После этих исчерпывающих объяснений Иффа протянул пузырек леди Кай.

– Что это? — Осси посмотрела склянку на свет, взболтала, понюхала на всякий случай, но понятней от этого ей не стало.

– Кровь Аи.

«Что?»

– Что???

– Кровь Аи, — совершенно будничным тоном повторил Иффа. Спокойно так он это сказал, будто не держал только что в руках то, чего никогда не было и быть не могло. И будто не сам он только что, находясь, практически, в здравом уме и в памяти, добровольно это отдал. Подарил.

– Кровь Аи? Откуда?

– А, — отмахнулся Иффа. — Долгая история. Мертвяк один рассказал давно, да все как-то оказии не было выбраться. Да и не верил я, если честно. А тут, как по другим делам там оказался, так думаю — надо глянуть… А вдруг… В общем, вот так… Да ты иди уже, — Иффа улыбнулся, но через силу — видно было, что больно ему. — Иди. А то уж скоро тут, боюсь, тесновато станет.

Осси кивнула.

– Да. Пора… Спасибо тебе.

Торговец опять улыбнулся.

– Да чего уж… Если б не ты — лежать бы мне мертвяком, а мертвякам это, — он кивнул на пузырек, который леди Кай все еще продолжала сжимать в руке, — без особой как-то надобности. Так что — владей и пользуйся. Тем более что мне он, — Иффа вздохнул, — тока продать. В магии-то я, сама знаешь… не очень. А тебе, мож, и сгодится… Короче, иди уже. Свидимся еще. Сведет нас Странник. Нутром чую — сведет. А там, глядишь, и замутим чего…

– Замутим, — улыбнулась Осси. — Непременно замутим… Ну прощай, Иффа, торговец мертвецами.

– Прощай, Осси Кай, вампир и некромансер, — усмехнулся Иффа. — Береги себя!

«Ага, и не балуйся, — добавила Хода, которой все это не в меру затянувшееся расшаркивание порядком уже надоело. — Пошли уже».

И они пошли…

За полдня пройти удалось довольно много. До самого перевала.

Шли быстро. А развилку, где дорога раздваивалась и узкой пыльной лентой спускалась вниз к деревне, миновали так и вовсе бегом — не хотелось, что-то, встречаться с местными обитателями и обмениваться с ними любезностями. Да и что это за любезности — вилами перед носом махать?

Но то ли селяне были нерасторопны и ленивы, то ли невероятному рассказу мальца не очень-то верили, но, как бы то ни было, а встречи удалось избежать. И в этом, надо сказать, что им, что Осси — повезло, в общем-то, одинаково. Во всяком случае, если бы не разминулись, — до ночи ряды покойников на местном погосте пополнились бы изрядно. Да и работы местному гробовщику прибавилось бы. А так — обошлось, можно сказать.

До конечной цели — до замка — оставалось по прикидкам Ходы полдня пути. Это если не спешить.

А Осси спешила. И, прежде всего потому, что луна, которая скоро должна была уже появиться на небе, была ее последней луной. Луной инициации. Так что времени оставалось в обрез. Только-только его оставалось, а прикидки они, знаете ли, на то и прикидки, что много чего не учитывают. А жизнь, она почему-то всегда совсем другая, — вносит коррективы и на места расставляет. Причем, что характерно, — на свои, а вовсе не на те, которые вы заранее уже определили и задумали. Нравится ей так, ну что тут поделать.

А потому, темп, уже изначально довольно высокий, леди Кай не сбрасывала, и гнала, гнала свой отряд дальше…

Дорога была пустынна. Вилась себе по склону узкого ущелья, за много веков прогрызенного упрямой речушкой в красных, поросших редким лесом скалах, и потихонечку забирала в гору, пока, наконец, уставшей и пыльной змеей не доползла до перевала.

На нем Осси сейчас и стояла, оглянувшись назад — на долину и мельницу, которая отсюда была не больше макового зернышка. Да и, вообще говоря, особой уверенности в том, что маленькое, почти неразличимое пятнышко на горизонте это — мельница, не было никакой. Но, по крайней мере, так хотелось думать. А еще хотелось думать, что у Иффы там все хорошо, ладно и без проблем.

