Гулям тяжело поднялся вслед за ним и, взяв руку Талгата в свою, куда-то в сторону сказал:

— Дукан твой стоит на месте, а дома нет.

— Как нет? Куда он мог деться?

— Когда американцы бомбили нас, одна бомба упала рядом с твоим домом. Там не стало ещё с десяток домов… Недалеко от тебя жил мой брат, ты знал его… Они погибли тогда все… Я не хожу туда… — Гулям замолчал на мгновение, затем повернулся к Талгату и, глядя в глаза, сказал, — если этот человек делает оружие против американцев, то я на его стороне… Просто я верю тебе, Хасан. Мы никогда не обманывали друг друга.

— Прости, Гулям! Я ничего не знал о твоём брате… А насчёт этого человека с фотографии, поверь мне, это очень плохо для вас. Если мы его не найдём и он сделает то, что хочет — американцы вернуться сюда.

— Они уже здесь давно.

— Я всё хочу спросить тебя, Гулям-ага — как вам при них?

— Лучше не стало. Они не знают, что хотят в моей стране. Человек на пути к Аллаху может упасть, но Аллах всегда поможет ему подняться и лишь тот, кто поднял руку на приютившего его, так и останется в придорожной пыли. Так говорил мой отец… Ладно, иди. Память хорошая вещь, но она не любит, когда ею часто пользуются. Надо жить сейчас.

Талгат не собирался идти к своему дому Просто он хотел пройти по городу, базару, послушать разговоры в дуканах. Здесь, на Востоке, вести разносились из уст в уста быстрее, чем по радио. Никакая разведка не могла сравниться с ними по точности времени и месту действия противников. Это он знал ещё со времён войны.

Рассказ Гуляма об ущелье Дахто заинтересовал его. Если речь идёт о той дороге по сухому руслу, то он видел её и знает, где это. Он только не знал, как называется это ущелье. Завтра он встретится с Джеем и они решат, что делать.

Талгат медленно шёл по улице, по дедовски заложив руки за спину. Сейчас его мысли вертелись вокруг этой дороги. «Самый лучший вариант, пока сын Гуляма обернётся в Кветту, сделать там небольшую разведку… Чем чёрт не шутит! А на обратном пути подобрал бы нас», — размышлял он, проходя мимо и разглядывая, казалось, бесконечные ряды лавок и витрин. Он не заметил, как ноги сами привели его к дукану, где он когда-то был хозяином без малого шесть лет.

Дукан был открыт и Талгат с некоторым волнением шагнул в дверь. Кое-что здесь было почти как и при нём. Эти сборные витрины, которые он сделал сам из подручных материалов; стеллажи под товары, сделанные им из снарядных ящиков. Изменился только запах — теперь здесь торговали в основном продуктами. Появилось несколько новых витрин. Народу было немного, да и то в основном женщины. Он прошёлся вдоль прилавков, ведя рукой по их отшлифованным краям и ощущая тепло многочисленных рук, касавшихся их. Внимательно посмотрел на стоявшего за ними мальчишку лет шестнадцати и вышел на улицу. Ноги сами понесли его в сторону базара. Домой он вернулся поздно вечером.

На следующий день они с Джеем встретились на базаре. Потолкавшись среди рядов, они порознь направились в сторону дукана Гуляма. Тот уже ждал их. Как всегда под абрикосом был накрыт стол.

Во время обеда, Джей не спускал глаз с Гуляма. Талгат заметил это и, улыбнувшись, сказал:

— Джей! Ты так рассматриваешь Гуляма, как будто он с другой планеты.

— Я ведь никогда не был в Азии, хотя и изучал арабские языки. Те, что живут у нас в Лондоне, уже потеряли свой колорит. Они больше похожи на опереточных кукол. Больше изображают, чем есть на самом деле… Да и профессиональная привычка. Ты ведь знаешь, где я служил до последнего времени.

Сейчас Талгат пожалел, что с ним Джей, а не Ганс. Из них троих только он не был профессиональным армейским контрразведчиком, а это сейчас ему очень пригодилось бы.

После обеда они перешли в дом. Жена Гуляма принесла туда чай, сладости. Гулям предупредил её, что его ни для кого нет. Когда чай был разлит, и аромат его можно было уловить, даже не беря в руки пиалу, Талгат потянул носом и сказал:

— Что бы ни говорили, а так как на Востоке, чай нигде не готовят. Вероятно всё дело в воде.

Джей отпил глоток и, глядя на Талгата, усмехнулся.

— Когда приедешь ко мне в Лондон, я приготовлю тебе чай, рецепт которого привезли из Индии триста лет назад. Его мало знают даже у нас, потому, что не хватает времени его готовить. Сейчас все стараются побыстрее и о вкусе уже забыли.

Гулям всё это время сидел молча. Талгат посмотрел на Джея, потом перевёл взгляд на него.

— Гулям, сейчас ты знаешь о цели нашего приезда сюда. Мы не всё можем рассказать тебе, но не потому, что не доверяем, а не имеем право. Поэтому я ещё раз прошу тебя верить нам.

Гулям поднял голову и, посмотрев на них, тихо сказал:

— Не надо никаких заверений. Аллах свидетель — вы не хотите зла моему народу… Я помогу вам, если это в моих силах.

— Возможно, скоро нам понадобиться хорошее оружие. Когда и какое, я скажу.

— В этом городе может не быть хлеба, но оружие было всегда. Так что пусть у тебя насчёт этого голова не болит… Вы всё-таки хотите ехать туда? — Гулям вопросительно посмотрел сначала на Талгата. Затем на Джея. Талгат молча кивнул головой. — Завтра едет мой сын, он довезёт вас… Вечером скажете, что вам нужно, — он встал и вышел из комнаты.