УЭЛЬСКИЕ БАРДЫ[69]
Перевод Л. Мартынова
Король английский Эдуард
Мчит на гнедом коне.
«Вот мой Уэльс! Он чем богат?
Узнать угодно мне!
Здесь много ль гор, лесов, озер,
Богата ли земля?
И щедро ль кровь бунтовщиков
Удобрила поля?
И так ли счастлив нынче здесь
Мне богом данный люд,
Как этот вот рогатый скот,
Что пастухи пасут?»
«Не сомневайся, о король!
В короне не найдешь
Алмаза краше, чем Уэльс,—
Так этот край хорош!
А этот богоданный люд
Так счастлив, так он рад,
Что немы, как могилы, тут
Все хижины стоят».
И по владениям немым,
При мертвой тишине
Король английский Эдуард
Мчит на гнедом коне.
Монтгомери звать замок тот…
Гостей созвать веля,
Его хозяин нынче ждет
На ужин короля.
Дичь, рыбу, много всяких блюд
На ужин подают,
Все, что прельстит глаза и рот,
Найдется нынче тут.
Все для гостей припасено,
Что Альбион родит,
И драгоценное вино,
Что за морем кипит.
«Что ж, господа, за короля
Никто не поднял тост?
О псы уэльские! Видать,
Вы не поджали хвост!
Я вижу рыбу, вижу дичь
И вас, о бунтари!
В любом из вас сидит сейчас
По дьяволу внутри!
Так не „да здравствует король“?
Не мил вам Эдуард?
Где тот, кто здравицу споет?
Сюда, уэльский бард!»
И друг на друга не глядят
Все гости, побледнев,
Их лица исказил не страх,
Но величайший гнев.
Что отвечать? Кому начать?
Молчат… И наконец,
Как белый голубь, поднялся
Седой старик-певец.
«Спою я о тебе, король! —
Бард старый говорит.—
Струна гудит. Так сталь звенит,
Так раненый хрипит.
Так раненый хрипит… В крови
Здесь солнечный закат.
Летит на кровь ночная дичь,
Кто в этом виноват?
И много тысяч мертвых тел
Здесь как снопы лежат,
И нищи те, кто уцелел,—
Ты в этом виноват!»
«Прочь! На костер иди, старик!
Воскликнул Эдуард.—
Я песню нежную хочу!..»
…И входит новый бард.
«Вечерний нежный ветерок
С залива Мильфорд мчит,
Печальный голос дев и вдов
В том ветерке звучит…
Не хочет мать рабов рожать…»
Знак подал Эдуард —
И старца у костра догнать
Успел сей юный бард.
Но тут, не прошен и не ждан,
Вдруг третий бард вошел.
По струнам ударяет он,
Такой звучит глагол:
«Товарищ честно пал в бою!
Послушай, Эдуард,
Споет вот так, как я пою,
Любой уэльский бард.
Погиб певец, но песнь живет!
Так знай же, Эдуард,
Проклятие тебе споет
Любой уэльский бард!»
«Посмотрим! — закричал король
И страшный дал приказ: —
Коль здесь таков певец любой,
Всех на костер тотчас!
Вас нужно, господа певцы,
Всех сжечь до одного!»
Такой в Монтгомери конец
Имело торжество.
Король английский Эдуард
Мчит на гнедом коне.
Вокруг него горит земля
И небеса в огне.
Пятьсот певцов пошли в огонь,
Но ни единый бард
Того не спел, что столь хотел
Услышать Эдуард.
«Ах, так! И в Лондоне поют?!
Им петь пришло на ум!
Лорд-майор, я повешу вас,
Коль будет ночью шум!»
Немая тишь. Шум крыльев глух,
Кто зашумит — в петлю!
И вот все затаили дух:
«Не спится королю!»
«Нет! Музыки давайте мне,
Флейт, барабанов! Ах,
Певцов уэльских голоса
Звучат в моих ушах».
Но через рокот бубенцов,
Сквозь визг рожков и флейт
Пятьсот певцов, презревших смерть,
Гремели песню жертв!
