— Лешка, сюда! — крикнул запыхавшийся Кухтин Сидорову. — Вот в этом погребе фашистов полно. Сам видел, как лезли.

Они побежали к погребу. Крышка его слегка приоткрылась, и оттуда высунулся вороненый ствол автомата.

— Ложись! — крикнул Сидоров Кухтину, припадая к земле. Почти одновременно с этим над их головами просвистела длинная очередь.

Кухтин зло выругался и пополз к приоткрытой крышке погреба.

— Стой, Кухтин, — остановил его Сидоров. — С этой стороны опасно. Лежи здесь и стреляй по ним, а я вот с этого края подползу.

Кухтин послушался. Он выпустил ответную очередь, и крышка моментально захлопнулась, но через минуту снова вздрогнула, и в образовавшейся щели снова показался вороненый ствол автомата. Подползший сзади Сидоров воспользовался этим, бросил в погреб ручную гранату…

В каких-нибудь десять минут батальон Черноусова занял большую половину Свидовок. Однако на противоположном конце села гитлеровцы все же сумели привести себя в порядок и оказали организованное сопротивление.

Где-то в стороне зашумел мотор заведенного танка, и вскоре над головами десантников с воем пролетел первый снаряд.

От неожиданности находившийся возле комбата лейтенант Куско припал к земле.

— Лейтенант, — сказал ему Черноусов, — пока не поздно, надо жечь танки.

— Жалко, нашим пригодятся.

— Ничего не поделаешь! Надо жечь.

С противоположного конца улицы вынырнул тяжелый танк. Стреляя из пулеметов и пушки, он на большой скорости помчался в занятую десантниками часть села.

— Ванин! — окликнул своего ординарца майор. — Быстренько к углу вон того дома. Как только танк приблизится, бросишь под гусеницы, — и он передал ординарцу две противотанковые гранаты.

Ванин побежал. Он достиг указанного майором угла дома, но перестарался. Брошенная им граната полетела слишком далеко и разорвалась в стороне от танка, не причинив ему вреда.

Танк прогромыхал мимо Ванина и, как показалось лежавшим у обочины дороги трем молодым бойцам из партизан, помчался прямо на них.

— Раздавит! — испуганно крикнул товарищам Леша Куценко и побежал к дому.

— Куда ты? Назад! — крикнул вслед Федя Кабанов.

Леша приостановился.

— Ложись! — снова крикнул Федя.

Но Леша пустился бежать в ближайшую мазанку, в которой, как он заметил раньше, укрылись два или три солдата.

— Быстрей давай, быстрей! — торопил его стоящий в дверях автоматчик.

Гитлеровский танкист, заметив укрывшихся в доме парашютистов, направил на него танк. Он со всего хода врезался в мазанку, без труда раздавил ее, похоронив под обломками Лешу Куценко и еще трех автоматчиков.

Танк, поутюжив развалины дома, развернулся, стал выезжать на дорогу. Но кто-то из людей Черноусова успел уже бросить под его гусеницы гранату. Танк так и остался стоять на раздавленной им хате.

Экипаж больше уже не стрелял, но и сам из танка не выходил. Тогда Миша Удальцов принес откуда-то бидон бензину, плеснул его на броню, чиркнул спичку.

[страницы 149—150 вырваны из книги]

— Уже горит танк! — встав во весь рост, возбужденно закричал Федя Кабанов.

— Да пригнись, пустая твоя башка! — прикрикнул на него Сидоров и дернул Федю за голенище кирзового сапога. — Хочешь, чтоб прибили тебя?

И как бы в подтверждение слов командира взвода, над пригнувшимся Федей со свистом пролетел целый рой пуль.

— Видал? Еще б секунда — и не было тебя.

Федя смолчал.

А Кухтин, между тем, все стрелял и стрелял. Он подбил один танк и усиленно стал обстреливать самоходную пушку. Он выпустил по ней несколько снарядов, но все они пролетали мимо. Кухтин злился и ругал себя, что плохо знает артиллерийское дело, но все же снова зарядил пушку.

Огромное жерло самоходки, изрыгавшее раскаленный металл по командному пункту Черноусова, теперь направилось на кухтинский танк. От первого же снаряда танк загорелся. Кухтин, задыхаясь от дыма, в последний раз выстрелил. Снаряд, наконец, попал в цель. Самоходка окуталась густым облаком дыма.

