Было горько и больно терять часть себя. Но в жизни все устроено таким чудесным образом, что, теряя что-то одно, ты обязательно находишь другое. Важно только не пропустить это, не забыться в тумане отчаянья и горя, а смотреть во все глаза.

В моем случае даже напрягаться не надо было, потому что не заметить Сол было невозможно.

Почему меня подобрали оборотни, и что они вообще делали над степью, до сих пор остается для меня загадкой. Сами они так и не смогли мне это объяснить. Да, летели мимо. Да, видели тела. Спустились, поняли, что я жива, и забрали к себе. На вопросы «почему» и «зачем», они в свою очередь спрашивали с участием: «Ты недовольна? Надо было оставить тебя там?», и когда я их благодарила, ласково гладили по щеке.

Они вообще необыкновенные, эти лебеди-оборотни… Были…

Сол, Солидат, меня выхаживала. Ей я обязана своей жизнью и полутора годами безоблачного счастья. Она была такая чистая душой, прозрачная, как горный родник, светлая, как солнечный луч, легкая, нежная… Я верила, что если наш мир создал Всемогущий, то Сол была лучшим его творением.

Сол… любимая моя…

Я называла ее сестрой, и отношения наши по глубине не уступали моим прежним отношениям с Геваром, но все же они были другими. С Сол мы были близки не только духовно, но и физически. И ничего подобного я не испытывала даже с Дарой.

Это было, как плавать в теплой воде, как касаться нежных лепестков, как нежиться под солнцем на песчаной косе, как утолять жажду в летний полдень… это было так естественно, так просто, и так прекрасно…

Даже если бы я строго делила людей в любви по половому признаку и избегала однополых связей, против Сол, никогда этого не делавшей, мне было бы не устоять.

Те полтора года были наполнены солнечным светом и тихой радостью. Я благодарна за то, что они у меня были.

Все кончилось внезапно — меня нашел Гевар. Вышло это случайно. Как я потом узнала, Лебяжий Лог ему заказали. На этот участок плодородной земли давно заглядывались власть имущие. Посматривали и облизывались, но никаких действий не предпринимали — земли оборотней все-таки, а когда на хозяев территории негласно разрешили охоту, — воодушевились. Поселение людей-лебедей, как оказалось, всем чертовски мешало, и глупые человеко-птицы к тому же совершенно не хотели перебираться в другое место. Поэтому им решили в этом помочь, причем самым кардинальным способом. Гевар, увы, не успел мне всего этого рассказать. Он был слишком рад, что нашел меня.

Его присутствие в поселении оборотней было нежелательно, да я и сама была не в восторге. Поэтому я назначила ему встречу на Дилонской переправе, почти в дне пути от Лебяжьего Лога.

Гевар не сказал мне ничего нового, но взбаламутил основательно. Он буквально вывернул на меня свои чувства, тягучие и густые, как кисель. Вывозил меня в этой субстанции и оставил обтекать. Я даже растерялась немного, не зная, как донести до его сознания реальное положение вещей. Поэтому просто сказала: «нет», и ушла.

Я не торопилась обратно. Мне надо было успокоиться, прийти в себя от неожиданных странных признаний Гевара, отмыться, снова обрести равновесие. Я потратила на это день, а когда все же вернулась, на месте Лебяжьего Лога меня ждали обгорелые руины и горы окровавленных тел. Сол я нашла самой первой. Наверное, она хотела меня предупредить, но не успела…

Совет Альянса проходил в зале заседаний. По величине это помещение мало уступало тронному залу, но витражи его окон были желто-красными, а не зелеными. Нельзя конечно сказать, что эти цвета добавляли очарования присутствующим здесь людям(Ирсо Харжело, к примеру, в алом отсвете так вовсе смотрелся выходцем из преисподней), зато они однозначно добавляли комнате внушительности и даже некой суровой непримиримости. Все здесь, включая портрет Гилберта Справедливого(с отчаянно-сосредоточенным лицом и напряженно-остекленевшим взглядом), прародителя нынешней королевской династии, словно говорило о твердости идеалов и принципов, строгом соблюдении буквы закона и суровом возмездии оступившихся. Лично я бы перед дверями зала заседаний обязательно бы написала древнее изречение: «Забудь надежду всяк сюда входящий», для усиления впечатления так сказать.

