258

Оба сценария рисуют печальную картину «расколотой цивилизации», в которой воцарится острая конкуренция и неизбежные

конфликты. Мир, разделенный на противоборствующие лагеря, а

тем более на множество замкнутых на себя обществ, чреват огромными рисками: военными столкновениями, ростом фундаментализма и национализма.

Конечно, имеются и другие варианты устройства глобального

мира, в которых на первый план выдвигаются процессы интеграции. Однако и это вызывает опасения, поскольку не совсем понятно, какие именно формы примет интеграция, и какую цену за нее

придется заплатить. Призрак «конца истории» ф. фукуямы все

еще довлеет над нашим сознанием. Речь идет о перспективе культурной ассимиляции, или, иными словами, вестернизации мира, о

формировании гомогенной в культурном отношении глобальной

цивилизации, в которой полную победу одержат демократические

ценности. Вестернизацию мира называют также «макдональдизацией» – распространением упрощенной коммерческой версии

западной (а точнее – американской) культуры в общепланетарном масштабе232. Об этом, собственно, и писал ф. фукуяма в своей провокационной книге «Конец истории и последний человек»

(1992), утверждая, что мы, возможно, являемся свидетелями завершения «идеологической эволюции», когда западная либеральная

демократия утвердит себя повсеместно как окончательная форма

общественного устройства233. Такой финал исторического развития не удовлетворял самого автора: по сути дела, он равнозначен

«тепловой смерти» человечества. Духовная бедность и унылая

безликость, прагматизм и утилитаризм общества глобального потребления – такой образ единого, но «усредненного» человечества может породить только реакцию отторжения.

Гораздо более привлекательными являются сценарии глокализации и гибридизации, «сетевого»234 или федеративного устройства

мира, однако здесь встает роковой вопрос: кто и как будет управлять им? Не следует забывать, что в жизнь значительной части населения мира «асимметричная глобализация» вносит только хаос, 232 Ritzer G. Globalization as e McDonaldisation of Society. L., 1993.

233 фукуяма ф. Конец истории? // Страна и мир. 1990, № 1 (55). С. 89­90.

234 Pieterse J.N. Hybridisation // Inernational Sociology. L., 1994. Vol. 9, N.

2. P. 161­181. Hannerz U. Transnational Connections. L., 1996.

259

поэтому современный мировой порядок иронически называют

«мировым беспорядком». «Самые страшные бедствия приходят

нынче неожиданно, выбирая жертв по странной логике либо вовсе

без нее, удары сыплются, словно по чьему­то неведомому капризу, так что невозможно узнать, кто обречен, а кто спасется», – пишет

з. Бауман235. Человек все меньше может рассчитывать на стабильность, планировать свое будущее. И поведение в этой ситуации

формирующейся глобалистской элиты, оторванной от масс, мало

считающейся с их интересами, основательно подрывает веру в

идею «соединенных штатов мира» и к тем, кто ее пропагандирует. Обычно считается, что за этим в действительности скрывается

стремление какой­либо державы или группы держав к мировому

лидерству. Потребность в эффективных глобальных органах управления, которые должны контролировать ключевые направления

глобального развития и решать глобальные проблемы, уже назрела. Но проекты создания мирового правительства, сколь бы они

ни были хороши в теории, неуклонно порождают подозрения, что

результатом их реализации будет установление глобального тоталитарного режима.

Основанием для подобных опасений является все тот же эгоизм, находящийся по­прежнему в стадии «цветущей сложности», ибо

он­то как раз реален и властно заявляет о себе в любой сфере нашей

жизни. Призывы к солидарности, справедливости, толерантности

и ненасилию, отказу от сверхпотребления раздаются со всех сторон, но пока не срабатывают.

Разумеется, эвристическую ценность такого рода «реалистичных»

сценариев не следует преувеличивать. Всегда остается возможность, что вместо них воплотится в жизнь какой­то другой – самый маловероятный или совсем невероятный, с точки зрения сегодняшнего

дня. Научные прогнозы, как правило, делаются, исходя их тех тенденций, которые активизировались уже сегодня и, по мнению специалистов, способны к дальнейшему росту. Кроме того, прошлое

всегда, так или иначе, держит нас в плену, довлеет над представлениями о будущем. Картины биполярного мира, цивилизационных

войн, глобального тоталитаризма и гомогенизации или торжества

технического прогресса базируются, в конечном счете, на реалиях

нашего времени и историческом опыте.

235 Бауман з. Индивидуализированное общество. С. 136.

260

Гораздо труднее представить нечто совершенно иное, то, что

не имело исторических прецедентов. Между тем, эмерджентные

явления, не выводимые из «старого», обязательно возникали на

этапах «больших переходов» и круто меняли направление исторического процесса. Новое обычно рождается на «периферии»

социокультурной системы, и современники его или не замечают

вообще, или рассматривают как незначительное отклонение от

нормы, его значимость становится очевидной много позже, когда

оно в полной мере обнаруживает свой потенциал, принимает массовые масштабы и начинает переподчинять себе старую систему, трансформировать ее. Поэтому при оценке тех или иных процессов и явлений нельзя руководствоваться чисто количественными

характеристиками: их будущее определяется тем, в какой степени

они соответствуют закономерностям исторического процесса, его

направленности.

Помимо этого еще одним серьезным изъяном научных сценариев будущего является то, что ни один из них не дает четкую

программу решения глобальных проблем и выхода из глобального

кризиса. Вместе с тем, уже совершенно очевидно, что если человечество не изменит кардинально направление своего развития, оно

неизбежно придет к катастрофе.

На этом фоне позиция каббалистов в отношении будущего выглядит весьма необычно. В противовес мнению большинства ученых, они, признавая всю сложность нынешней ситуации, глубину

глобального кризиса, тем не менее, твердо уверены в неизбежности

наступления новой эры подлинной, альтруистической глобализации. Современное состояние человечества, которое оценивается

как «конечное», должно завершиться, с их точки зрения, переходом на новую стадию эволюции. Речь, собственно, идет даже не о

прогнозах, а о знании. Но есть ли какие­то объективные основания

говорить о возможности такого перехода? Кем и как он будет совершаться? Можно ли отыскать в нынешней бифуркационной ситуации некие ростки «другого» будущего?

Разумеется, характеризуя современный мир, было бы несправедливым говорить только о негативных моментах. Вот почему нам

кажется исключительно важным тот факт, что в начале III тысячелетия все большее число людей не только ощущают неудовлетворенность существующим положением дел, но и в той или иной форме

261

проявляют свою позицию по отношению к складывающемуся явно

несправедливому мировому порядку. Не случайно, что наднациональное движение антиглобализма (точнее, альтерглобализма), выступающее в защиту «антигегемонистской», демократической

глобализации236, глобализации «с человеческим лицом», в последнее время наращивает свои ряды и утрачивает прежний полумаргинальный статус. Исследователи отмечают рост гражданского

самосознания в странах запада, который проявляется в активизации общественного мнения, увеличении числа и влияния новых

(неформальных) социальных движений – экологических, правозащитных, феминистских, студенческих, выдвигающих требования

постматериального и коллективистского характера, различных добровольческих организаций (этические банки, сети взаимопомощи

и т.д.)237. Разумеется, все эти движения весьма уязвимы для критики (это касается в первую очередь альтерглобалистов), их программы, как правило, весьма расплывчаты и абстрактны, идейная база