«Скоро встречу Рику снова…»[71]
Перевод А. Ночеткова
Скоро встречу Рику снова,
Скоро, скоро обниму.
Песня вновь плясать готова,
Вторя сердцу самому.
Ах, как песня та звучала
Из ее желанных уст!
Как надолго замолчала!
Долго, долго мир был пуст.
Мучусь скорбью бесконечной,
Если милой нет со мной,
И глубокий мрак сердечный
Не ложится в песен строй.
Только ныне чистым, старым
Счастьем сердце вновь полно.
Не сравнится с этим даром
Монастырское вино!
ПРОМЕТЕЙ[72]
Перевод В. Левика
Ты можешь, Зевс, громадой тяжких туч
Накрыть весь мир,
Ты можешь, как мальчишка,
Сбивающий репьи,
Крушить дубы и скалы,
Но ни земли моей
Ты не разрушишь,
Ни хижины, которую не ты построил,
Ни очага,
Чей животворный пламень
Тебе внушает зависть.
Нет никого под солнцем
Ничтожней вас, богов!
Дыханием молитв
И дымом жертвоприношений
Вы кормите свое
Убогое величье,
И вы погибли б все, не будь на свете
Глупцов, питающих надежды,
Доверчивых детей
И нищих.
Когда ребенком был я и ни в чем
Мой слабый ум еще не разбирался,
Я в заблужденье к солнцу устремлял
Свои глаза, как будто там, на небе,
Есть уши, чтоб мольбе моей внимать,
И сердце есть, как у меня,
Чтоб сжалиться над угнетенным.
Кто мне помог
Смирить высокомерие титанов?
Кто спас меня от смерти
И от рабства?
Не ты ль само,
Святым огнем пылающее сердце?
И что ж, не ты ль само благодарило,
По-юношески горячо и щедро,
Того, кто спал беспечно в вышине!
Мне — чтить тебя? За что?
Рассеял ты когда-нибудь печаль
Скорбящего?
Отер ли ты когда-нибудь слезу
В глазах страдальца?
А из меня не вечная ль судьба,
Не всемогущее ли время
С годами выковали мужа?
Быть может, ты хотел,
Чтоб я возненавидел жизнь,
Бежал в пустыню оттого лишь,
Что воплотил
Не все свои мечты?
Вот я — гляди! Я создаю людей,
Леплю их
По своему подобью,
Чтобы они, как я, умели
Страдать, и плакать,
И радоваться, наслаждаясь жизнью,
И презирать ничтожество твое,
Подобно мне!
ГАНИМЕД[73]
Перевод В. Левика
Словно блеском утра
Меня озарил ты,
Май, любимый!
Тысячеликим любовным счастьем
В сердце мне льется
Тепла твоего
Священное чувство,
Бессмертная Красота!
О, если б я мог
Его заключить
В объятья!
На лоне твоем
Лежу я в томленье,
Прижавшись сердцем
К твоим цветам и траве.
Ты охлаждаешь палящую
Жажду в груди моей,
Ласковый утренний ветер!
И кличут меня соловьи
В росистые темные рощи свои.
Иду, поднимаюсь!
Куда? О, куда?
К вершине, к небу!
И вот облака мне
Навстречу плывут, облака
Спускаются к страстной
Зовущей любви.
Ко мне, ко мне!
И в лоне вашем —
Туда, в вышину!
Объятый — объемлю!
Все выше! К твоей груди,
Отец Вседержитель!
ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЬ ХУДОЖНИКА
Перевод Н. Вильмонта
Когда бы клад высоких сил
В груди, звеня, открылся!
И мир, что в сердце зрел и жил,
Из недр к перстам пролился!
Бросает в дрожь, терзает боль,
Но не могу смириться,
Всем одарив меня, изволь,
Природа, покориться!
Могу ль забыть, как глаз обрел
Нежданное прозренье?
Как дух в глухих песках нашел
Источник вдохновенья.
Как ты дивишь, томишь меня
То радостью, то гнетом!
Струями тонкими звеня,
Вздымаясь водометом.
Ты дар дремавший, знаю я,
В моей груди омыла
И узкий жребий для меня
В безбрежность обратила!
ЗНАТОК И ЭНТУЗИАСТ
Перевод Н. Вильмонта
К девчонке моей я свел дружка,
Хотел угодить дружищу;
В ней любо все, с ней жизнь легка —
Теплей, свежей не сыщешь.
Она на кушетке в углу сидит,
Головки своей не воротит;
Он чинно ее комплиментом дарит,
Присев у окна, напротив.
Он нос свой морщил, он взор вперял
В нее — с головы до пяток,
А я взглянул… и потерял
Ума моего остаток.
Но друг мой, трезв, как никогда,
Меня отводит в угол:
«Смотри, она в боках худа
И лоб безбожно смугл».
Сказал я девушке «прости» —
И молвил, прежде чем идти:
«О боже мой, о боже мой,
Будь грешнику судьей!»
Он в галерее был со мной,
Где дух костром пылает;
И вот уже я сам не свой —
Так за сердце хватает.
«О мастер! мастер! — вскрикнул я.—
Дай ему счастья, боже!
Пускай вознаградит тебя
Невеста, всех пригожей».
Но критик брел, учен и строг,
И, в зубе ковыряя,
Сынов небесных в каталог
Вносил, не унывая.
Сжималась в сладком страхе грудь,
Вновь тяжела мирами;
Ему ж — то криво, то чуть-чуть
Не уместилось в раме.
Вот в кресла я свалился вдруг,
Все недра во мне пылали!
А люди, в тесный сомкнувшись круг,
Его знатоком величали.
вернуться
71
«Скоро встречу Рику снова…» (1771) — одна из «Зезенгеймских песен» Гете, посвященных Фридерике Брион, дочери деревенского пастора в Зезенгейме, в которую Гете был влюблен во время своего пребывания в Страсбурге (1770–1771).
вернуться
72
Прометей (1774). — Это стихотворение является одним из самых вольнолюбивых манифестов литературного движения «Буря и натиск» в Германии.
вернуться
73
Ганимед (1774). — Используя образ греческой мифологии (Ганимед — мальчик необыкновенной красоты, сын дарданского царя Троя; взятый богами на небо, он стал виночерпием и любимцем Зевса), Гете передает здесь особенно характерное для него в период «Бури и натиска» восторженно-благоговейное отношение к природе, ставшее основой пантеистического мировосприятия Гете и его приверженности к философии Спинозы.