— Элисса Рэвейн, — торжественно обратился ко мне Председатель Альянса Альды Сиятельный Шадагар, — сегодня вам выпадает необыкновенная возможность оказать содействие Альянсу…

С последней нашей совсем недавней встречи, когда он развлекал меня милой беседой за кружкой пивной пены, правитель Фелибарды совсем не изменился, что нельзя было сказать обо мне. Выглядел все таким же подтянутым и моложавым, а заодно бодрым и свежим, как роза по утру. Властное лицо его было серьезным. Пронзительный взгляд, жесткая складка губ. Но из глубины его зрачков на меня плеснуло весельем: «Что, чертовка, выкрутилась в очередной раз?! Рад видеть, что ты стоишь на своих ногах».

Я так же отметила про себя, что само заседание чрезвычайно его развлекает. И не мудрено. Ведь именно он руководил этим театром стареющих актеров, придумывал им новые роли, и претворял в жизнь рожденные его воображением сюжеты. Конечно же, каждый член Совета Альянса имел право на свое мнение и право голоса. Только не думаю, чтобы когда-либо результаты голосования не совпадали с решениями Председателя: надувшиеся от собственной важности наивные марионетки, верящие в иллюзию своей свободы воли, неизменно и послушно выполняли чужие невысказанные желания. Нибеос Шадагар негласно правил двенадцатью государствами, и полагаю, был совсем не против расширить сферы своего влияния еще на пару-тройку народов, пока, как говорится: «есть ягоды с ягодицах и шары в шароварах».

Не исключено, что все то, что произошло за последний месяц в Орнизане, было претворением в жизнь очередных замыслов Председателя Альянса. В этой игре и мне нашлось место: роль пешки, разменной монеты…

— Несомненно, это большая честь, — «забыв» добавить в конце: «для меня», вежливо ответила я, когда Шадагар закончил свою прочувствованную речь о величии Альянса и счастье, которое я должна испытать от нахождения в зале заседаний, причем сиюминутно.

— Учитывая ваше состояние, я от лица Альянса приношу сожаления, что нам придется задавать вам много уточняющих, а иногда и необычных, и даже странных вопросов, которые покажутся вам утомительными. Однако я, уже лично, сделаю все возможное, чтобы занять как можно меньше вашего времени.

— Это необычайно великодушно с вашей стороны, — склонила голову я.

По причине плачевности моего состояния, мне даже разрешили сидеть в присутствии королей, — видно видок у меня был такой, что они всерьез опасались, как бы я не упала после первой же сказанной фразы. Хотя надо заметить, Трин этим утром с час трудилась над тем, чтобы я как можно меньше походила на свежеподнятого покойника.

— Итак… — легкой паузой Шадагар призвал всеобщее внимание и начал: — Ваше имя?

— Диана Керш. В девичестве — Рэвейн.

После этого в зале на некоторое время воцарилась гробовая тишина: собравшиеся переваривали неожиданную информацию.

— Ваше семейное положение? — после некоторой заминки продолжил Председатель.

— Замужем.

— Имя мужа?

— Риан Керш. Уполномоченный представитель Альянса Альды. Здесь присутствующий. — Я легонько кивнула в сторону блондина, дабы развеять последние сомнения.

— Ваши Величества, — обратился Шадагар к остальным правителям, — прошу обратить ваше внимание на то, что эрда Керш, как и всякая замужняя женщина, может отвечать на вопросы только с согласия своего мужа. Ирье Керш имеет право высказать протест в отношении любого заданного вопроса, и отвечать за свою жену лично.

В этот момент я, — довольно таки посредственно знакомая с законами родной страны, — поняла, наконец, почему Риан так настаивал на заключении брака до заседания Совета.

— Эрда Керш, ваш муж вкратце уже обрисовал нам сложившуюся ситуацию, но мы хотим услышать изложение происходивших здесь последний месяц событий из ваших уст. Будьте любезны сообщить нам обо всем, имеющем отношение к покушениям на регента и к последующей его кончине.