— Вот, Батюшка, авва Дорофей, преп. Петр Дамаскин, еп. Игнатий (Брянчанинов), все говорят, что необходимо внимать себе, проверять свою жизнь за день вечером, а за ночь — утром. Так вот благословите вы мне также проверять себя!

— Бог благословит! Проверяйте себя и кайтесь в согрешениях своих. Конечно, утром припоминать можно только грубые отступления, — например, проспал и опоздал к утрене, осудил за утреней кого-либо, вольно держал себя и тому подобное, ибо ночь у нас проходит во сне, а у древних Отцов она проходила во бдении. Еп. Игнатий говорит: «То, что св. Отцы древних времен относят к новоначальным, может теперь относиться только к значительно преуспевшим инокам». Действительно! И вы, должно быть, согласитесь, что теперешнее монашество мало и походит на прежнее.

Проверка своей жизни приводит к познанию своих грехов, познание своих грехов приводит к познанию своей немощи и покаянию, а это приводит, в конце концов, к мысли о Боге и смерти. А вполне определенного здесь ничего не может быть. Поэтому достаточно будет, если мы будем вспоминать свои согрешения, проверять свою жизнь и каяться в свои согрешениях, бывших за день или за ночь: «Прости мне, Господи, что я оскорбил брата или соделал то-то и то-то!»

— Эти дни мне совершенно некогда было читать, а когда я читал последний раз, читать мне было очень трудно: самые разнообразные мысли не давали сосредоточиться, от этого даже пропадала охота читать.

— А вы выйдете на терраску, посидите, — и мирный вид будет наводить на вас молитвенное чувство. Стоит только взглянуть на нашу церковь… Помыслы отогнать не в вашей силе, а не принять — в вашей. Имя Иисусово отгоняет их. А иногда нарочно попускается помыслу беспокоить вас, — надо потерпеть помысел, не соглашаясь, однако, с ним.

У батюшки о. Амвросия не было особенно приближенных учеников, только вот о. Анатолий был действительно его приближенным, сотаинником, так сказать. Врагов у него не было, он всех любил, даже тех, которые его не любили; он их как бы более любил, чем других. А такие были, и сейчас есть в монастыре, которые не могут слышать даже про батюшку о. Амвросия. Воистину: «Несть пророк без чести, разве во отечествии своем» (Мк. 6, 4). Преподобного Серафима Саровского почитала вся Россия, а в монастыре его ненавидели. Да. «Несть пророк без чести, разве во отечествии своем».

В будни я продолжаю работать в саду. Сегодня воскресенье. Хотел сейчас читать, да не могу что-то. Думаю, с Божией помощью, записать кое-что. 1–го мая мне опять удалось поговорить с Батюшкой немного, и я очень был доволен. И Батюшка был очень ласков и говорил хорошо. Одним словом, я остался очень доволен этим вечером.

— Ну что, ходили на колодец?

— Да, Батюшка.

— Понравилось вам?

— Да.

— Да, я тоже ходил десять лет. Бодро себя чувствуешь. Отчасти, это от прогулки на свежем воздухе, а главным образом, это — благодатное.

— Только я сегодня немного проспал, простите, Батюшка. К обедне не опоздал, даже до начала пришел, а утренних молитв не прочитал. Конечно, я их вычитал после обедни.

— Ну, что делать. Другой раз, если подобное случится, то можно сделать так: начните читать молитвы в келии, а окончите их на дороге (ведь вы знаете их на память). Утренние молитвы можно так, а вечерние — неудобно, ибо их надо читать с открытой головой, даже клобуки снимают во время чтения их. А утренние можно.

— А вот, Батюшка, если пропустишь проверку себя утром или вечером? И если проверяешь себя, то вам потом все говорить, что было, или нет?

— Пропустил, так пропустил, что делать. Не сразу можно привыкнуть. Цель такой проверки себя — получить навык в этом. Сначала будете пропускать, может быть, по три дня, потом эти пробелы будут все меньше и меньше, и через десять лет вы уже приобретете этот навык — всегда проверять себя. А после проверки говорить мне не надо. Только самое важное, только грубые отступления.

— Ну, например, проспал?

— Да, это важно.

— Или еще пустословие? И самому неприятно, что пустословишь.

