Изменить стиль страницы

ЖЕРАР ДЕ НЕРВАЛЬ

Жерар де Нерваль (настоящее имя — Жерар Лабрюни, 1808–1855). — Среди молодых романтиков из круга «неистовых» Нерваля ждала судьба едва ли не самая трагическая: трудное существование писателя, живущего своим пером, неудачная любовь, все учащающиеся приступы душевной болезни, бесприютная нищета и самоубийство в темном парижском переулке.

Ранние стихотворения Нерваля, объединенные им под названием «Маленькие оды» (1852), своей прозрачной напевностью напоминают о бесхитростном очаровании старинных народных песен; но иногда здесь уже слышен голос будущего автора «Химер» (1854) — цикла из двенадцати сонетов, где в строках, насыщенных многозначными до темноты образами, сплавлены отзвуки античных мифов и средневековых легенд, причудливые тени подлинных событий жизни и оккультные символы, ностальгия по далекому «золотому веку» и ощущение трепетной одушевленности всего сущего. Нерваль оставил также сборник лирических новелл «Дочери огня» (1854), повесть «Аврелия» (1854), драмы, путевые очерки, переводы («Фауст» Гете, 1828).

АПРЕЛЬ

Перевод Э. Липецкой

Тепло и пыльно, синь без края,
И, стены тускло обагряя,
Закаты тлеют допоздна,
Но не сыскать листов зеленых:
Лишь красноватый дым на кронах,
А сеть ветвей черным-черна.
Мне эти дни всего противней:
Я жду грозы, веселых ливней,—
Тогда, воспрянув ото сна,
Подобна девочке-наяде,
В зелено-розовом наряде
Из глуби вынырнет весна.

БАБУШКА

Перевод А. Гелескула

Четвертый год, как бабушка в могиле,—
Душевный друг, — недаром, хороня,
Чужие люди были как родня
И столько слез так искренне пролили.
Лишь я бродил и вдоль и поперек,
Скорей растерян, нежели в печали.
И слез не лил, а люди замечали,
И кто-то даже бросил мне упрек.
Но шумное их горе было кратко,
А за три года мало ли забот:
Удачи, беды, — был переворот,—
И стерлась ее память без остатка.
Один лишь я припомню и всплакну,
И столько лет, ушедших без возврата,
Как имя на коре, моя утрата
Растет, не заживая, в глубину.

ЧЕРНАЯ ТОЧКА

Перевод Ю. Денисова

Тем, кто посмел взглянуть на солнце, не мигая,
Казалось, что оно лишь точек черных стая.
Они сливаются в одну, затмив простор.
Так молодость моя когда-то прямо, смело
Лишь несколько секунд на Славу посмотрела —
И черной точкою был помрачен мой взор.
Она окрасила в цвет смерти и могилы
Весь мир, и я гляжу на все вокруг уныло,
Всегда передо мной то черное пятно.
И радость и любовь — затмило все собою…
О, горе! Лишь орлу дозволено судьбою
Смотреть на Солнце ли, на Славу ль — все равно!

ЗЫБКОЕ

Перевод Елены Ваевской

Нет возлюбленных нежных:
Все из жизни ушли!
И в краю безмятежном
Все покой обрели!
С ними ангелов сонмы,
Они дивно светлы
И пречистой мадонне
Воссылают хвалы!
В белоснежном уборе,
В тонких пальцах цветы…
О, любовь, что, как горе,
Не щадит красоты!..
Беспредельности вечной
Отблеск в милых глазах:
Пусть угасшие свечи
Светят нам в небесах!

ЗАХОД СОЛНЦА

Перевод Елены Ваевской

Когда над Тюильри закатный небосвод
Дворцовых окон ряд окрасит, пламенея,
В вечерний этот час я — Главная аллея,
Я — зеркало озерных вод!
И вот, друзья мои, как неусыпный страж,
Прихода темноты я жду в вечернем парке.
Там — рдеющий закат, как редкостный пейзаж,
Взят в раму Триумфальной арки!

