Наконец, адвокат вернулся, а вслед за ним в комнату вошел и Панкратов, причем вид у майора был подозрительно довольный.

— Знаете, Артемий Андреевич, — быстро заговорил Брик, — мы пообщались с господином Панкратовым, обсудили ваше дело, и от себя могу сказать, что для вас, действительно, лучший вариант написать явку с повинной. В этом случае до суда вы преспокойненько сидите дома под подпиской, срок, скорее всего, будет реальный, но, думаю, дадут по минимуму. Года четыре. Через два года — на УДО, так что перспектива вполне разумная. Я так считаю…

— Нет, — сказал Рудаков.

— Что нет? — запнулся адвокат.

— Нет, я ничего подписывать не буду.

— Помилуйте, — Брик оглянулся на Панкратова и начал убедительно говорить, напирая на слово «ваш»: — я здесь выступаю на вашей стороне и действую исключительно в ваших интересах. Я встречался с вашей супругой и вашими друзьями, я…

— Вы напрасно стараетесь, — устало сказал Рудаков, — я, правда, ничего подписывать не буду. И на вопросы отвечать не буду. Пусть делают, что хотят.

— Артемий Андреевич, нельзя же так, выслушайте меня…

— Вероятно, — вмешался Панкратов, — Артемию Андреевичу не известны еще все факты по делу. А ведь у нас есть показания очень важных свидетелей. Будьте любезны, господин Брик, продемонстрируйте вашему подзащитному, лучше, если это сделаете именно вы. А вдруг мне не поверит!

— Да что вы церемонитесь с ним, — неожиданно подал голос полицейский со злым лицом, — в камеру на денек, с утра сам прибежит подписывать!

— Одну минуту, — засуетился Брик, вытащил из портфеля бумаги и протянул их Рудакову, но тот даже не взглянул в его сторону.

— Посмотрите хотя бы, — повысил голос адвокат, но, увидев, что Рудаков вообще не желает ни с кем общаться, сообщил: — это письменные показания граждан Кухмийстерова и Дискина, где они полностью подтверждают вашу виновность. По их словам именно вы напали на господина Хаджибекова и нанесли ему тяжкие телесные повреждения металлической урной.

Рудаков молчал.

— Да, да, Артемий Андреевич, именно так, — Брик тяжело вздохнул, — я понимаю, вам непросто это слышать, но… случилось то, что случилось. Мы должны действовать сообразно обстоятельствам.

— Это ложь, — просто сказал Рудаков.

Брик опешил.

— Как ложь? Да вы посмотрите бумаги, там все изложено! А показания Кухмийстерова даже заверены нотариально. Будут устроены очные ставки…

— Очная ставка с господином Кухмийстеровым невозможна. Он отбыл в длительную зарубежную командировку по делу государственной важности, — сообщил Панкратов, — но его показания оформлены должным образом.

— Комар носа не подточит! — радостно подал голос полицейский со злым лицом, отчего принял совсем зловещий вид. — Все честь по чести!

Панкратов отмахнулся от него.

— Подожди… Видите, Артемий Андреевич, ваше положение крайне тяжелое. Стоит задуматься об облегчении своей участи. Ну ладно я, послушайте, что говорит адвокат, нанятый, кстати, вашей супругой. Подтвердите, Илья Иосифович. Вам-то, надеюсь все понятно, — майор особо выделил слово «все».

Брик с неожиданной готовностью закивал.

— Да, да, в сложившейся ситуации я рекомендую максимально сотрудничать со следствием.

Рудаков широко улыбнулся. Он неожиданно почувствовал себя хорошо. Боль в голове растаяла, исчезла белесая пелена перед глазами, а в теле возникла такая легкость, что, казалось, оттолкнись ногой — и полетишь.

— Я же сказал, что ничего подписывать не буду. Делайте, что хотите. Все.

Когда Рудаков сообщил Наташе о своем аресте, она решила, что это шутка — неуклюжая, в обычном рудаковском стиле. На бумаге он мог излагать мысли с тонким и убийственным юмором, а в жизни попытки сострить оказывались, как правило, довольно неуклюжими.

Чтобы осознать реальность происходящего потребовалось время. Посудите сами: забрать человека в тюрьму из больницы — это нормально?! Сначала Наташа растерялась, потом принялась названивать Рудакову, но телефон не отвечал. Набрала Кухмийстерова — Ванька наверняка что-нибудь придумает, но механический женский голос сообщил, что абонент находится вне доступа сети.