— Да, это очень важно. Это в вас зачатки внимательной жизни. Когда кто пустословит, тогда он не может внимательно жить, постоянно рассеиваясь. От молчания рождается безмолвие, от безмолвия — молитва, ибо как может молиться тот, кто находится в рассеянии? Внимание себе, внимательная жизнь — цель монашества. Сказано: «Внемли себе». Молчание, без которого никак нельзя жить, есть подвиг. Ибо когда кто молчит, то враг тотчас говорит другим: «Смотри, какой он гордец, даже говорить с тобой не хочет». А это вовсе не так. Отсюда скорби. Поэтому, если кто решается на этот подвиг, тот должен приготовиться к скорбям. Да и само молчание не скоро и не легко дается. Оно так высоко и необходимо, потому что «молчание есть тайна будущего века». Кто молчит, тот прямо готовится к будущей жизни. Батюшка о. Макарий это часто говорил: «Посмотрите, все святые молчали: о. Серафим Саровский молчал, Арсений Великий молчал, да потому он и Великий, что молчал». Когда преп. Арсения спрашивали, почему он все время молчит, он отвечал: «Поверьте братья, что я вас всех люблю, да не могу быть и с вами, и с Богом, поэтому я и убегаю от вас». И Иоанн Лествичник говорит: «Когда я говорил даже о душеполезном, я часто раскаивался, а в том, что молчал — никогда». Батюшка о. Макарий говорил: «Был Великий Арсений^{5}, и у нас в России был бы свой Великий Арсений, если бы он пошел другой дорогой. Это — Игнатий (Брянчанинов). Это был великий ум!»

Еще в прошлую беседу про Игнатия (Брянчанинова) Батюшка сказал:

— Вы не знаете, что было, когда хоронили еп. Игнатия?

— Нет, Батюшка.

— Ангелы дориносили его душу и пели: «Архиерею Божий, святителю отче Игнатие». Вот была ангельская песнь.

Я помню, еще до Пасхи Батюшка говорил мне:

— Есть еще один Скит вроде нашего, на белом море за Соловками. Были бы и еще, только старчества нет в них… А у нас здесь благодать. Вот в монастыре все завалены послушаниями, а сюда к нам не хотят, не могут жить в Скиту. То, что для нас самое приятное — сидеть в своей келии, того они и не хотят.

Да, поистине хорошо у нас в Скиту. Начинаю, кажется, понимать батюшкины слова: «Как нам благодарить Тебя, Господи, что Ты оторвал нас от мира и привел сюда?!» Теперь я одного прошу от Господа: «Еже жити мне вся дни живота моего в дому Твоем» (ср. Пс. 26, 4). Я только смысл написал этого псаломского изречения, но порядок слов в нем иной. Иванушка сказал мне, что ему Батюшка говорил, что эти слова прямо относятся к нам, монахам. Воистину так!

Вечером. Сейчас от Батюшки. Я, кажется, ни одного слова сам не сказал, разве только на вопросы. А сам Батюшка начал говорить и рассказал следующее:

— Был у меня один знакомый, который и сейчас еще жив. Это очень образованный и артистически настроенный человек. У него были аскетические наклонности. Не раз мне приходила мысль о том, чтобы ему поступить к нам сюда, в Скит. Я ему об этом говорил, когда еще не был в мантии. Говорил, что мир со своими обольщеньями силен, чтобы он опасался. Он отвечал, что его идеал слишком высок, чтобы снизойти ему до таких низин. И вот когда я поехал в Манчжурию, я получил известие, что он женился. Я очень опечалился этим известием. Потом узнал, что, пожив годик с женой, он расстался с ней чуть ли не с проклятиями на устах… Да, не вотще сказано в Евангелии: «Имей мя отреченна». — Почему? — «Жену поял», «супруг волов купил» и т. п. И сказано далее: «Разгневался Царь. Идите на перепутья и соберите убогих, и наполнился дом» (см. Лк. 14, 16–24). Господь звал к Себе в генералы, в министры, а они не пошли. Не хотят, так не надо! Господь, создавший вселенную, может себе и еще, кроме них найти.

Да, обыкновенных иноков много. Но есть и такие, которые горят особенною любовью, поклоняются духом и истиною Господу. Это чистейшие идеалисты, без всякой примеси, таких вот и ищет Господь особенно, зовет к Себе. Вот я и думал, что, быть может, этому моему знакомому Господь благословит быть старцем, он мог бы им быть. А теперь и не знаю, что из него выйдет.