Кухтин выскочил из горящего танка, торопливо добежал до знакомой воронки, залег. Он осмотрелся по сторонам и долго не мог определить, где же его товарищи. В ушах у него звенело, он ничего не слышал. Обернувшись, Кухтин заметил, что возле конюшни шел рукопашный бой. Он издали узнал рослую фигуру Сидорова, который, как и на опушке Яблоновского леса, бил кого-то прикладом автомата.

Кухтин побежал к нему на помощь. Он видел, как выбившийся из сил Сидоров устало отбивался от наседавшего на него вооруженного винтовкой со штыком немца.

— Держись, Леша, держись! — крикнул ему Кухтин.

Сидоров обернулся, и в это время немец ударил его штыком в грудь. Алексей громко икнул, выронил автомат и, пытаясь зажать рукой кровоточащую рану, упал на землю.

Немец тоже еле стоял на ногах. Тяжело дыша, он снова занес над Сидоровым штык, пытаясь прикончить его, но Кухтин опередил его: подняв с земли кем-то брошенный немецкий автомат, он дал по нему длинную очередь…

Рукопашный бой длился минут пять. И хотя во время этой схватки перевес в людях был на стороне гитлеровцев, они все же не смогли противостоять парашютистам. В самый напряженный момент схватки Черноусов бросил на поддержку своего батальона придержанный им в резерве взвод автоматчиков. Зайдя с фланга, автоматчики в упор начали расстреливать гитлеровцев. Фашисты, не выдержав натиска, побежали к большаку, ведущему в город Черкассы.

Тяжелый долгий бой вдруг оборвался. В Свидовках стало тихо.

Черноусов послал преследовать отступающих гитлеровцев полуроту автоматчиков во главе с лейтенантом Табаковым. Правда, ему очень хотелось двинуть на них всем батальоном, но людей осталось немного, да и основной задачей батальона было удержать в своих руках освобожденное от гитлеровцев село. Майор распорядился, чтобы вокруг села была организована круговая оборона, а сам пошел осматривать танки. Среди них Черноусов нашел три вполне исправных. В них был полный комплект бронебойных, осколочных и зажигательных снарядов и очень много патронов к пулеметам.

— Вот что, Ванин, — приказал майор ординарцу. — Быстренько сбегай в роту лейтенанта Куско. Передай, чтобы выделили людей, умеющих управлять танками. Через десять минут Ванин возвратился во главе целого отделения парашютистов. У всех у них были закопченные дымом лица и выпачканные землей выцветшие брюки и гимнастерки.

— Ну, как самочувствие, товарищи? — приветливо спросил их Черноусов.

— Устали очень, товарищ майор, — ответил рядовой Угрюмов. — Тяжелый бой вышел. Такой тяжелый, что и не знаю, как мы одолели их.

— Ну, ну, дело прошлое. — Он тяжело вздохнул. — А теперь слушайте, зачем я вас сюда позвал. Среди этих танков — три исправных. Так вот садитесь по машинам и выводите их на окраину села. В случае, если наши задержатся и фашист опять пойдет на нас в контратаку, будем его бить его же техникой. Ясно? Можно сказать, — улыбаясь, продолжал майор, — будем иметь свое собственное танковое подразделение. Вот вас, — он указал кивком головы на Угрюмова, — назначаю командиром этого подразделения.

— Слушаюсь! — в мгновенье подтянувшись, отозвался Угрюмов. Потом, помедлив немного, сказал: — Это очень даже хорошо, что у нас теперь свои танки будут. Только если уж вы назначили меня командовать этими танками, то давайте мне еще людей. Артиллеристов давайте, пулеметчиков.

— Дам! — глаза у комбата радостно светились. — Старший адъютант уже занимается подбором таких людей. Через полчаса и артиллеристов и пулеметчиков вы получите.

Разыгравшийся в Свидовках бой был отчетливо слышен на левом берегу Днепра. Стрельбу и рев моторов услышали притаившиеся в кустах саперы, пехотинцы, танкисты и артиллеристы. И все поняли, что наступил решающий момент переправы на занятую оккупантами Правобережную Украину.

Здесь же, в ста метрах от воды, в наскоро оборудованном блиндаже разместился и наблюдательный пункт командующего армией. Высокий, худощавый, с поседевшие висками командарм сидел за небольшим столом и что-то торопливо писал. Но вот за рекою снова заухали пушки, и генерал, сердито захлопнув блокнот, спрятал его в карман и, встав из-за стола, молча зашагал по просторной землянке. Потом остановился возле адъютанта.