Зато сразу ответил Дискин, словно держал телефон в ожидании звонка. Он почему-то ничуть не удивился проблемам Рудакова, а сразу предложил помочь с адвокатом. Наташу участие крайне обрадовало, поскольку сама она не представляла, что следует делать в таких случаях.

Иосиф Давидович был настолько любезен, что назначил встречу в кафе неподалеку от Пушкинской, куда обещал также привести адвоката, человека, по его словам, надежного и опытного. Наташа, забыв о макияже, выскочила из квартиры, поймала такси и уже через двадцать минут — спасибо летнему затишью на дорогах — была в центре города. Тверскую перекрыли по случаю проезда какого-то важного чина, поэтому до Пушкинской пришлось прошагать пару кварталов. Как ни удивительно, прогулка быстрым шагом по жаре позволила привести в порядок мысли. Мудрый все-таки Дискин, сразу все понял и принял правильное решение. Конечно же, адвокат — вот кто может все исправить!

Личность адвоката-спасителя настолько занимала ее мысли, что, увидев Дискина, она даже не поздоровалась, а сразу спросила, где его знакомый.

— Не беспокойтесь, Наташенька, — ожидавший ее Иосиф Давидович встал, наклонился, необыкновенно галантно поцеловал ручку, и усадил за столик, — будет с минуты на минуту.

Наташа немного успокоилась и даже согласилась выпить чаю.

— Эй, любезный! — Дискин привстал, подзывая официанта. — Чаю девушке, и побыстрее, пожалуйста. Лимона? Тут забавные свежие травки добавляют. Чабрец, мяту.

— Да, — сказала Наташа, — если можно.

— Прекрасно! Чаю с лимоном, чабрецом и мятой.

Официант быстро поклонился и исчез. Дискин откинулся на спинку стула, сцепил пальцы на животе и сказал умиротворяющее:

— Вы ради Бога, сильно не переживайте. Все непременно образуется. А я со своей стороны обещаю любое содействие.

— Спасибо.

— Да что вы, Наташенька, это мой дружеский долг.

Принесли чай, и в ту же минуту появился адвокат.

Надо сказать, он совсем не походил на героя-спасителя. Маленький человек в поношенном костюме и стоптанных ботинках, с коричневым кожаным портфелем без ручки, который по этой причине помещался подмышкой. Прочитав Наташин взгляд, Дискин сказал:

— Наташенька, перед вами — Илья Абрамович Брик — один из лучших адвокатов Москвы и мой друг. Впрочем, что я говорю, вовсе не «один из», конечно же — лучший. Не обращайте внимания на его вид, поверьте, Илья Абрамович имеет возможность одеваться у первейших портных. Не правда ли, Ильюша?

— Истинная правда, — весело подтвердил Брик.

— Просто Илья вышел на тот уровень, когда имидж не имеет никакого значения.

Брик уселся за столик, не спрашивая, взял чайник и чашку, налил себе и с удовольствием сделал глоток.

— Это правда, я имею некоторую репутацию… Скажите, Наталья… э…

— Владимировна.

— Скажите, Наталья Владимировна, вам известна стоимость моих услуг?

— Н-н-нет, — Наташа немного растерялась от такого начала разговора.

И тут Брик назвал цифру невозможную, фантастическую и нелепую. Словом такую, что перечеркивала любые возможности воспользоваться его талантами.

— Нет-нет, — замахал руками Дискин, — пусть вас не беспокоит материальная сторона вопроса, все расходы я беру на себя.

Наташа был поражена. Иосиф Давидович всегда отличался если не скупостью, то очень бережливым отношением к деньгам. Только что отказал в небольшой сумме, а Рудакову уже полтора года не удавалось выбить из него обещанную прибавку к окладу… хотя термин «выбить» по отношению к Рудакову вряд ли применим. В любом случае жест со стороны почтенного издателя очень широкий и, главное, неожиданный.

Услышав, что Дискин лично гарантирует финансирование, Брик принял серьезный вид, достал блокнот и начал въедливо расспрашивать Наташу обо всех деталях происшествия с Рудаковым. Сразу стало понятно, что дискинский приятель — настоящий профессионал, он так строил вопросы, что скоро сама Наташа стала куда яснее представлять картину случившегося. Адвоката интересовало абсолютно все: чем Рудаков закусывал во время памятных посиделок с Кухмийстеровым и Дискиным, занимался ли он когда-нибудь спортом, страдали ли его родственники наследственными заболеваниями, как именно он провел день, предшествующий трагическому происшествию, а также множество иных вопросов, на первый взгляд никак не связанных с арестом Тёмы. Отвечая, Наташа утомилась, как после тяжелого физического труда.