EL DESDICHADO[283]

Перевод П. Стрижевской

Я в горе, я вдовец, темно в душе моей,
Я Аквитанский принц[284], и стены башни пали:
Моя звезда мертва[285],— свет солнечных лучей
Над лютней звонкою скрыт черной мглой Печали.
Как встарь, утешь меня, могильный мрак развей,
Дай Позиллипо[286] мне узреть в лазурной дали,
Волн италийских бег, цветок горчайших дней,
Беседку, где лозу мы с розой повенчали.
Амур я или Феб? Я Лузиньян[287], Бирон[288]?
Царицы поцелуй[289] мне жжет чело доныне;
Я грезил в гроте, где сирена спит в пучине…
Два раза пересечь сумел я Ахерон[290],
Мелодию из струн Орфея извлекая,—
В ней феи вздох звучал, в ней плакала святая.

АРТЕМИДА[291]

Перевод П. Стрижевской

Тринадцатая[292] вновь… ты первою предстала;
Всегда единственной? Иль неизменна роль?
Но королева ль ты? Иль ждет тебя опала?
И кто избранник? Ты иль свергнутый король?
Любимая меня любить не перестала;
Любите преданно, вам преданны доколь.
То смерть иль смертная?.. О, благодать! О, боль!
И у нее в руке сияет роза[293] ало.
Но взором огненным небесный свод окинь,
Ты, роза пламени, Неаполя святая,
Узрела ль ты свой крест средь облачных пустынь?..
Летите, розы, вниз! Пылает неба синь!
Сгинь, белых призраков непрошеная стая!
Святая бездны[294] мне дороже всех святынь!
вернуться

283

Обездоленный (исп.).

вернуться

284

Аквитанский принц. — Нерваль возводил свое происхождение к знатному роду из Перигора, области на юге Франции; возможна здесь и ассоциация с конкретным историческим лицом — герцогом Аквитанским Ваифром, скрывшимся от преследований в лесах Перигора и убитым там (VIII в.).

вернуться

285

…моя звезда мертва… — Комментаторы «Химер» связывают этот образ, в частности, со смертью (в 1842 г.) актрисы Женни Колон, неверной возлюбленной Нерваля.

вернуться

286

Позилиппо — грот на холме близ Неаполя, в котором, по преданию, погребен Вергилий.

вернуться

287

Лузиньян. — Родоначальницей феодальной фамилии Лузиньянов была, по средневековой легенде, фея Мелюзина («фея» последней строки сонета); она появлялась на башне замка Лузиньянов и издавала тревожные крики всякий раз, когда этому роду грозило несчастье.

вернуться

288

Бирон (Шарль де Гонто Бирон, 1562–1602) — вельможа из Перпгора, сподвижник Генриха IV, вступивший под влиянием астрологов в заговор против короля и казненный.

вернуться

289

Царицы поцелуй. — Из примечания самого Нерваля, сохранявшегося в одной из рукописей сонета, следует, что под «царицей» он подразумевал царицу Савскую, библейскую подругу царя Соломона. Здесь уместно вспомнить и о том, что Нерваль собирался написать оперу «Царица Савская», заглавную роль в которой должна была исполнять Женни Колон.

вернуться

290

Ахерон — мифологическая река в царстве мертвых.

вернуться

291

Артемида — одно из самых загадочных стихотворений Нерваля. В его названии Артемида появляется, может быть, как богиня- спасительница в верованиях многих мистических сект античности.

вернуться

292

Тринадцатая. — Здесь возможны самые различные толкования: это и тринадцатая карта в специальной гадальной колоде, означающая смерть, переход в другое состояние, и тринадцатая годовщина смерти Софи Доус, юношеской любви Нерваля; сохранилось и примечание самого поэта; «Тринадцатый, поворотный, час».

вернуться

293

И у нее в руке сияет роза… — К этой строке Нерваль сделал сноску: «Филомена». Святая Филомена — христианская мученица эпохи последних римских императоров; на современной Нервалю гравюре она изображена о розой в руке.

вернуться

294

Роза пламени, Неаполя святая… Святая бездны… — По примечанию Нерваля, Розалия. Святая Розалия — покровительница Палермо, и в одном из вариантов текста она названа «сицилийской святой»; впрочем, и в Неаполе ее чтили как защитницу от многих бедствий. Но так или иначе, она связана с мыслью об огнедышащей разверстой бездне (вулканов Везувия или Этны).