Впрочем, скорее всего, так оно и было. Во всяком случае, был он не солдатом и не писарем, а торговцем, а посему можно было надеяться, что продать сможет не только захудалого и подержанного мертвеца, но и складно сложенную басню. Так что сейчас все способное слушать население деревни, почти наверняка, сидело и, разинув рот, внимало рассказу о его героическом подвиге, охая и ахая в нужных местах, почесывая в затылках и робко переспрашивая. Не исключено даже, что какой-нибудь особо рьяный и сообразительный по ходу еще и записывал — для потомков и в назидание, так сказать.

А что? Большинство легенд так и рождается…

Причудливы и извилисты порой тропы Странника нашего, проложенные в высоких предвечных небесах. Неведомы и неразличимы они смертным, взирающим на них с самого дна, невидящим очевидного и неразличающим простого от сложного. А посему нет ничего необычного и странного в том, что стоящая на дальнем перевале леди Кай в мыслях своих увидела картину весьма от нее далекую, и сокрытую не только многими шагами пути, но и непроницаемыми для глаз преградами. А картина эта жила своей жизнью, во всем — и в красках, и в мелких деталях, ничем почти не отличимая от мыслей интессы. Ничем, кроме главного, — того, что Осси Кай так и не смогла увидеть, и того, что осталось на этот раз скрытым от проницательных желтых глаз ее…

С Иффой, действительно, все было в полном порядке, и он, действительно, не закрывал рта уже очень долгое время.

Почти полдня, прервавшись лишь пару раз чтобы сделать глоток чуть подогретого вина, он рассказывал, рассказывал и рассказывал о тех невероятных событиях, которые с ним произошли и имели, так сказать, место. При этом чувствовал он себя просто замечательно и совершенно великолепно, причем, не только и не столько стараниями леди Кай.

Как бы то ни было, но от раны его ужасной уже не осталось ни следа, ни воспоминаний, а сам он полностью из мертвых воскрес и в строй вернулся. Хотя ни в каком строю он сейчас, понятное дело, не стоял, поскольку выражение это — есть совершенно образное и абсолютно фигуральное, а продолжал он, как и прежде возлежать на широкой кровати, где леди Кай его и оставила.

Рассказ же его, тем временем, подошел к своему логическому завершению, а, иначе говоря — к концу, и, откинувшись спиной на взбитые заботливой рукой подушки, Иффа обвел присутствующих глазами.

– …ну вот, собственно, и все. Потом она ушла…

В комнате воцарилась абсолютная тишина, лишь чуть-чуть нарушаемая легким поскрипыванием пера — пока высокие господа молча переваривали только что услышанное, писарь спешно дописывал, стараясь не упустить ничего — даже самой последней мелочи. Догонял, так сказать.

Человек, вальяжно развалившийся на крепком хозяйском стуле, нарушил молчание первым:

– Я разочарован, Иффа. Ты не смог справиться с девчонкой, — Кройссо Велла смотрел куда-то в угол и печально покачивал головой. — Очень разочарован. А ведь тебя рекомендовали как лучшего… В своем роде. — Ярко голубые глаза Магистра перепрыгнули с небольшой колышущейся в углу паутинки на утонувшего в подушках собеседника и теперь буравили Иффу насквозь, пытаясь проникнуть в самую, что ни на есть, его нутрь и прочитать недосказанное.

– Девчонка! — Взвился Иффа. Аж с кровати вскочил. — Да вы, похоже, ее давно не видели, эту девчонку! Да от нее за десять шагов смертью несет! Она ей дышит, если знать хотите! У нее перстень на пальце — не то сдвоенный, но то, вообще… — Иффа махнул рукой. — Да это ладно бы все… Меч, там, перстень… Справились бы… У нее клыки — что ваш палец! Куда я против вампира с арбалетом да с этим? — Он помахал перед Магистром руками. — А магию вы мне запретили использовать, не помните? «Ни в коем случае» — это ваши слова, минсир[47] Мастер? Или это я сам, пока в бреду да беспамятстве валялся, все выдумал?

– Мои, — Кройссо кивнул. — Запретил. У нее в рюкзачке такое, что при неудачном раскладе не то, что вас — треть мира на изнанку вывернет.