ОТКРЫТИЕ МОСТА[70]
Перевод Д. Самойлова
Чело испариной покрыто.
«На двойку ставлю. Так верней!»
Он кинул… Поздно… Карта бита.
Погибла ставка, вместе с ней —
«Надежда юности моей».
От рук его бежит удача,
Пот как жемчужины на лбу.
Конец… Могло ли быть иначе?
«Так нечего пытать судьбу!»
Он вышел, закусив губу.
Пред ним был мост, высокий, новый.
Полощутся ряды знамен.
Сегодня в шуме славословий
Тот мост открыт и освящен
И в честь Маргиты наречен.
И бедный юноша, стеная,
Вступил на мост; со всех сторон
Четыре берега Дуная
Струили колокольный звон.
Внизу был Млечный отражен.
Звенели полночь колокольни,
То отдаленны, то близки.
А он стоял, глядел на волны
И видел призраки реки.
Там были дети, старики…
Чуть вынырнув до подбородка,
Потом вставали в полный рост,
И вырисовывались четко,
И звали при сиянье звезд:
«Сюда! Святите новый мост!»
«Кто первый? Голубь с голубицей!»
И двое встали у перил.
«С тобой навек!» — самоубийца,
Обняв подругу, говорил.
И пенный вал обоих скрыл.
Им рукоплещут. «Ну-ка, скряга!
Смелей, мильонщик! Твой черед!»
«Я разорен вконец, бедняга!
Удрал должник, а я — банкрот!»
И он исчез в пучине вод.
Приходят третий и четвертый,
Хоть их никто не пригласил.
«Сегодня все спустил я к черту!»
«Я имя честное носил…
Я обесчещен, нету сил…»
Вода расходится кругами.
Приходит юноша: «Беда!
Я изгнан. Тяжело с деньгами.
Как жаль бесплодного труда.
Прощай, наука, навсегда!»
Почтенный старец с бородою
На мост восходит, чуть бредет.
«Весь век боролся я с нуждою,
Теперь уж счастье не придет!
Прими меня, водоворот!»
Вот размалеванная дама
Всплыла, ей скучно, гложет лень.
«Ах, жизнь? Мучительная драма…
Менять наряды трижды в день…»
И волны скрыли эту тень.
Тут с грохотом разверзлось лоно,—
Скелет воздвигся над волной:
«Я победил Наполеона,
И вот он, жезл победный мой!»
А тени шепчут: «Он шальной!»
Мальчишка, весь обросший тиной,
Со смехом обхватил скелет
И с ним взметнулся над пучиной.
«Меня лупили столько лет,
Теперь уже не тронут, нет!»
«Я был богат, самоуверен,
Мне надоел бесплодный свет!»
«Я был моей невесте верен,
Но ей понравился Альфред!..»
Мгновение — и этих нет!
«Была дуэль. Я жертва мести.
Я пал от пули роковой!»
«Бедняжка, я лишилась чести,
И, отягченная виной,
Дунаю стала я женой».
И вот уже не единицы,
А толпы посреди реки,
Как стаи перелетной птицы
Или как рыбьи косяки,
Летят, свиваются в клубки.
Они как ливень, — мгла клубится,
Взбухает пузырями плёс.
И кружатся самоубийцы
Подобьем мельничных колес
И падают за водосброс.
И юноша в остолбененье
Глядит… А волны все бегут.
И все речные привиденья,
Мелькающие там и тут,
К себе, к себе его зовут.
И он противиться не в силах,
Его к себе влечет волна,
Руками призраков унылых
К нему простерлась глубина…
И мост пустеет. Тишина.
вернуться
69
Уэльские барды. — Баллада написана по случаю предполагавшегося в 1857 г., впервые после подавления революции, посещения Венгрии австрийским императором Францем-Иосифом; опубликована в 1863 г.
вернуться
70
Открытие моста — единственная «городская» баллада Араня. Написанная на открытие в Будапеште моста Маргит через Дунай (1876 г.), она передает атмосферу вопиющей социальной неустроенности в пору утверждения в Венгрии капитализма.